Сегодня исполняется 120 лет со дня рождения Николая Чудненко, бывшего директора барнаульского завода «Трансмаш»

Его именем названа улица краевого центра, на территории завода есть одноименный проспект и установлена стела с его барельефом. Предлагаем читателям ИА "Амител" ознакомиться со статьей корреспондента "Алтайской правды" Анатолия Муравлева на эту тему.

Легенды и были

Скажу откровенно: когда получил редакционное задание написать очерк о человеке, которого нет уже больше полувека, я взволновался. Не хотелось повторять подход некоторых коллег, которые рассказывают об ушедших от нас людях, конечно же, только хорошее, но и так, словно герои жили вне эпохи, купаясь в славе и почёте.

Для начала позвонил последнему советскому директору "Трансмаша" Каргополову. Однако Вадим Александрович сообщил, что он пришёл на завод спустя пару лет после смерти Чудненко. Но назвал имена людей, которые работали после окончания войны с Николаем Григорьевичем.

Один из них – Яков Майданский поведал мне многое о Чудненко, о чём не особенно-то рассказывали и вовсе не писали в советский период.

Например, то, что Николай Григорьевич был заядлым картёжником. Директор крупнейшего алтайского предприятия любил сыграть в преферанс. Особенно после успешного выполнения месячного плана – в начале следующего месяца заводская жизнь замирала. Партнёрами Чудненко по картёжной страстишке были три-четыре товарища, с которыми он трудился ещё на Харьковском тракторном.

А вот некоторых подробностей директорской биографии Яков Владимирович не знал. К примеру, многие заводчане, включая Майданского, считали, что Николай Григорьевич окончил Промышленную академию. На самом деле Чудненко писал в автобиографии и анкетах, что имеет "низшее образование" – окончил "три коридора" сельской школы да в середине 1920-х и 1930-х годов по нескольку месяцев обучался на курсах. Вот и все его университеты!

Мне же интересно было понять, как мог человек, не имеющий никакого технического образования, руководить производственным коллективом в 17 тысяч работников, включая сотни инженеров.

По словам Майданского, Чудненко выручала хорошая память. Это позволяло ему знать фамилии сотен подчинённых, настойчиво пополнять технические знания.

Впрочем, такова была селекция руководителей советской эпохи. Ещё четверть века назад любой начальник навеличивал по имени-отчеству рядовых доярок и токарей, сыпал цифрами ежедневных и квартальных сводок, показывал знание некоторых тонкостей агрономии, скотоводства, инженерного дела и многих других наук. Так что это был весьма распространённый феномен "красного директора".

На "Трансмаше" также ходила легенда, что в молодости Николай Чудненко якобы спас от гибели будущего известного советского военачальника Клима Ворошилова. Так это или нет, теперь уже не установить, но достоверно известно, что они были хорошо знакомы ещё по Луганску. Недаром Чудненко указывал в автобиографии, что после Февральской революции 1917 года "мне была поручена организация издания газеты "Донецкий пролетарий" – органа РСДРП (б). Также по просьбе тов. Ворошилова, который в то время был организатором и руководителем парторганизации в г. Луганске, я был зачислен на работу на патронный завод электроучётчиком, в сентябре 1917 года был избран в горсовет Луганска, работал до 22 апреля 1918 года, то есть до наступления немецких оккупантов".

Калейдоскоп судьбы

Биография Николая Чудненко весьма типична для руководителей советской эпохи. Он родился 17 декабря 1896 года в селе Новая Чигла ныне Воронежской области в большой крестьянской семье, состоявшей из 11 человек. Родители, несколько братьев и сестер умерли ещё до революции. В 12 лет мальчик переехал к старшему брату в Москву, два года был конюхом на ипподроме, затем до самой революции работал на рудниках Донбасса – от поверхностного рабочего до горного десятника.

