На основе публикаций «ПОЛИТСИБРУ» ученые проанализировали речь алтайских политиков

В работе исследуются особенности коммуникативного имиджа политиков Алтайского края. В качестве материала для анализа автором использованы материалы "ПОЛИТСИБРУ".

ТЕХНОЛОГИИ ВОЗДЕЙСТВИЯ И ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ В РЕГИОНАЛЬНОМ ПОЛИТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ

Е.В. Лукашевич

Ключевые слова: эффективная коммуникация, коммуникативный контакт, коммуникативное воздействие.

Keywords: effective communication, communicative contact, communicative influence.

Язык, как мощное средство коммуникативного воздействия, позволяет не просто описывать какие-либо объекты или ситуации внешнего мира, но и интерпретировать их, задавая нужное адресанту видение мира, управлять восприятием объектов и ситуаций, навязывать их положительную или отрицательную оценку [Пирогова, 2001, с. 209].

В самом широком смысле коммуникация понимается нами как когнитивное, эмоциональное, поведенческое взаимодействие между субъектами в процессе обмена информацией, а в качестве идеала коммуникации признается "возможность для любого участника коммуникации свободно выражать свои мысли и чувства, а также критически и аргументированно освещать позиции других участников общения" [Клюканов, 2005, с. 61]. В данной статье мы предприняли попытку исследовать особенности коммуникативного имиджа политиков Алтайского края с точки зрения установления ими коммуникативного контакта с целевой аудиторией. Для этого в результате сплошной выборки на сайте ПолитСибРу (независимый общественно-политический портал politsib.ru) в рубрике "Комментарии" с января по октябрь 2011 г. мы отобрали тексты, авторами которых являются известные в Алтайском крае политики (И. Вольфсон, Е. Клюшникова, А. Карлин, С. Неверов, В. Сафронов, Б. Трофимов, А. Щукин и др.).

На наш взгляд, если исходить из лексического значения слова (от лат. contactus – соприкосновение), то контакт в коммуникации можно рассматривать как принцип взаимодействия (соприкосновение – непосредственная близость, при которой возможно взаимодействие), структуру и процесс (взаимодействие – непосредственное общение кого-либо с кем-либо); результат vs. функция(взаимное понимание, согласованность в работе, в какой-либо деятельности, в деловых, дружеских и иных отношения; связи).

     Как правило, для установления коммуникативного контакта с целевой аудиторией говорящий использует риторические приемы диалогизации монологической речи (приветствие, обращение к адресату, риторический вопрос, риторическое восклицание, риторическое обращение, вопросно-ответные конструкции, побудительные конструкции и др.). Диалогизация монологической речи активизирует восприятие речи слушающим, придает речи оттенок непринужденности, разговорности. Считается, что аудитория положительно оценивает диалоговый режим общения, поскольку диалогизация речи – это определенная речевая стратегия: "видеть в адресате не пассивный объект, а активный субъект равноправного речевого взаимодействия" [Культура русской речи…, 2003, с.  157].

"Что такое программа устойчивого развития сельских территорий? Мы имеем программу развития сельского хозяйства. Это, скорее, программа экономическая, программа развития отрасли. Хотя там есть компоненты более широкие" (А.К.).

"Поэтому можете не сомневаться, что, в независимости от того, есть ли на предприятиях партийные ячейки, или нет там таковых, руководство будет организовывать исполнение воли совершенно конкретной партии под всем известным названием" (И.В.).

"Посмотрите современные гербы России, я уже не говорю о тех, что приняты до 1917 года. В огромном количестве изображены мечети, полумесяц, другие атрибуты мусульман. Посмотрите гербы Казани, Астрахани. На них есть мусульманские символы" (С.Н.).

"Ленин - это наша история. В мировой истории есть фигуры более одиозные. Давайте Кромвеля (прим. ПолитСибРу – вождь Английской революции 17 века) найдем и перезахороним" (В.С.).

Диалогизации речи способствует и использование рассуждения в соответствии с авторитетом, которое представляет собой форму демонстрации неуязвимости авторитета.

"В частности, предложения Владимира Путина по поддержке сельских врачей и сельских специалистов в области медицины – элементы этой программы" (А.К.).  

