Как мы полюбили Гейзенберга в себе: Кирилл Мартынов размышляет над финалом сериала «Во все тяжкие»

Финал "Breaking Bad" – это образ телевидения будущего. Стоит сразу сказать: я не считаю, что финал не удался, в том смысле, что почти все события последней серии были предугаданы фанатами заранее. В драматическом сериале важнее не то, что произошло, а то, что было пережито героями и зрителями. В этом смысле концовка вполне нетривиальна, о чем подробнее ниже. Второй важный момент: благодаря усилиям Винса Джиллигана и его команды мы могли наглядно убедиться в том, что телевидение было похоронено преждевременно. Телевидение сменит формат, но останется и займет свою нишу, став одним из видов искусства наряду с книгами, видеоиграми и кинематографом. В том, что "Breaking Bad" – это именно искусство, думаю, нет никаких сомнений. Многие соглашаются, и я поддерживаю эту точку зрения, с тем, что этот проект телеканала AMC стал величайшей телевизионной драмой в истории. Отныне это стандарт, с которым будут сравнивать любое драматическое шоу. И превзойти уровень, заданный Джиллиганом, будет чрезвычайно непросто.

Главная особенность "Breaking Bad", напомню, заключается в том, что мы видим драматического произведение в подлинном смысле слова. Поступки Уолтера Уайта логичны и последовательны, вызывают у нас понимание и до определенного этапа симпатию. Эти поступки приводят к изменению в образе его мышления и в том, каким он видит себя в мире. Что, в свою, очередь, приводит к новым поступкам и так далее. Традиционная интерпретация предполагает, что в случае с "Breaking Bad" мы имеем своего рода историю доктора Джекила и мистера Хайда, образцового семьянина Уайта и кровавого наркобарона Гейзенберга, которые борются друг с другом, но это не соответствует действительности. Так было бы слишком просто, и объяснять диалектику "Breaking Bad" в терминах "пожирания" личности Уолтера со стороны Гейзенберга – это самый нелепый подход, игнорирующий многочисленные нюансы. В действительности перед нами всегда был один и тот же человек, которого мы переживаем как реального – просто потому, что находим в нем многие черты самих себя, эгоизм, завистливость, неудовлетворенные амбиции, сомнения, тревогу и прочее. Уолтер Уайт всегда был немного Гейзенбергом, просто жизнь сложилась таким образом, что он узнал об этом довольно поздно, а когда узнал и признался в этом себе – умер счастливым. И это финальное самопознание в духе Сартра как раз и делает финал нетривиальным.

Сериалы займут в нашей культуре то место, которое освободилось после того, как мы перестали читать большие романы. В 19 и 20 веках было такое популярное развлечение: покупать журналы, в которых опубликована очередная глава из будущей книги. Такие журналы ждали не меньше, чем сегодня продолжение любимого сериала. Читателям нравилось следить за жизнью героев в режиме такого "реального времени", обсуждать продолжение сюжета и так далее. Большие романы были универсальным культурным медиумом, который можно было обсуждать в любом обществе и русская классика здесь, кстати, играла ключевую роль. В отличие от сериалов, в сфере долгой литературы у нас все было хорошо. Потом мир перестал воспринимать толстые книги, но это не значит, что ушла потребность в длинных историях. Вот теперь телевидение возьмет свой реванш: оно нашло свою нишу и миссию. Рассказывать сказки для взрослых в течение месяцев и лет.

Под эту революцию культурной функции телевидения подтянулись технологические возможности. В 2008 году, когда "Breaking Bad" вышел в эфир AMC, большинство американцев действительно смотрели его по старому кабельному телевидению. Это накладывало определенные ограничения на художественные формы: лучше, если история будет не слишком сложной, чтобы телезритель не потерял к ней интерес, даже если отвлечется или пропустит несколько серий. Идеальный формат сериала – короткие серии с узнаваемыми героями, каждая из которых является законченной историей. Нагружать зрителя чрезмерным количеством деталей и цитат было не принято (пускай и с некоторыми исключениями). Джиллиган сделал ставку на сквозную, сложную историю, насыщенную деталями, и не прогадал. На помощь ему пришли сервисы типа Netflix и iTunes, которые позволяют лояльному зрителю иметь все серии под рукой, пересматривать, пролистывать их или цитировать отрывки из них в социальных сетях. То есть делать ровно то же самое, что мы привыкли делать с книгами, которые нам нравятся. В России, понятное дело, все и так смотрели на торрентах, но в США этот переход, совершенный за последние пять лет, оказался очень ярким. То, что начиналось на телевидении, стало экспансией телевидения в сеть, повлияв на выразительные средства авторов сериала.