Дальнейшую биографию, несмотря на калейдоскопичную смену рода занятий и места жительства, можно охарактеризовать одной фразой: работал там, куда его направляли. Был в Тамбове следователем Чрезвычайной комиссии и уездным военкомом, уполномоченным по организации ЧК в Харькове, заведующим Рабоче-крестьянской инспекцией в Донбассе. После окончания Гражданской и до начала Великой Отечественной войны Николая Чудненко не раз бросали на разные участки, на которых он не задерживался свыше нескольких лет: уполномоченный комиссии мелкой каменноугольной промышленности Донбасса, зампредседателя окружного исполкома в городе Мариуполе, заведующий отделом Наркомторга Украины и управляющий "Укрмясотрестом" в Харькове. Затем, выразив желание трудиться в промышленности, был назначен заместителем коммерческого директора "Югостали", а в 1930-1936 годах являлся заместителем директора Харьковского тракторного завода. Во второй половине 1930-х годов жил в Москве, работал сначала на должности заместителя директора одного из оборонных заводов, затем был переведён заведующим отделом Наркомата местной промышленности СССР, а в канун войны возвратился на прежнюю должность на Харьковский тракторный завод. В ноябре 1941 года вместе с предприятием эвакуировался на аналогичный завод в Сталинграде, с которым в октябре 1942 года прибыл в Барнаул. В качестве заместителя директора по коммерции принял непосредственное участие в возведении завода № 77, позднее названного "Трансмашем", в выпуске первой продукции для фронта, через четыре года возглавил предприятие, которым руководил ещё 11 лет.

Николай Григорьевич счастливо миновал период массовых репрессий. Хотя в его личном деле, хранящемся и поныне в отделе кадров завода, имеется одна тревожная запись. В 1938 году Ленинградский райком ВКП (б) Москвы объявил ему выговор "за знакомство и связь с бывшими работниками Харьковского тракторного завода Мышковым и Алимовым, арестованными органами НКВД". В автобиографии 43-летний мужчина указывает, что в период с мая 1938 по февраль 1939 года он находился на персональной пенсии социального обеспечения по болезни. Возможно, от тюрьмы или расстрела Чудненко спасло то, что его партийный стаж исчислялся с марта 1917 года и он твёрдо стоял на том, что "в антипартийных группировках не участвовал, колебаний в проведении линии партии не имел".

Наряду с высокими наградами, а Николай Григорьевич в 1949 году "за создание семейства дизель-моторов" стал лауреатом Сталинской (Государственной) премии, являлся кавалером четырёх орденов и нескольких медалей, он наказывался по административной и партийной линиям. Министр транспортного машиностроения и парторганы не раз объявляли ему выговоры. Такова была распространённая советская практика "кнута и пряника". Тогда считалось обыденным явлением, когда любого работника, в том числе руководителей и специалистов, не только поощряли, но и наказывали.

А ещё директор "Трансмаша" имел тихую домашнюю заводь от ежедневных потрясений – супругу-домохозяйку Александру Алексеевну да двух дочерей Галину и Людмилу, 1919 и 1921 годов рождения, которые соответственно окончили в Москве и Харькове медицинский вуз и институт иностранных языков.

С чистого поля

Теперь это уже трудно представить: в августе 1942 года в чистом поле на окраине Барнаула начал возводиться завод, а уже 6 ноября он выдал первую продукцию для фронта – двигатель для танка Т-34.

По опубликованным воспоминаниям бывшего токаря Владимира Шапкина, "на пересмене в восемь вечера с речью выступил какой-то генерал или полковник в папахе. Произнёс проникновенную речь: "Товарищи! Родные вы мои! Вы не представляете, какой вы подарок к празднику 7 Ноября сделали всей стране! Вы спасли фронт, всю нашу страну! Теперь у наших танков есть моторы! И мы погоним фашистов с родной земли до самого Берлина! Мы раздавим фашистскую гадину..."

Одним из тех, кто обеспечил выпуск первого танкового мотора, был заместитель директора завода по коммерческой части Николай Чудненко. Это благодаря в том числе и его усилиям появились деревянные корпуса цехов – ещё без окон и крыш, в которых, однако, несмотря на мороз и пургу, трудились люди. Это благодаря в том числе и его усилиям дали электрический ток и тепло старенькие паровозы, монтировалось оборудование, строились землянки и бараки для тружеников.

Вот сухие строчки выписки из его характеристики, подписанной первым директором завода № 77 Толмачевым и парторгом ЦК ВКП (б) на заводе Тишкиным. "Тов. Чудненко показал большие организаторские способности, умелое руководство коммерческо-хозяйственной деятельностью завода своей большой практической работой по обеспечению нужд производства, проведенной в весьма сжатые сроки…"

Отмеченные в документе качества одного из руководителей предприятия способствовали тому, что завод № 77 за годы войны дал фронту 10 тысяч двигателей для лучшего в мире среднего танка той поры.

