«Если существует эталон искренности, то это Шукшин»: в Москве открылись «Дни Шукшина»

До 2 октября в кинотеатрах "Художественный" и "Иллюзион" показывают ретроспективу всех фильмов Василия Макаровича, а также картин, снятых по его произведениям и связанных с его именем. Вчера в рамках фестиваля состоялся показ фильма "Позови меня в даль светлую".Лидия Федосеева-Шукшина и Станислав Любшин в фильме

"У меня никогда не было мечты стать режиссером или кинорежиссером, - рассказывал Станислав Любшин, снявший эту картину по сценарию Шукшина. - Но так случилось, когда я встретился с Василием Макаровичем и, осмелюсь сказать, как-то стал понимать его творчество, мне очень захотелось сделать фильм по его рассказам. Он мне дал почитать повесть "Позови меня в даль светлую". Сначала мы записали радиоспектакль. Я на радио хотел себя проверить, смогу ли с актерами работать, хватит ли сил".

Что тогда поразило - радиоспектакль купили семь стран; как они переводили язык Василия Макаровича, невозможно представить. А одноименный фильм вышел уже после смерти Шукшина. И получил множество наград - и отечественных, и международных.

Вспоминает Станислав Любшин:

- Когда я в Бонне смотрел, как Шукшина принимали - а у него и юмор особый, и язык необычный, - такие же реакции были, как и в Москве, так же публика смеялась, плакала. Оказывается, неважно, на каком языке играешь. Когда искренне, то люди все понимают. А более искреннего и чистого человека я не встречал. Если существует эталон искренности, то это Шукшин. Искренним людям очень тяжело на свете живется. Это рациональным натурам легко, а он если кого-то любил, то уж сомневаться не приходилось, а кого не любил... Шли мы с ним однажды хлопотать за одного человека к директору "Мосфильма". По коридору идет красивый, сильный Шукшин. Но чем ближе дверь к нам приближается, не мы к ней, а дверь к нам, тем он больше сутулиться начинает, пластика другая у него становится. Подходим к кабинету, он останавливается лицом перед дверью и объявляет: "Пошли, Слава, отсюда". Разворачивается и уходит. Потом объяснил: "Я как представил, что он будет врать нам, обещать и ничего не сделает, а мы как статисты будем в этой сцене участвовать". Ведь тогда прежде чем фильм доходил до зрителя, его должны были утвердить 36 редакторов: каждый отрабатывал свою зарплату, настаивая на собственных поправках, не зная, что "посоветовал" другой. Шукшин говорил, что если всех 36 пройти, так измызгают, что и снимать не захочешь. Ни одного фильма не вышло, чтобы, как он задумал, так и снял. Да ведь не было в тех картинах ничего "антисоветского", просто выражалась своя точка зрения. Но понимали "инстанции", что искусство способно воздействовать на человека, может даже совсем изменить... В тех наших встречах я видел очень нервного, издерганного человека, потому что такая травля на него шла! Казалось бы, как национальный писатель, выражающий русскую душу, умеющий понять судьбу любого человека, он начальникам Госкино должен был бы быть нужнее всего. Но они отговорку на все случаи жизни придумали: "Очень много Шукшина на экране будет..." Его "Степана Разина" закрыли на киностудии Горького, потому что несколько кинематографистов написали разгромные закрытые рецензии. Картину угробили, и, по-моему, здоровье Василия Макаровича...

...А если вспоминать первое мое близкое знакомство с Шукшиным - оно состоялось на съемках фильма "Какое оно, море?" в Судаке. У него тогда была тяжелая полоса в жизни: с женой (Викторией Софроновой. - Ред.) разошелся, очень болезненно он это переживал, и как всякий русский человек - ярко, так, что заборы летели. Когда он за оглоблю брался, из группы к нему подойти не могли. Только Лида Федосеева, тогда хрупкая, тоненькая, изящная, городская, смело входила в тот огненный круг, который он оглоблей описывал, обнимала его через плечо, он слабел, затихал на глазах, и вела домой... После этих сцен, приходя на съемку, он в людей всматривался: обидел он накануне человека или нет, не помнил, что вечером было. Никто ему ни слова не говорил, только глаза отводили, а он, как ребенок, по взглядам пытался определить, что вчера вытворял. Если ничего страшного, он так радовался, таким легким и веселым человеком становился! А я однажды его на путь истинный попытался направить: мол, вы известный писатель, актер, да еще режиссер, ну как же можете себе такие вещи позволять? Он в ответ матом. Несколько дней я с ним не здоровался. После этого в два или три ночи в окошко моего домика на побережье кто-то постучался. Открываю, мошка прибрежная полетела, смотрю, Шукшин стоит. Кинул он мне в комнату рассказов семь, на, говорит, прочти, вот, я сейчас написал. И остался у окна ждать. Когда я прочитал, мне так стало стыдно, что я посмел его учить жить... "Ну, понял?" - бросил он мне фразу и пошел в темноту в сторону моря... В ту ночь я подумал: если когда-нибудь буду снимать фильм, то по его драматургии...