"В частности, для нас очень значимым было сообщение Виктора Зубкова о том, что в течение ближайших дней будет принято решение о начале реализации программы обновления парка сельхозмашин – тракторов, комбайнов и другой сельскохозяйственной техники" (А.К.).

"Путин заявил о создании "Общероссийского народного фронта". Тем самым он дал понять, что в списках партии на выборах в Госдуму ее лидер желает видеть представителей широких народных масс, не только партийцев, но и беспартийных – но тех, кто разделяет цели Партии по развитию России. Путин дал четкую установку – партии в списках, а затем и во власти нужны новые лица, нужны неравнодушные люди, готовые эффективно реализовать задачи по развитию страны" (Б.Т.).

"В области экономики и инвестиций стимулирование инвестиций провозглашено одной из главных, ключевых антикризисных мер администрации, но, на наш взгляд, я соглашусь с коллегой (руководителем фракции "Справедливая Россия" Дмитрием Макаровым – ПолитСибРу), очень много времени, сил, внимания уделяется проектам, которые не способны изменить ситуацию в экономике и не приведут к заметному улучшению занятости, росту уровня и качества жизни населения" (Е.К.).

Пример полифонической авторитетности, когда говорящий вводит в дискуссию голос незримого участника, который с этого момента становится гарантом еще одной точки зрения, логически связанной с защищаемым или опровергаемым тезисом, встретился в двух текстах: комментарии С. Неверова "Идея с полумесяцем на российском гербе – это полный бред" и комментарии В. Сафронова об инициативе единороссов вынести тело Ленина из мавзолея: "Это мерзость, только и всего!"

В качестве информационного повода журналисты предложили С. Неверову прокомментировать следующее медиасобытие: "…председатель Центрального духовного управления мусульман России, верховный муфтий Талгат Таджуддин предложил изобразить мусульманские символы на российском гербе. Таджуддин хочет увенчать одну голову орла полумесяцем, другую – православным крестом, а ту корону, что находится посередине – и крестом, и полумесяцем". 

"Я считаю, что идея с полумесяцем на гербе – это полный бред. <…> На отношения мусульман и христиан изменения в гербе не повлияют. Среди мусульман много здравомыслящих людей, которые понимают, что символика ничего не изменит. Я думаю, что христианско-мусульманские отношения – это более глубинный вопрос, который надо решать не эмблематикой" (С.Н.).

Публицистический стиль допускает использование разговорной речи, как правило, для усиления выразительности, однако оно должно быть мотивированным и ограниченным. В соответствии с этим оценка "бред" препятствует установлению коммуникативного контакта и служит дискретизации предложившего идею лица, так как используется лексика с семантикой умственного отклонения и ненормальности, по сути, подменяющая аргументы (Бред – "перен. Нечто бессмысленное, вздорное, несвязное (разг.)". Вздор – (разг.) "Нелепость, глупость, ерунда" [Словарь русского языка, 1981]). Если учесть социальный статус Т. Таджуддина, то, по нашему мнению, региональному политику следует помнить об ответственности по статье 152 первой части ГК РФ,  посвященной защите чести, достоинства и деловой репутации. Именно эта фраза, взятая из контекста комментария, предложена на сайте в качестве заголовка. Подобный акцент, на наш взгляд, не только вредит пониманию позиции автора, но и уводит от системы его аргументации. Ср., например: "на отношения мусульман и христиан изменения в гербе не повлияют. Среди мусульман много здравомыслящих людей, которые понимают, что символика ничего не изменит. Я думаю, что христианско-мусульманские отношения – это более глубинный вопрос, который надо решать не эмблематикой".

Преимущество приема полифонической авторитетности заключается в том, что полифоничным оказывается не только само общение, поскольку в него вмешиваются дополнительные действующие лица, но и тезис: "Новый режим уже 20 лет ищет, кто виноват – то Ленин, то Сталин. Это неуважение к истории, Ленин - это наша история. В мировой истории есть фигуры более одиозные. <…> Такие инициативы – это попытка увести народ от насущных проблем, от дороговизны хлеба, тарифов. Нынешняя власть не может решить элементарные вопросы, а что тогда остается" (В.С.).