Еще одна вещь, которая выделила "Breaking Bad" из числа других шоу, – ясный конец. Шоу действительно закончилось, все сюжетные линии закончены и связны, никаких тайн для нас не осталось – тайны возникают там, где продюсеры и сценаристы на самом деле не имеют никаких идей о том, как все закончить. Как это случилось, например, с "Lost". Не было у Джиллигана и бога из машины, который завершает затянувшуюся историю каким-то нелепым и фантастическим аккордом, как это было в "House M.D". Сола Гудмена сохранили для спин-оффа, Джесси уехал в никуда, но единственный неясный момент связан с предысторией отношений Уолтера и его бывших компаньонов, Шварцев. Почему он покинул компанию "Серое вещество" и стал учителем химии-неудачником? Этого сценаристы нам не рассказали и уже не расскажут.

С этим связан и важнейший вопрос "Breaking Bad": почему мы не сочувствуем милым людям Шварцам, за которыми не значатся никаких особых грехов кроме разве что принижения роли Уайта-Гейзенберга в их бизнесе? Ведь у них по-настоящему все хорошо, они добры, справедливы, умны, богаты, пьют тонкое вино, у них красивый дом и отличный вид из окна, воплощенная американская мечта. Почему мы не на их стороне?

Думаю, ответ нужно искать в том, что Уолтер Уайт был человеком, обреченным на свои обстоятельства: бедность, болезнь, зависимость от благодетелей Шварцев. В этом легко узнать нас самих. Движущей силой здесь становится ницшеанская категория рессентимента, мораль рабов, бессильная злоба. Мистер Уайт преодолевает свои обстоятельства, выпускает на волю монстра, оставляет за собой широкий кровавый след, не останавливается ни перед каким насилием, break down the system, и нам все равно – именно поэтому – приятно смотреть и даже сопереживать ему. Автор "Игры престолов" – другого ключевого теленарратива современности – Джордж Мартин заявил, что Уолтер Уайт поражает его, и среди его кровавого фэнтези нет злодея равного Гейзенбергу. В сущности, если рассуждать в категориях морали, мистер Уайт – это абсолютное, радикальное зло, готовое на все, лишь бы удовлетворять свои амбиции. Ложь, убийства, манипуляции – все идет в ход, все нормально для Уолтера. Джесси Пинкман верно сказал: – "Вы, ребята, просто люди, а мистер Уайт – настоящий дьявол". Финал "Breaking Bad" нетривиален, потому что в нем мы сопереживаем успехам счастливого дьявола.

На первый взгляд, финальная серия – это, своего рода, дань голливудской традиции: главный герой-супермен побеждает всех свои врагов и умирает после этого на глазах восхищенного зрителя. А настоящий финал сериала будто бы содержится в 15 серии – разочарованный, потерявший все, слабый Уолтер готов сдаться полиции в баре за стаканом виски. Но тут нужно смотреть глубже: в голливудской упаковке финал сообщает нам правду о нас самих. Мы – сочувствующие рациональному и удачливому злу, наказывающему виновных (дядя Джек) и невиновных (семья Шварцев), – отправляемся к путешествию к собственному "Сердцу тьмы", к постижению собственного внутреннего Гейзенберга. Джиллиган тоже дьявол: он заставил нас принять зло и согласиться со злом, радоваться ему. Это зло настолько всеобщее – это, конечно, не какой-то проходной маньяк, – что оно может и спасать людей и жертвовать собой. И даже если убить Уолтера Уайта, что он предлагает сделать Джесси, это ничего не изменит, он все равно выходит победителем. Из истории про Супермена появляется Комедиант вселенной "Хранителей". Уолтер Уайт оказывается Комедиантом-триумфатором.

