Кризис научил россиян быть лучше: социологи

Парадоксально, но факт: вместо паники и депрессии многие россияне демонстрируют сейчас спокойствие и уверенность в своих силах. Мы стали более трезво оценивать реальность, меньше надеемся на помощь государства - но при этом не теряем к нему уважения. Во времена прежних кризисов все было иначе. Об этом пишет "Российская газета". 

кризис, иллюстрация

В марте-апреле 2015 года ИС РАН провел вторую волну общенационального социологического мониторинга в рамках проекта Российского научного фонда (первая датировалась 2014 г.). В опросе вновь участвовало на редкость большое число респондентов - 4 тысячи граждан по общенациональной репрезентативной выборке. Подобный масштаб исследования позволил заметить и перемены, которые произошли в общественном сознании всего за один год. Правда, год был не простой, а кризисный - из тех, которые "один за три".

Когда Запад ввел систему санкций, а рубль покатился вниз, чего уж точно в дефиците не было - так это панических прогнозов. Пророчества насчет неминуемого наступления экономической разрухи и социальной депрессии к весне 2015 года, к счастью, не сбылись, однако тревожные настроения в обществе нарастали. И если весь прошлый год в фокусе общественного внимания оставались скорее внешнеполитические проблемы - ситуация на Украине, последствия западных санкций после воссоединения Крыма и РФ, попытки "изоляции" России со стороны прочих держав и т.д., то сейчас людей куда больше тревожит социально-экономическая ситуация внутри страны.

С упреком, но без страха

За последние полгода с 33% до 22% сократилось число тех, кто считает обстановку в стране нормальной и спокойной. И наоборот, выросло количество граждан, которым ситуация кажется тревожной (с 53% до 64%). Но вот что бросается в глаза. Практически не выросло число людей с "катастрофическим сознанием", которые воспринимают все происходящее исключительно в черном цвете, с ужасом или паникой. Их по-прежнему меньше десятой доли от общего количества - 8%. И прослойка таких россиян по сравнению с 2013 годом даже уменьшилась.

Естественно, "бытие определяет сознание", всегда лучше быть молодым, здоровым и богатым, чем старым, бедным и больным. Поэтому молодежь и материально обеспеченные слои общества демонстрируют сейчас гораздо больше оптимизма, чем прочие слои населения. Среди людей бедных на это способен лишь каждый десятый, среди граждан с хорошим (по их собственной оценке) материальным положением достаточно спокоен примерно каждый третий. Россияне в возрасте до 30 лет считают ситуацию "нормальной" и не внушающей тревоги в полтора раза чаще, чем те, кому за пятьдесят (28% и 19% соответственно). Особенно сильно нервничают сейчас люди, которым от 40 до 60 лет - в этой когорте о "катастрофе" говорит каждый десятый, уровень тревоги также очень высок (66%).

Сложно не заметить перемен в стране, обусловленных кризисом. Вопрос лишь в том, надо ли при этом надевать розовые или черные очки. У россиян зрение хорошее, в коррекции не нуждается. Только 7% опрошенных полагают, что в 2014 году ничего принципиально нового в стране не произошло. Четверть (24%) думает, что вектор перемен в целом положительный. Но большинство (69%) считают, что пока сдвиги наблюдаются лишь к худшему. Еще полгода назад соотношение было совсем другим: оптимисты (45%) даже несколько преобладали над пессимистами (43%).

Что нас ждет дальше? 59% россиян ждут от следующего года "трудных времен" и только 19% утверждают, что страна будет развиваться успешно. В прошлом году прогнозы были чуть более приятными, хоть и тоже вполне реалистичными. То же происходило на пике предыдущего кризиса, в 2008-м. Но есть существенное различие. За последние три года число россиян, которые связывают нынешние и будущие трудности не с внутренними, а с зарубежными "угрозами и вызовами", резко выросло - с 42% до 79%. А вот о том, что "опасность таится внутри страны", мы говорим чуть ли не втрое реже (58% в 2013 году, 21% сейчас). И в этом есть определенный плюс: недовольство, опасения, социальная напряженность не выливаются в обвинения в адрес властей, олигархов, коррупционеров или прочих внутренних врагов, не приводят к массовым деструктивным акциям протеста. Если враг снаружи нашей "крепости" - наоборот, общество считает нужным "сплотить ряды", "выдержать осаду", а уж потом наводить порядок в собственных пределах.

