Гусь фермерской надежды

В сосновом бору, на берегу речки Каспля, в пяти километрах от смоленского городка Демидов живёт и, хочется сказать, процветает крупнейший гусевод региона Вадим Баскаев. Только вот процветание это, скажем так, иллюзорное – не спокойный и сытный сплав по тихому течению, а тяжкий, поистине бурлацкий труд.

Историк-птицевод

Дорога из Москвы оказалась трудной – снегопад, гололёд. Уже в темноте подъезжаем к Демидову, дальше Вадим нас "ведёт" по телефону: "До светофора, направо, до следующего светофора, опять направо. Не перепутаете, их в городе всего два!" Дальше на выезд, до соснового бора и в лес, по пробитой среди сугробов дорожке. Она выводит к мосту через реку, перекрытому шлагбаумом. У него нас встречает работник фермы на УАЗе, следуем за ним. Мост новый, старый в паводок смыло. Тихая Каспля весной буянит, разливается, и гусят покупателям переправляют на надувной лодке.

Проезжаем мимо птичников, инкубатора. На задворках птицекомплекса небольшой дом, во дворе волкодав. Хозяин, или, если официально, исполнительный директор Вадим Баскаев, приглашает перекусить с дороги. Он совсем не похож на фермера. Родился в православной осетинской семье, в Карачаево-Черкесии, затем окончил во Владикавказе университет, получил диплом историка. И отправился покорять Москву. Бизнес, в котором трудился Вадим, получил в "наследство" руины, разваленное гусеводческое хозяйство в Смоленской области. Голые стены, кто-то выдрал даже внутреннюю электропроводку. Пару лет оно было чёрной дырой компании. Восемь лет назад Баскаев поехал, посмотрел, посчитал и решил испытать себя, взялся поставить "актив" на ноги. Перебрался из столицы в смоленскую глушь, за 70 км от областного центра. Погрузился в тему настолько глубоко, что защитил диссертацию и в конце прошлого года стал кандидатом сельскохозяйственных наук.

Сейчас в маленькой избушке на задворках птицекомплекса у него и рабочий кабинет, и домашний уют – трое детишек и очаровательная, совсем юная на вид супруга. Сам молодой, по-спортивному накачанный, в кабинете тренажёр для отработки ударной техники.

Первый раз увидели Вадима на ВДНХ в Москве на выставке "Золотая осень". Яркий плакат "Демидовские гуси" привлёк внимание, перебросились парой фраз с весёлым и коммуникабельным хозяином стенда: "Приезжайте, всё покажем!" К слову, там же несколько лет назад Баскаев познакомился с самым крупным производителем утки и индейки России Вадимом Ванеевым из Ростовской области. И теперь, во время наших разговоров, заочно полемизирует с тёзкой, который производит в промышленных масштабах десятки тысяч тонн мяса:

– Мы не могучий агрохолдинг. Да, при нынешнем состоянии сельского хозяйства заметные производители в районе и области. Но, по сути, фермеры. Пара помощников, и всё. Ванеев в гусей не верит, поставил на индейку и утку. Спрашивает: "Сколько у тебя гусей?" Гордо отвечаю: "Постоянный состав около двух тысяч". Он стоит смеётся. Тут я говорю – разово, с гусятами и подращёнными бывает и тридцать тысяч. Он опять смеётся и говорит: "Главное – масштабы производства". Когда Ванеев узнал, что самое крупное в стране хозяйство в Курганской области имеет около 60 тыс. гусей, сразу предложил мне: "Доведи поголовье до 120 тысяч и стань первым в России". Но у меня нет для этого финансовых ресурсов. А сейчас ситуация такая, что к банковским деньгам и не подобраться. Я никогда не кредитовался и, надеюсь, никогда не буду.

На мясо тушку, да пух на подушку

Гусь – источник отличного пуха и пера для тёплых курток, одеял, перин. На ферме в отдельно стоящей избушке-сушилке белым-бело, как от снега. Оказывается, существует такое понятие, как "прижизненный пух", собранный во время линьки, который ценится выше, чем ободранный с тушки. А ещё есть топлёный гусиный жир, расфасованный по небольшим, размером с пачку сливочного масла, коробочкам. Гурманы его используют в пищу, а также это стародавнее лечебное и косметическое средство. В народе гусиный жир был первейшим лекарством при обморожениях и ожогах.

Банки абсурда

Баскаев объяснил, почему с банками дело не клеится. Кредит банки дают, исходя из стоимости активов предприятия. Приглашаю независимого оценщика – одна сумма. Банкиры насчитывают вчетверо меньшую. С таким подходом они были посланы куда подальше:

– У меня горы бухгалтерских документов. Например, на складе уже пять лет лежит новенькая бочка, купил по случаю за тысячу рублей. Сейчас в магазине точно такая же стоит 4 тысячи. Но банк оттолкнётся от старой цены, да ещё снизит за амортизацию. У меня электроподстанция стоила 15 миллионов, ЛЭП тянула за шесть. "Стратегический" железобетонный мост через реку и тот у нас на балансе – наша организация его строила. 1 января сгорел насос на водонапорной башне, откуда запитан и птицекомплекс. Нашёл трезвых специалистов, новый насос, автокран чтобы установить. Как это всё оценить? В ценах 1994 года? Банкиры ничего этого не учитывают. Абсурд.

