Эксперты: «Пора объявить: девальвация в 5–10% неизбежна»

Что меня в этом году заинтересовало – это постоянные изменения официальных прогнозов роста ВВП. Что естественно отражало реальную ситуацию, но я не припомню, чтобы когда-то, за исключением 1992 и 1998 годов, оно было подобно тому, что я наблюдаю. Первая оценка Минэкономразвития в 2013 году – 3% роста ВВП. К маю появляется цифра 2,7–2,8%, вскоре 2%, на ней Минэк, понимая неприличность ситуации, держалось довольно долго. В октябре цифра 1,8%, и пару недель назад Улюкаев вынес – не факт, что окончательный – приговор в 1,3%. Просто хроника пикирующего бомбардировщика.

Что вызывает большую тревогу, чем лукавые цифры ВВП, – это падение инвестиций. Это особенно тревожно, потому что в определенной степени задает и итоги 2014–2015, а может быть, и последующих годов, которые у меня вызывают еще большую тревогу. Я не понимаю, на чем базируется оптимизм моего родного Минэкономразвития: в 2014 году оно прогнозирует 3%, в 2016 году – 3,3%. Даже с учетом эффекта низкой базы, у меня никак не получаются эти цифры. Инвестиционный спрос явно будет сокращаться. По итогам девяти месяцев этого года отток капитала – $48 млрд, и по итогам года есть оценки, что он составит $70 млрд. Никаких усилий, чтобы это предотвратить, мы не наблюдаем. В минус будет работать коррекция инвестпрограмм естественных монополий. Консенсусная идея всех – и правых, и левых, и либеральных экономистов – давайте-давайте заморозим тарифы, и вот сейчас все стало на свои места. Раздался "плач Ярославны" самих монополистов, и уже тарифы для населения решено не замораживать. Интересы компаний хоть кто-то лоббирует, у населения никаких лоббистов нет.

ЦБ занялся борьбой с кредитованием населения. Он настолько повышает требования к капиталу банков, что желание кредитовать кого-то, кроме Газпрома, возникать у нормального банка уже не должно. Теперь нельзя без серьезных резервов кредитовать вновь созданный бизнес. Это абсолютный абсурд. Нельзя кредитовать компании, не имеющие реальных производственных мощностей. Финансовый сектор их не имеет. Холдинговые компании – материнские – их не имеют. Потребительское кредитование было значимым фактором спроса, оно росло существенно быстрее, чем доходы населения.

Сальдо торгового баланса устойчиво сжимается. Россия не стала инвестиционно привлекательной страной, и не исключено, что мы столкнемся с отрицательным сальдо платежного баланса. Импорт растет быстрее экспорта, что создает предпосылки для девальвации, которую Минфин внутренне конечно приветствует. Дальше понятно, что раздастся "плач Ярославны" со стороны ведомств: компенсируйте нам расходы. Но доходы от девальвации в бюджет придут сразу, а про расходы можно подискутировать. Было бы правильно объявить населению, что девальвация в 5–10% будет иметь место. Правда, уровень доверия к финансовым властям таков, что если сказать 5%, все решат, что будет в пять раз, и это и сбудется. Девальвация в 5% неизбежна, и это секретное оружие Минфина.

Этот год был переломным в социальной политике, хотя и не очень заметно это произошло. Если раньше мы рассуждали в терминах увеличения-снижения социальных расходов, теперь экономика перестает рождать то количество доходов, чтобы поддержать даже то, что есть сейчас. Осознание этого есть. Жесткие меры вроде секвестра бюджета – это политически очень плохо, учитывая волнения, которые были в 2012 году, и предстоящие выборы 2016–2017 годов. Поэтому все делается завуалированным способом. Идет перераспределение средств: кому-то дают, у кого-то отнимают.

Есть указы Путина о повышении зарплат, и они в общем выполняются – номинальные зарплаты в образовании и здравоохранения выросли. Но к чему это приводит? Положение учителей и врачей стало лучше? Качество услуг выросло? Это не так. Идет так называемая оптимизация сил – под видом неэффективных закрываются больницы, поликлиники, школы (я специально не говорю про вузы), мол, слабых надо присоединять к сильным. Это приводит к тому, что качество и доступность этих услуг довольно серьезно снизились. В следующем году запланировано уменьшение расходов на здравоохранение. Часть учителей и врачей уже увольняют, а какой-то группе повышают зарплату. Потребителям это не улучшает жизнь. Это электоральный балансир. Те, кому повышают, – это расчет, что они будут правильно голосовать. А те, кто выбывает, – идет расчет, что они присоединятся к пенсионерам.

В пенсионной сфере – ровно такой же маневр, но более длинный – на 10–15 лет. Новая пенсионная формула понадобилась для перераспределения средств от молодых поколений в пользу тех, кто сейчас на пенсии. Идет расчет, что молодые не разберутся в формуле, им до пенсии еще 20–30–40 лет, а сейчас надо во что бы то ни стало нынешний электорат в 30–40 миллионов пенсионеров поддерживать.

Уже на наших глазах идет выделение ключевых точек, которые пока надо оберегать, а другие можно ущемлять. Насколько есть шансы, что это сыграет свою роль? Сыграет. Есть резервы еще. У президента есть три источника ресурсов, которые могут быть сюда брошены. Во-первых, два фонда (Резервный и ФНБ). Во-вторых, издержки естественных монополий – понятно, что эти деньги будут изъяты и брошены на поддержание регионов, где будет критическая ситуация в ЖКХ. Ситуация с тарифами – это мина, которая подложена под монополии, и надо ее точечно нейтрализовать. Третье – борьба с офшорами. Я плохо себе представляю судьбу тех денег, которые теперь останутся в России. Я думаю, что бизнес будет обложен дополнительными поборами на региональном уровне – появятся новые требования, что еще надо будет что-то куда-то сдавать, жертвовать. Будет переход к прогрессивной системе налогообложения. Это крайний случай, но 80% населения это поддержат. Власти говорят, что типа "мы не снимаем это с повестки дня". "Делиться надо". Подоходный налог – это реальный источник. Потому что введение налога на недвижимость сейчас, я считаю, нереально, по техническим причинам в том числе.

Вывод: нас ждет вялотекущее ухудшение ситуации. Население будет к этому адаптироваться, оно у нас адаптивно. Будут активные попытки заткнуть дыры и успешные выборы 2016–2017 годов. Что потом – это уже для власти не так важно.