По отношению к санкциям россияне ведут себя в духе Отечественной войны 1812 года: будет и у нас свое Бородино, а что Москву французы сожгли - так "пожар способствовал ей много к украшенью", как писал классик. Западные санкции и встречные меры российского правительства считают вредными для экономики России 45% респондентов. Но 41% полагает, что такие меры принесут больше пользы, нежели вреда. Например, помогут "оживить" отечественных товаропроизводителей и сферу услуг. При этом как сторонники, так и противники подобных экономических войн полагают, что санкции в любом случае нужно "вытерпеть" и "не сдаваться". О том, что необходимо предпринять все возможные меры для снятия санкций, пойти с Западом на определенные компромиссы и уступки, говорили только 14% опрошенных. Здесь резко различались мнения сторонников и противников президента Владимира Путина (среди его оппонентов на уступки предлагала идти половина - 49%). В данном случае политические соображения и то, что именуют "национальной гордостью" явно оказывалось сильнее материальных прагматических резонов. В психологии такие вещи называют "мобилизационным сознанием". Именно оно в сложные времена "цементирует" нацию. Вопрос лишь в том, насколько долго люди готовы терпеть, поступаясь личными интересами и способны ли постоянно жить, "затягивая пояса".

С родиной и с нами

Всегда полезно сравнить общие рассуждения людей "о судьбах Родины" с тем, что чувствуют они лично. Пока, судя по опросам, последствия санкций на себе ощутила примерно половина граждан (56%). Из них для 15% (то есть в среднем для каждого шестого) неприятности оказались "значительными" и нанесли серьезный ущерб. Как обычно и бывает, первыми приняли на себя удар малообеспеченные слои: повышение цен на продукты и товары заставило их экономить на еде и одежде, отказываться от развлечений и всяческих радостей жизни, к которым они привыкли.

Что же касается кризиса вообще, то в его оценках есть и ложка меда, и бочка дегтя. Деготь: 70% опрошенных отмечают личные финансовые потери из-за роста цен (в бедных слоях - до 83%), у 20% сократился доход, поскольку работодатель терпит убытки или близок к разорению, 13% сетуют на то, что из-за девальвации рубля их сбережения тоже обесцениваются.

Мед: 28% граждан отважно твердят, что проигравшими от кризиса себя не считают. 1% "даже выиграл", 10% привели иные резоны, у 17% кризис ударил по близким людям, а их самих пока обошел стороной.

Мед, но с привкусом чего-то иного: вопреки мрачным прогнозам, массовая безработица затронула лишь относительно небольшую часть россиян. Потеряли работу в кризисный год 4%, отправились в отпуск без особой надежды на возвращение 3%. Лишь по 2% испытывают трудности из-за того, что не смогли получить свой вклад в банке или вынуждены платить проценты по валютному кредиту. И снова средние цифры нуждаются в уточнениях. Как обычно, "богатые тоже плачут" - но тише и реже. Среди обеспеченных граждан счастливчиков, живущих "назло дефолтам", - 46%, в когорте бедных - лишь 17%. Лишь 2% людей с хорошим доходом столкнулись с задержками зарплат. Малообеспеченные страдают от этого в 4 раза чаще (9%). Как и в 1998 или 2008 году, труднее всего приходится жителям провинции - малых городов или поселков городского типа. Рост цен в таких местах больно ударил по 76% жителей (при том, что в столицах жертвами дороговизны себя назвали 55%).

Кризисный год заставил россиян иначе относиться к своим повседневным проблемам. В спокойные времена можно сетовать на то, что "бриллианты мелкие". Сейчас, увы, многим важнее то, что "щи пустые", а близкая к телу рубашка оказывается единственной.

Как и раньше, самыми серьезными проблемами люди считают рост цен на товары и услуги (72%), кризис системы ЖКХ и бремя таких платежей (51%), низкий уровень жизни большинства граждан (41%), сокращение доступа к бесплатной медицине и образованию (36%). На задний план отошло беспокойство ростом алкоголизма и наркомании (раньше эта проблема устойчиво входила в тройку антилидеров). Меньше волнует россиян засилье бюрократии - зато многие стали сильно тревожиться по поводу безработицы. Это пока, подчеркивают социологи, страхи скорее "теоретические" - лишь 6% считают, что работу они реально могут потерять в самом ближайшем будущем. Намного больше (27%) тех, кто "не исключает" такого оборота событий, но все же считает его маловероятным. Тревожнее всех чувствует себя самая активная и трудоспособная часть населения - люди в возрасте от 31 до 50 лет. Среди них почти половина видит в страшных снах именно потерю работы, если кризис пойдет вширь и вглубь.

К перечню проблем добавилась ситуация на Украине и все, что с ней связано. Об этом говорят так же часто, как о возможной безработице, - 29% респондентов. При этом лишь каждый пятый обеспокоен охлаждением отношений РФ и стран Запада. Почти половина россиян тревожится, как бы кризис в соседней стране не довел ее до полного коллапса и в эту воронку не затянуло бы и Россию. Общество от затяжной ситуации неопределенности уже сильно устало, выходов из нее почти не просматривается, свидетельствуют социологи.