Коммуникативный контакт невозможно установить, если адресант не учитывает интересы адресата. При этом, как правило, особое внимание уделяется взаимному признанию статусов участников общения как членов одной группы ("свой – чужой"), необходимости публичной положительной оценки достижений других. В связи с этим важным представляется исследование того, как политик в своей речи характеризует свою партию и политических оппонентов.

Так, анализ информации губернатора Алтайского края, единоросса А. Карлина о работе секции  "Продовольственная безопасность – основа развития страны" в рамках съезда "Единой России" (24.09.2011) позволяет выявить потенциал его политического имиджа:

- окружение: "свои" – председатель Госдумы Борис Грызлов, первый вице-премьер Виктор Зубков, министр сельского хозяйства Елена Скрынник, ряд губернаторов аграрных регионов, эксперты, специалисты, руководители крупных сельхозпредприятий, фермеры, государство, правительство, край, "Единая Россия", Владимир Путин; "чужие" и "другие" в тексте не представлены;

- рациональные инновации (исторические события или трудности): 

"Борьба с фальсификатами, с подделками, с элементарным обманом потребителей должна стать общей заботой и государства, и гражданского общества. Эти мысли сформулированы в рекомендациях секции, которые войдут в доработанную программу "Единой России""; "конкретные направления в аграрном секторе, которым государство должно, на наш взгляд, в ближайшее время уделить повышенное внимание"; "в течение ближайших дней будет принято решение о начале реализации программы обновления парка сельхозмашин – тракторов, комбайнов и другой сельскохозяйственной техники. На это на первом этапе правительство выделит 3,5 миллиарда рублей" и т.п.;

- открытость (видимая доступность, эффектив­ная обратная связь избирателей с лидером) и ориентация на различные социальные группы (вариабельность и многоплановость имиджа): "государство и гражданское общество"; "программа экономическая, программа развития отрасли, хотя там есть компоненты более широкие"; "сельских врачей и сельских специалистов в области медицины – элементы этой программы. Но там и жилье, образование, культура, дороги, газификация и многое другое, без чего немыслимо современное село как социум";

- эффективные коммуникации: поэтапное обсуждение предложений для федеральной программы, инициатива "снизу", прогнозирование и анализ;

- лидерство (черты победителя, черты "отца"): "Мы внесли в проект резолюции секции предложение о форсировании подготовки федеральной программы устойчивого развития сельских территорий. Для нас это вопрос концептуального значения. Есть концепция федеральной программы устойчивого развития сельских территорий. Но федеральной программы, как рабочего документа, пока нет"; "Мы несколько недель назад такую программу приняли у себя в крае. Это пионерская программа, такой нет ни в одном регионе России. Мы в этой программе реализуем все четыре направления, заложенные в федеральной концепции. Но нам бы хотелось, и я этого не скрываю, получить программу, а вместе с ней и федеральный ресурс. И тогда эффект был бы, конечно же, выше".

Как видим, А. Карлин, реализуя тактику кооперации в психолингвистическом сценарии "планирование", активно использует местоимение "мы": примеры показывают, что, с одной стороны, "мы" – это "Единая Россия", а с другой – региональная и федеральная власть. О.С. Иссерс отмечает, что продуктивность категории "свой круг" объясняется ее гибкостью, удобством и простотой в плане манипуляции сознанием: автор каждый раз заново очерчивает "свой круг", отделяя "своих", "наших" от "чужих" [Иссерс, 1999, с. 74]. Политические оппоненты в тексте А. Карлина никак не обозначены, в связи с этим нет необходимости учитывать их мнение по обсуждаемым вопросам. На наш взгляд, данная ситуация может быть связана с тем, что адресантом сознательно используется манипулятивная тактика игнорирования, когда, с точки зрения политической коммуникации, эффективнее промолчать, чем спорить, дискутировать, акцентируя проблемные зоны или возможные преимущества своего оппонента. 

