Водка. Баня. Занзибар: путешествие в Барнаул в 1896 году

Это, пожалуй, был первый подобный экзотический наблюдатель жизни Алтая, оставивший свои впечатления на бумаге: 

* * *

На второй день мы приехали в маленький городок на Оби. Дальше железной дороги не было. Два дня мы прожили в гостинице, но из-за паразитов не могли спать. Я захотел помыться и меня отвели в баню — помещение, где такая жара, что её нельзя вынести. Я пробыл там две минуты и задохнулся. Я был поражен тем, что люди, живущие в такой холодной стране, могут мыться более горячей водой, чем чернокожие. 

Люди здесь очень бедны, с маленькими коробками на груди, они выпрашивают милостыню. Некоторые приходят просить милостыню у церкви. Их дома — из дерева, очень маленькие, состоят как правило из двух комнат и очага внутри. Люди спят все вместе в одной комнате, и в этой же комнате — скот. Я страшно удивился: в этом холодном краю люди спят в помещении, где очень жарко, даже я, африканец, не мог бы там спать от жары. Они выносят и сильную жару и сильный холод. А их вино — как масло для лампы, если его зажечь, оно будет гореть. И пьют они его очень много. 

На следующий день мы сели на пароход, идущий в Барнаул. В реке, по которой мы плыли, раньше было много золота и серебра. На второй день мы прибыли в Барнаул и поехали в гостиницу. 

Барнаул мне не очень понравился. Местные жители меня пугались, они тоже никогда не видели чернокожих. 

Железная дорога закончилась, и дальше нам надо было ехать в повозках. 

В Барнауле мы провели три дня. Нам нужно было встретится с губернатором, для того чтобы получить разрешение на проезд, так как без разрешения нам не давали лошадей. Губернатор Барнаула посетил господина Висмана и на его просьбу о разрешении ответил:  "Я его дать не могу, за ним нужно ехать в Томск". Наш патрон не мог ехать в Томск, это слишком далеко. Тогда губернатор Барнаула сказал:  "Мы отправим письмо, чтобы получить подтверждение. В глазах местных крестьян только томский губернатор является властью, так как он командует солдатами, которых называют  "казаки". 

У господина Висмана было разрешение от российского царя, но жители Сибири приказов царя не слушают, они повинуются только губернатору. Как только мы получим разрешение от губернатора, нам сразу же выдадут лошадей и повозки. 

На фото — Герман фон Висманн, бывший губернатор немецкой колонии Восточная Африка и его спутник Теодор Бумиллер.

Томский губернатор прислал телеграмму, чтобы нам выдали разрешение на проезд. Мы закупили в Барнауле припасы — и хлеб, и бисквиты, и овощи, и теплые шубы из овечьего меха — на два месяца, потому что там, на Алтае, продовольствия нет и все покупают еду в Барнауле или Бийске. Мы упаковали наш багаж и часть отправили в Семипалатинск, а часть взяли с собой. Мы сели в повозки, запряженные шестеркой лошадей каждая, и понеслись как ветер. Каждые три часа, когда мы приезжали в какой-нибудь городок, нам приходилось менять лошадей, ибо здешние жители имеют право ехать на своих лошадях только от одного города до другого, но не дальше. На переправах через реки для пассажиров есть лодки, а повозки и лошадей переправляют на паромах. 

Когда мы остановились на ночлег, нас отвели в специальный правительственный дом, а багаж оставили на улице, приставив охранять его правительственного служащего. В Сибири в каждом городе есть такой дом и человек, который смотрит за вещами приезжих. В этих домах не берут платы, а еду гостям из их припасов готовит женщина, которая там живет и за всем смотрит. Эта женщина и её муж находятся на содержании правительства. Они подыскивают лошадей и дают повозки гостям. Утром мы хотели заплатить по счету и спросили:  "Сколько с нас?" Она ответила:  "Как изволите". Если дать два-три рубля, то она будет очень довольна. 

Из Омска до Бийска мы добрались за три дня. В этом городе кончается почтовая и телеграфная линия. Мы пробыли в Бийске два дня и отправились к Алтайским горам. Местные лошади скачут по горам как ветер и переправляются через реки прямо с экипажем. В экипаж впрягают по девять лошадей, а правят ими двое верховых. За десять минут пути приходится платить по три копейки за лошадь. Каждый раз, меняя лошадей, мы брали двадцать восемь новых, а всего за день — до шестидесяти. 

Здешние жители много пьют, особенно крестьяне. Каждую субботу и воскресенье они не работают, а пьют вино вместе со своими женами и даже детьми. Гуляя по улицам, они так шумят, что невозможно заснуть.

Их дети с четырех лет ездят верхом. В основном все здесь передвигаются верхом. Лошадей здесь много, но они не такие красивые, как европейские. Стоит лошадь от десяти до двадцати рублей. Все грузы перевозят на лошадях, даже овец и коз: их связывают, кладут на волокуши и так тащат.

Люди тут не подчиняются никому, кроме своего губернатора. Но сами они не знают губернатора — ими правят начальники, посланные губернатором. 

Они очень простодушны: если им показать бумагу якобы от губернатора или от царя, то они поверят, потому что не умеют читать. Хорошо если в городе вы встретите хотя бы одного грамотного человека. С собой мы взяли бумажные деньги, и, если купюры были нового образца, то их у нас не брали, говоря:  "Это не царские". Они не знают, что сейчас другой царь, знают только царя Александра. 

В повозках нас сильно трясло, так как мы ехали вверх в горы по каменистой дороге. И хотя мы обложились со всех сторон подушками у нас сильно болели бока. В пути, когда мы ехали по сельской местности, мой господин ехал впереди и, когда его видели крестьяне, они его приветствовали, но не больше, чем меня. А меня они приветствовали, как если бы я был султан, потому что мой господин — белый, как и они, а я — черный; таких они еще не видели, они думали, что я и есть главный в нашем караване.

На второй день мы достигли села Алтайское, первый город на нашем пути. Тамошние жители — русские и называются казаками. Слово  "казак" значит, что человек всю жизнь находится на службе у правительства. Сначала он служит солдатом три года, потом получает землю для земледелия, но все равно остается солдатом. И казак, будучи солдатом должен сам приобретать себе лошадь, одежду, но может, когда захочет, носить государственную форму. 

Впервые в Алтайском мы встретили экипажи. Покидая город, мы знали что дорога в Усть-Каменогорск займет десять дней, но доехали мы за семь, потому что скакали день и ночь. Тамошние лошади очень выносливые. Дашь кучеру бакшиш, совсем немного, и он будет гнать. Однако, все они сильно пьют. И в какой бы город мы не приезжали, они пьяные, их женщины пьяные, и даже их дети. Однажды в одном маленьком городке мы не встретили ни одного трезвого человека. В доме где мы остановились на ночь, все были пьяны. А один взял лампу посветить нам и чуть не выжег глаза моему господину — настолько он был пьяным. Когда русский пьян, человеческого языка он не понимает. 

Но когда ямщик скачет по тракту, он неукротим.

Лошади мчатся вперед в облаке пыли, седоку ничего не видно в этой пыли, даже лошадей не различишь. У ямщиков тоже есть специальное слово, которое они говорят когда хотят ехать быстро. Они говорят:  "Ноо! Ноо!" — и лошадь летит как ветер...

В материале использована информация, найденная Евгением Платуновым.