Сами с усами

И снова "но". Существенное отличие от прежних кризисов - то, что люди на этот раз подошли к "черному дню" с неким материальным запасом прочности и, что особо важно, - с неисчерпанным кредитом доверия властям. Они все чаще готовы обойтись без помощи государства: "не надо нам помогать, лишь бы не мешали". Кризис, оказывается, может научить самостоятельности в вопросах не только "выживания", но и просто жизни.

"Крымская весна" 2014 года способствовала резкому росту популярности президента РФ - уровень доверия к нему всего за полгода повысился с 60% до 78%. То же относилось и к прочим институтам власти - правительству, губернаторам, Госдуме, Совфеду и др., хотя их показатели рейтингов были скромнее, нежели у первого лица государства. Однако к весне 2015 года все, кроме президента, в глазах общества "сбавили обороты". Каждое нижестоящее звено властной вертикали уступает в рейтинге более высокому, самое серьезное недовольство у людей вызывает местная власть (что естественно, поскольку к повседневной жизни она ближе, а денег на решение бытовых проблем у нее хронически не хватает). Устойчивым оказалось доверие к силовым ведомствам - 65%, почти столько же отмечалось в 2009 году после войны с Грузией. Партии, профсоюзы, политические и общественные организации, СМИ и особенно телевидение доверием граждан похвастаться не могут. Иное дело Церковь. По своей значимости для россиян она приближается к "государственному уровню".

Но доверие и зависимость вещи разные. Как показывают опросы, даже кризис не заставил многих россиян променять личную свободу и самостоятельность на полную или частичную зависимость от государства и ограничение подобных прав. Доля тех, кто, по их словам, никак не сможет прожить без поддержки государства, упала с 66% в относительно неплохом 2011 году до 56% в не самом легком 2015-м. И наоборот - несмотря на все экономические трудности (а может, в чем-то и благодаря им) на 10% выросло число россиян, которые рассчитывают исключительно на собственные силы (с 34% до 44%). Самым поразительным социологи считают то, что доля самодостаточных россиян в обществе с осени прошлого года (то есть с пиковой точки кризиса) по сию пору не изменилась. Люди по сути идут навстречу течению и то, что оно не смогло их "подвинуть", говорит о серьезной силе сопротивления обстоятельствам. В основном, конечно, когорту самодостаточных составляют молодые и хорошо обеспеченные россияне (58% самых молодых респондентов готовы обойтись без господдержки, среди людей старше 60 - только 15%). Поневоле записываются в "патерналисты" жители сел, работники промышленных предприятий и строек, пенсионеры. А вот "бедные инженеры", студенты и работники сферы услуг самодостаточными быть хотят и, видимо, смогут это сделать. О своей независимости от государства говорят даже те, кто на это самое государство трудится по роду профессии - военные, госслужащие, работники правоохранительных органов и т.д. Люди готовы сами зарабатывать, а не "просить материальной помощи", рассчитывают скорее на свои навыки и умения, а не на систему льгот и господдержки. Хотят работать, а не "побираться". И это тоже - нечто новое в общем "тренде".

А вот в политику россиян как-то не тянет. Точнее, в активную политику - сам по себе интерес к общественно значимым событиям в России и за рубежом за последний год стал больше (неудивительно, учитывая "новостное поле"). После бурных событий 2011-2012 годов о своем внимании к политике говорили лишь 20%, в 2015-м - уже 29%. Доля тех, кто не интересуется политикой, снизилась с 38% до 29%. По традиции более серьезно следят за этой сферой люди старшего возраста, молодежь больше занята своими собственными делами. Столицы более политизированы, чем глубинка (только 17% жителей Москвы и Питера равнодушны к событиям в стране и за рубежом).

Однако уровень реального политического участия россиян в деятельности каких-либо гражданских или государственных институтов по-прежнему невелик - не более 6% сотрудничают с органами местного самоуправления, 4% - с волонтерскими и благотворительными структурами. Активно участвуют в политической жизни около 2%. Критическая энергия "неравнодушных" граждан находит выход в основном на форумах в Интернете, дискуссионных площадках вокруг ряда СМИ, в неформальной обстановке - как раньше бы сказали, "на кухнях". Правда, уровень так называемого "социального активизма" у молодежи значительно выше, чем у старших - 16% представителей этой группы включены в деятельность интернет-сообществ, 7% работают волонтерами, 4% - экологи и благотворители.

В отличие от прежних кризисных лет, люди гораздо меньше готовы "выходить на улицу" с демонстрациями или участвовать в забастовках, голодовках и пр. В 2011 году с подообными установками было 11%, сейчас 6%. Основная стратегия выживания - "буду искать дополнительные источники заработка" (38%). Таких по сравнению с прошлым стало на 5% больше. Еще 29% пока просто не задумывались о том, как они будут действовать, если кризис станет нарастать. Проблемы они станут решать "по мере поступления": без радости, но и без паники.