Для сравнения мы  выбрали комментарий лидера фракции КПРФ в Алтайском законодательном собрании В. Сафронова по поводу инициативы "Единой России" о выносе тела В.И. Ленина из Мавзолея (21.01.2011 г.):  

- окружение: "свои" – Ленин, Сталин, страна, народ; "чужие" – новый режим, нынешняя власть; "другие" – Кромвель, люди у нас в стране; 

- рациональные инновации (исторические события или трудности):  "в ситуации, которая существует в стране, не стоит раздувать еще один пожар"; "есть столько важных земных дел"; "такие инициативы – это попытка увести народ от насущных проблем, от дороговизны хлеба, тарифов. Нынешняя власть не может решить элементарные вопросы, а что тогда остается – только копаться в прошлом";

- открытость и ориентация на различные социальные группы: "Ленин – это наша история"; "давайте еще Кромвеля найдем и перезахороним"; "увести народ от насущных проблем"; "только у нас в стране люди могут так относиться к своему историческому прошлому";

- эффективные коммуникации: "новый режим уже 20 лет ищет, кто виноват – то Ленин, то Сталин"; "в ситуации, которая существует в стране, не стоит раздувать еще один пожар"; "нынешняя власть не может решить элементарные вопросы, а что тогда остается – копаться в прошлом".

Для политического лидера любого уровня важны наличие твердых нравственных принципов, убеждений, служащих сплочению социальных сил и в значительной степени определяющих политический курс организации. Попытаемся эксплицировать ценностные ориентации В. Сафронова, с позиции которых он дает оценку предполагаемому событию.

С одной стороны, В. Сафронов пытается "оживить" у читателя чувство исторической перспективы ("Ленин – это наша история"). С другой стороны, представляет  авторское видение   "страдающего народа" ("еще один пожар в стране"; "дороговизна цен и тарифов") и негативного образа "нынешней власти" ("новый режим …ищет, кто виноват"; "попытка увести народ от насущных проблем"). В достаточно небольшом по объему тексте В. Сафронов использует тактики открытого обвинения, разоблачения, размежевания, возможно, полагая, что именно негативные эмоции автора способны в большей мере вызвать ответную рефлексию у читателя.  Заметим, что именно в подобных текстовых фрагментах, характеризующих действия политических оппонентов, часто встречается лексика с ярко выраженной отрицательной эмоциональной окраской: "раздувать пожар" – "намеренно увеличивать размер, значение чего-л."; "кощунство"– "оскорбительное отношение к тому, что глубоко чтится, что свято и дорого кому-то"; "копаться" в прошлом – "излишне кропотливо и настойчиво разбираться в чем-л."; "мерзость" – "то, что вызывает крайнее отвращение // низкий, гадкий поступок, отвратительное слово" [Словарь русского языка, 1982].   Исследователи языка массовой коммуникации подчеркивают, что "экспрессивные средства приобретают в тексте интеллектуальную напряженность и становятся носителями информации, способными формировать содержательную канву высказывания" [Сметанина, 2002, с. 52]. В. Сафронов, наделяя политических оппонентов ярко выраженными отрицательными характеристиками, демонстрируя собственное нравственное превосходство, нарушает принцип вежливости. По мнению Е.В. Клюева, "при игнорировании требований этого принципа собеседниками контакт неизбежно срывается: подрывная сила "коммуникативной стратегии грубости" очень велика", а соблюдение этого принципа "как бы создает "среду позитивного взаимодействия", обеспечивая благоприятный фон для реализации коммуникативных стратегий" [Клюев, 2002, с. 155–157].

Любопытной для характеристики коммуникативного имиджа В. Сафронова представляется интерпретация следующего текстового фрагмента: "Это неуважение к истории, Ленин - это наша история. В мировой истории есть фигуры более одиозные. Давайте Кромвеля (прим. ПолитСибРу – вождь Английской революции 17 века) найдем и перезахороним. Только у нас в стране люди могут так относиться к своему историческому прошлому". Во-первых, слово "одиозный" имеет значение "(книжн.) вызывающий крайне отрицательноеотношение к себе, крайне неприятный" [Словарь русского языка, 1982]. Форма составной сравнительной степени прилагательного "более одиозные"в приведенном выше контексте предполагает, что Ленин является фигурой в той или иной степени одиозной, т.е. неприятной, отрицательной. Соответственно, возникает вопрос о причинах подобного словоупотребления. 