Не раз и не два "АН" в репортажах из подобных хозяйств писали, что государство должно гнать банкиров в объятия производителей, субсидировать процентную ставку по кредитам и убирать налоги – только работайте, развивайтесь, кормите страну. А сейчас ещё и обеспечивайте импортозамещение. Но нет, из медведевского мусорного правительства слышны только декларации о намерениях. Вот и обходятся хозяйства своими силами, выдёргивают деньги из оборотных средств, подлатают тут, подшаманят там. Выживают, одним словом. "Демидовские гуси" вроде крепко стоят на ногах, но роста-то нет. Было бы таких хозяйств на Смоленщине несколько сотен – другое дело, регулируй себе и собирай налоги. А тут власть должна крепко подумать, чем помочь кормильцу. Средства, которые выделяют на поддержку агропроизводителей, например по части обновления производственных мощностей, явно недостаточны. Цех убоя птицы стоит миллионы, а максимум, чем может подсобить минсельхоз области в рамках действующих правил, – 300 тысяч рублей:

– Пришёл в департамент, говорю: "Собираюсь приобрести холодильную установку". Мне в ответ: "Давай покупай, мы 50% оплатим". А холодильник стоит два миллиона. Конечно, никакой компенсации половины затрат не вышло.

В любом случае все эти компенсации – капля в море, но, конечно, и за неё, эту каплю, неизбалованные господдержкой крестьяне благодарны. Что интересно, к повальному субсидированию Баскаев относится крайне отрицательно:

– 90– 95% сельхозпредприятий живут на субсидии, ходят за полудохлыми коровами. Ради бюджетных рублей начинаются приписки, бумажный рост поголовья и надоев. Спрашивается, зачем помогать тем, кто всё равно рано или поздно развалится? Надо помогать тем, кто работает.

Гусь фермерской надежды

Важно другое – Баскаев готов отказаться от субсидий и компенсаций в пользу несуществующих торгово-закупочных компаний. Чтобы по звонку приезжали и забирали готовую продукцию, тех же гусей и уток. Самому заниматься реализацией трудно, это занимает много сил и средств, отвлекает от основного дела. А напрямую в крупные торговые сети фермеру путь заказан. Там требуются большие объёмы, которые семейная ферма обеспечить не в состоянии. И выдержать жёсткий график поставок – тоже задача нереальная. Вот тут посредник был бы не спекулянтом, а партнёром. И опять "но" – чтобы появилась на свет такая компания, одного Баскаева мало. Нужны десятки фермерских хозяйств, и тогда бизнес по их обслуживанию станет реальным. А так, земли предостаточно не только на Дальнем Востоке, её заброшенной и заросшей бурьяном хватает и в центре страны. И есть только два пути её поднять. Первый – стимулировать появление крупных агрохолдингов. Второй – обеспечить желающих заняться крестьянским трудом, таких как Баскаев, достойными условиями существования, инфраструктурой, ветеринарией и сбытом. За газ до фермы два года назад запросили 7 млн. рублей. "Демидовские гуси" и сегодня не подключены к газовой магистрали, что, естественно, сказывается на конечной стоимости продукта. А цена сегодня – фактор определяющий, говорит Вадим:

– Настало такое время, как в конце 90-х. Люди смотрят что покупать, считают каждый рубль, не до изысков. Совсем недавно даже пенсионеры, бабушки и дедушки, позволяли себя побаловать, купить гуся. Всё поменялось, покупательная способность упала – цены выросли, уже не до баловства.

Последнее время Баскаев занимается и уткой. Простой подсчёт даёт следующие цифры: себестоимость утки, не считая накладных расходов, хранения, транспортировки, – 180 рублей за кг. Конечному покупателю предлагает по 250. То есть рентабельность невелика. Вот утка-то и Вадима и подвела.

Катастрофа

16 января, за четыре дня до своего сорокалетия, на птицеводческий комплекс пришла фура за племенной уткой – тысячу голов продали в Ленинградскую область. Водитель не птицевод, и Вадим стал переживать, как доедет к получателю груза суетливая птица, не замёрзнет ли, не задохнётся… Решил сопроводить "беспокойное хозяйство", а домой вернуться поездом. На скользкой дороге в Псковской области грузовик улетел в кювет. Водителю ничего, а пассажиру не повезло – переломы бедра, ключицы, рёбер. Никто, в том числе и врачи Смоленской клиники скорой помощи (в народе её называют больница "Красный крест"), не сомневался в успешном лечении, крепкий организм спортсмена-борца должен был легко справиться с травмами. Он шутил, выкладывал фотографии из больничной палаты, общался с энтузиастами-гусеводами на форумах в Интернете. Но во время операции на ноге что-то пошло не так, началась травматическая жировая эмболия, и уже неделю Вадим Баскаев находится в коме. Состояние крайне тяжёлое. Надеемся, врачи сделают всё возможное. История фермера-гусевода должна быть продолжена – он из тех людей, которые не сдаются.

"Аргументы Недели", Владимир Леонов