Скоро выйдет коллекционное Blue-Ray издание "Breaking Bad" с сувенирами и фигурками. Я бы добавил в него книжку Жижека о насилии. Она все несколько переворачивает в этой истории: террористическое насилие в духе Уолтера Уайта объявляется спасительным и освобождающим. Там на первой странице речь идет о философе Николае Лосском, которого злые большевики в акте насилия выслали из страны на "философском пароходе". Но разве русские дворяне, жившие в течение веков за счет нищих крестьян, которыми торговали словно скотом, не были еще большим насилием, тем насилием, с которым мы свыклись и потому считаем его нормальным? "Breaking Bad" в этом смысле встраивается в серию славных историй – от "Догвилля" Ларса фон Триера до "Счастья моего" Сергея Лозницы, где приходит бог войны и проливает кровь, только чтобы не видеть всего этого: усталой бедной семьи, румына Богдана, школьных начальников, благотворителей Шварцев. Но это не делает зло добром. Спросим себя, почему мы так любим сюжеты, связанные с разрушением нашего мира? Почему раз за разом примеряем на себя роли героев "Бойцовского клуба"? Это тот вопрос, что объединяет два центральных нарратива последних дней – "Breaking Bad" и "GTA 5".

Драматическая кульминация "Breaking Bad" – финальный диалог Уолтера со Скайлер. Его толком невозможно проспойлерить и это тоже делает финал нетривиальным. В отличие от многочисленных альтер-эго Уайта, Джесси, Гейла Ботикера, Гуса Фрингса, Скайлер всегда оставалась самостоятельной личностью с собственной динамикой, несводимой к трансформациям психики ее мужа. Актриса Анна Ган, сыгравшая эту роль, справедливо полагает, что телезрители ненавидят Скайлер именно за это – она не сломалась до конца, не пала перед мощью Короля. Повела себя как настоящая стерва, таких никто не любит, особенно учитывая нашу мощнейшую эмпатию к Уолту. Так вот, в кульминации мистер Уайт стал таким отморозком, что ему уже не нужно было врать – в первую очередь себе. И он перед лицом Скайлер признался в главном: все, что сделал, было только для него самого. У него хорошо получалось, это была настоящая жизнь. Сколько человек нужно убить, чтобы перестать врать себе? Вот моральная арифметика "Breaking Bad". Скайлер сопровождает ее подобием улыбки.

В макиавеллевской вселенной "Breaking Bad" скучнее других выглядит Джесси Пинкман, который демонстрирует обратную сторону этой моральной африметики. Если зло где-то прибыло, оно должно убыть в другом месте: и вот запускается обратная трансформация Пинкмана из наркомана в святого – в последней серии слишком уж ярко нам показали библейскую внутреннюю жизнь Джесси, который и прежде уже начал чуть ли не ходить по воде и кормить народ рыбой и хлебами. Джесси не самостоятелен – вырвавшись из ловушки и оставшись в живых, он принимает жертву Уолтера и становится соучастником радикального насилия, убив Тодда. Он остается слабым и в мире, созданном Джиллиганом, он обречен вернуться туда, откуда начал. Побеждают тут только те, кто способен преступить через моральные обязательства.

Точно также на второй план отходят здесь деньги и денежные отношения. Деньги нужны только как символ удовлетворения своих амбиций. Словно философ-стоик, Уолтер Уайт к концу сериала учится легко расставаться с богатством, которое еще недавно выглядело как главное в его жизни. Те, кто живет ради денег, будет повержен Гейзенбергом.

Вслед за сценой с автоматическим пулеметом в духе Тарантино нас ждет последовательно ницшеанская развязка – там, где наиболее ожидаемой и логичной выглядела мораль в духе Достоевского. Человек Уолтер Уайт не сломался, его рессентимент разбудил в нем поступки, он преодолел свою человеческую ограниченность. И в последней серии действовал и говорил уже Сверхчеловек, безошибочный, безжалостный, получающий адреналин и удовольствие от всего, что происходит вокруг, даже от собственной смерти. Нет больше никакого человека и его бочки, никакого Сизифа. Уолтер Уайт еще при жизни попал в рай. И его смерть становится символом его победы, ведь, в конце концов, как мы знаем, хорошо жить и хорошо умереть – это одно и то же. Моральные вопросы легко снимаются пачкой денег, протянутой двум наркоманам.

Один из студентов Вышки на обсуждении Breaking Bad в Культурном центре вспомнил про Шаламова. Там, где мы видим романтического преступника, Шаламов видел урку, потерявшего человеческое достоинство. Это непростой вопрос, ведь у Гейзеберга, очевидно, нет и криминальной, блатной "морали". По своему происхождению и образу мысли он ближе к вооруженной интеллигенции, политическим террористам, ставшим политическими заключенными на русской, а потом советской каторге. И есть большой соблазн увидеть в Уолтере Уайте героя рассказа "Последний бой майора Пугачева", заменив лагерное начальство и уголовников на реалии современного капитализма. Кем мистер Уайт был бы в лагере?

LiveJournal Кирилла Мартынова