Во-вторых, требует осмысления использование прецедентного имени Кромвель. В.В. Красных, характеризуя прецедентные феномены, говорит об их способности "выполнять роль эталона культуры" и "функционировать как свернутая метафора" [Красных, 2003, с. 171]. Метафорический смысл исторических событий, связанных с О. Кромвелем, на наш взгляд, как раз не соответствует тому, о чем заявляет В. Сафронов. Общеизвестен факт, что после смерти тело Кромвеля "было извлечено из могилы, повешено и четвертовано, что было традиционным наказанием за измену в Англии" [http://ru.wikipedia]. В задачи данной статьи не входил детальный анализ комментариев к текстам, однако отметим, что читатели тоже заметили неточности в оценках В. Сафронова. Важно помнить, что степень доверия и симпатии целевой аудитории к политику зависит от таких важных его качеств, как авторитетность, компетентность и тактичность. Поэтому в сфере политической коммуникации важно учитывать те ограничения, которые содержатся в речевых законах и этических кодексах, так как целевая аудитория чутко реагирует на стиль общения, предложенный ей политиком.

Среди комментариев к тексту В. Сафронова наиболее представительной оказалась группа "о себе/между собой", т.е. аудитория предпочла озвучить свою точку зрения на проблему и дискутировать в сложившейся по ходу обмена мнениями микрогруппе. Мы оцениваем это в целом положительно, т.к. считаем, что главная задача политического текста – способствовать стимулированию общественной активности, желанию обсуждать общественно значимые проблемы: "а как у вас с головкой? Чего однако вы все такие дёрганые? Аль воевать с мощами – это уже какая-то некрофилия" (Гарри); "грустно все это, господа! Вы все на дикие века киваете. Может, вообще в землянки спустимся? Ничего в России не меняется, к сожалению, любители с мертвыми воевать, не замечая проблем живых. Не вы его туда определили, не вам и закапывать! Что-то о мавзолее для принцессы никто не вопит, а здесь, как в стране плохо, так поднимают муть. Да пусть уж сунулись бы! Может, опять что-нибудь бы произошло? А то затхлое болото уже осточертело!" (Т.И. Вольфсон); "да, Татьяна Ивановна, в своем репертуаре: "Революция, что ли, случилась бы? А то скушно как-то...". 70 лет народ и весь мир "веселили". До сих пор всем икается... А они всю "ищут бурю", буревестники революции. То, что для вас – "затхлое болото", для миллионов – нормальная спокойная жизнь с обычными человеческими радостями и заботами. Фикус на окне, канарейка в клетке и все такое. Страна после многих потрясений сосредоточилась на частной жизни, обыватели хотят спокойствия, стабильности и предсказуемости. А вам, бл..., все потрясения подавай! Ходите и кликушествуете, веригами трясете и болячки расковыриваете, ладно бы только свои..." (Напильник);  "Напильнику и К. Вам кровушки пустить по медицинским показаниям уже давно пора. Дайте нормально жить другим… Потрясения-то вы своей болтовней о стабильности и предсказуемости для себя любимых и накликиваете, .ополизы хреновы" (Злой).

По мнению И.А. Стернина, наиболее важными для коммуникативной компетенции носителя языка должны быть признаны три компонента: словесный репертуар, языковые шаблоны и навыки продуцирования различных по жанру текстов в рамках действующих в национальной культуре правил коммуникативного поведения [Стернин, 2009, с. 28]. Как видим, комментаторы, вслед за В. Сафроновым, в целом демонстрируют фамильярно-разговорный тип речевой культуры: в общении и культуре ориентируются исключительно на свою группу общения; проявляют крайнюю категоричность в оценках,  оценки выражаются грубо или нецензурно (не учитывается наличие языковых табу в деловом общении), экспрессия речи достигается в основном использованием категоричных оценок, сниженной лексики; законы непринуж­денного персонально адресованного неофициального общения распространяются на любые коммуникативные ситуации [Стернин, 2009, с. 26–27]. Обсуждение проблемы заканчивается конфликтом, т.к. собеседники акцентируют ее разные аспекты (факты, уровень аргументации, подтекст, идейность материала, личность автора, самих себя и друг друга).