И именно Николаю Чудненко после ухода по болезни с должности директора Дмитрия Толмачёва было поручено в 1946 году возглавить завод. Теперь перед ним стояли новые задачи, в том числе по выпуску гражданской продукции. И уже в 1947-1948 годах семейство барнаульских дизель-моторов пополнилось новыми модификациями.

По воспоминаниям Якова Майданского, в послевоенный период по инициативе директора почти весь "Трансмаш" был перестроен. Вокруг деревянных корпусов, в которых без остановки производства выпускалась продукция, появлялись кирпичные стены, возводились крыши, реконструировался парк станков и агрегатов.

87-летний Яков Николаевич хорошо помнит первую встречу с директором завода. В 1949 году молодой фронтовик завершал обучение в Алтайском институте сельхозмашиностроения, который сейчас называется техническим университетом. Вместе с однокурсниками, проходившими производственную практику на "Трансмаше", решил попросить у директора... денег на выпускной вечер. Наслышанные о строгости Чудненко, они с заиканием произнесли просьбу и были удивлены, что он сам, без слов выписал им наряд, с которым отправил в бухгалтерию.

Яков Майданский, работавший на "Трансмаше" конструктором, начальником цеха, заместителем главного инженера предприятия, отмечает, что Николай Григорьевич очень заботился о молодых специалистах. Ведь после войны многие инженеры стали возвращаться на родину, в европейские города, а перед "Трансмашем" ставились новые задачи, которые невозможно было решить без людей с современной технической подготовкой. Директор раз в месяц собирал у себя молодых специалистов – без начальников цехов – и подолгу беседовал с ними, учил, но и строго спрашивал с них.

Разговаривал Николай Григорьевич со всеми на "ты", но в его устах это не звучало оскорбительно. На "вы" он называл только главного инженера Эфроима Льва, хотя тот был помоложе его. Но Чудненко понимал, что Лев – великолепный технарь.

Тем не менее на заводе существовало мнение, что директор не просто жёсткий, а жестокий руководитель. Однако это распространялось на тех людей, у которых обнаруживалась корысть – таких он не прощал, наказывал сам, доводил до тюрьмы. Со всеми другими был принципиальным и даже добрым. К примеру, не раз спасал от уголовного преследования тех руководителей цехов, которые проявляли здоровую инициативу, не прописанную в советских законах.

Майданский и сейчас убежден, что директору нельзя было врать, тот словно видел людей насквозь. Лучше было говорить ему хоть и нелёгкую, но правду.

Директор показывал пример ответственнейшего отношения к делу. Мог назначить совещание начальников подразделений на 9 или 10 часов вечера. Знал, что они не уйдут с завода раньше, будут вытягивать план, потому что предстоит отвечать перед ним.

Многие ветераны помнят: если в сборочном цехе в конце месяца "горел план", директор приходил туда и молча сидел, нещадно дымя папиросами "Казбек". Работники удваивали усилия, "делали план", а вокруг Чудненко валялись папиросные окурки. Между прочим, в сборочном цехе курить не разрешалось...

Чудненко на заводе звали "дедом". Хотя какой он дед?! Когда его назначили директором "Трансмаша", ему не было ещё и 55 лет.

Яков Майданский, став уже начальником цеха, проникся заводской истиной: если хочешь поговорить – иди к главным специалистам, если хочешь решить – к директору. Так же, впрочем, было в крайкоме партии и крайисполкоме: на третьем этаже – у заведующих отделами – давали советы, а на втором – у секретарей крайкома, председателя крайисполкома или его замов – решались конкретные вопросы. Деловые люди знают: подобные пасьянсы существуют и сегодня.

По неписаным правилам той поры завод сам строил своим работникам жилье, имел собственное подсобное хозяйство, детские сады, бассейны, стадионы, даже футбольную команду "Дзержинец", которую директор поддерживал, так же как подшефный детский дом № 8.

После войны тружеников предприятия стали переселять из землянок и бараков в благоустроенные квартиры. Улица, которая идёт от трансмашевского Дома культуры перпендикулярно проспекту Ленина, по просьбе работников завода получила имя второго в истории предприятия директора. А на территории ОАО "Барнаултрансмаш" имеется проспект имени Николая Чудненко.