Как отмечает Ю.К. Пирогова, "имплицитная информация является неотъемлемой частью любого сообщения". И в одном случае она становится способом ненавязчивого, иносказательного общения с аудиторией, а в другом – средством манипуляции и введения в заблуждение [Пирогова, 2001, c. 227]. Небольшой по объему комментарий В. Сафронова строится на активизации двух психолингвистических сценариев: неадекватности нынешней власти – опасности ее действий для народа и истории страны: "депутат Госдумы единоросс Владимир Мединский в преддверии годовщины смерти Владимира Ленина "реанимировал" дискуссию по поводу захоронения тела вождя пролетариата";  "еще один пожар в стране";  "попытка увести народ от насущных проблем" и т.д. Соответственно, власть предстает в роли агрессора по отношению к собственному народу и стране. Однако по каким-то причинам В. Сафронов не переходит к активизации закономерного в этом случае сценария защиты. Как правило, сценарий "защита" противопоставлен негативным сценариям опасности, неадекватности, обмана, манипулирования и др., т.е. активизируется сообщениями о том, что некоторый агент готов защитить  от опасности, манипулирования, ограничения нашей свободы и т. д. Любопытным представляется и то, что все восемнадцать комментариев к тексту построены в соответствии с законом зеркального развития общения: в той или иной степени в них также активизированы сценарии неадекватности и опасности. И только в одном комментарии в качестве контраргумента для В. Сафронова предлагается возможный сценарий разрешения проблемы: "все решается много проще: арендную плату за Мавзолей и "несколько десятков миллионов" за поддержание трупика в наглядном виде предложить выплачивать тем, кто желает сохранить этот аттракцион. Все будет честно. И доход в бюджет пойдет. И налогоплательщикам полегчает. Полагаю, г-н Сафонов лично примет участие в приватизации/акционировании этого объекта, да и Татьяна Ивановна не подведет. Но, думаю, это будет самое дорогое в мире учебное пособие по истории КПСС" (А. Скалон).   

Говоря о разностатусности факта (события) и его интерпретации в СМИ, Ю.А. Сорокин указывал на необходимость различать факт-событие и факт вербальный. По мнению ученого, "структура вербального факта – это виртуальная реальность, неоднозначность которой усиливается тем, что она в отличие от структуры факта-события стремится не показать, а оценить себя. Иными словами, вербальный факт – это всегда лишь потенциальный факт" [Сорокин, 2000, с. 96]. Тем не менее, несмотря на объективные различия между самим событием и его медиа-репрезентацией, в процессе восприятия и то, и другое становится частью психической реальности индивида – той сферы, в пространстве которой источник возникающих психических образов отходит на второстепенный план. Ю.А. Сорокин высказывал предположение о том, что причиной исков к средствам массовой информации служит тенденция рассматривать содержащиеся в медиатекстах ассертивы и экспрессивы в качестве перформативов, т.е. реципиенты склонны воспринимать вербализацию события одновременно как интерпретацию и действие (поступок) [Сорокин, 2000, с. 96].

Резюмируя, заметим, что, к сожалению, в текстах региональных политиков практически не наблюдается стремления установить коммуникативный контакт со своей целевой аудиторией. Возможно, это связано с тем, что политики, как правило, реализуют ритуальный и манипулятивный стили общения. Основная их задача – напомнить о себе обществу, презентовать те личностные и деловые качества, которые им представляются социально одобряемыми и обеспечивают поддержку на выборах. Поэтому для них характерна крайняя категоричность в оценках, самоуверенность, безапелляционность в общении; нежелание и неспособность следить за своей речью, контролировать ее.

В научной литературе по проблемам коммуникативистики, риторики, культуры речи все чаще подчеркивается мысль, что успешная коммуникация базируется на общепринятых нравственных нормах, что принцип вежливости может рассматриваться как принцип взаиморасположения коммуникантов в структуре коммуникативного акта, то есть на основе соотношения с социальным статусом адресанта и адресата. Важнейшей чертой благоприятного коммуникативного имиджа является приятность человека в общении [Стернин, 2001, с. 100]. Это качество предполагает общительность и приветливость человека, внимание к словам собеседников, умение говорить кратко, конкретно, выразительно, ярко и т.п. Соблюдение норм речевого этикета и культуры речи влияет на впечатление окружающих об общей культуре, компетентности человека, его социальном статусе. Очевидно, что для политика, претендующего  на значимое положение в обществе, наличие положительного коммуникативного имиджа в сознании целевой аудитории – это один из важнейших компонентов эффективной политической деятельности.