Как по-русски "демократия": социологи выяснили, зачем россиянам нужны конституционные права и гражданское общество

РГ.

Политика: демо-версия

"Демократия" - это, как известно, в переводе с греческого "народовластие", участие широких масс граждан в управлении государством. Другой вопрос, как именно такое участие происходит в реальности. Люди среднего и старшего поколения хорошо помнят времена, когда граждане бурно обсуждали политические события, "выходили на площадь", вставали живым кольцом и останавливали танки. Всплеск гражданских чувств вскоре сменился апатией, и эксперты на все лады стали твердить об "отчуждении общества от политики" и о его "глухой самообороне" - "пусть эти, там, наверху, сами все делают и решают". Сейчас маятник снова в движении. Только часы уже другие, и время ушло далеко вперед. К демократии и способам ее достичь граждане относятся совсем иначе, нежели двадцать или десять лет назад.

Нельзя сказать, что россияне так уж сильно политизированы: в той или иной степени интересуется политикой 51% граждан, равнодушны к ней 42%, еще 7% затруднились ответить. При этом в группе "политически грамотных" лишь 13% "безусловно" проявляют интерес к этой сфере жизни общества, остальные 38% следят за ней от случая к случаю. У 40% россиян нет знакомых, чьему мнению о политике они доверяют. 38% сказали, что таких людей рядом с ними "единицы", и только 14% россиян имеют немало таких знакомых.

Общий уровень политической активности граждан, по данным социологов ИС РАН и ВЦИОМ, пока не растет - несмотря на периодические всплески во время выборов или под влиянием острых локальных конфликтов. Разве что в 2012 году доля тех, кто не участвует в выборах, сократилась с 64% до 42%. Но связано это было с президентской кампанией: выборы такого уровня россияне все-таки не пропускают. Если же говорить о тенденциях, то сейчас, по данным исследований, выросло число граждан, которые вообще не ходят на выборы. Именно такое неучастие, а не протестное голосование, как раньше, становится для них способом высказать свое недовольство.

А все прочие формы политической активности граждан, без которых западные страны свою жизнь просто не мыслят - профсоюзы, подписание коллективных петиций, разнообразные общественные организации, домкомы, кооперативы или религиозные общества, - в России практически не работают. В их деятельности участвуют по 2-5% россиян, не более того. Разве что ради коллективного благоустройства своего подъезда, дома, двора или детской площадки случалось встать с дивана и выйти на субботник 15 процентам россиян, а в сборе вещей и денег для пострадавших от терактов, стихийных бедствий или тяжелых болезней проявили себя 9% опрошенных.

Треть наших сограждан (32%) ни в какой политической или общественной активности замечена не была, не состояла и не участвовала. Почему? Более четверти (27%) россиян уверены, что "мое участие все равно ничего не изменит", еще 30% это попросту "неинтересно". 20% ссылаются на занятость работой, учебой или домашними делами, 12% думают, что "политикой должны заниматься профессионалы", и точка. 7% называют любую политику "грязным делом" и заранее брезгуют ею, даже ради благой цели.

По 6% либо не доверяют никаким общественным и политическим организациям, либо перекладывают всю ответственность лично на президента - "он сам решит все проблемы в стране". Позиция удобная, но есть в ней достаточная доля лукавства. Дело не в доверии или недоверии - просто, отмечают социологи, граждане не видят в общественно-политической деятельности особого смысла или перспектив: ни карьеру не сделаешь, ни денег не заработаешь, ни в глазах окружающих себе веса не добавишь. А чистых альтруистов у нас мало. Даже в церковном приходе люди никак себя не проявляют (каждый десятый что-то делает там "от случая к случаю", 94% игнорируют вообще). Что уж говорить об обществах потребителей, экологических организациях или "кружках по интересам".

В непрошибаемой стене равнодушия граждан к политике появились отдельные трещины и смотровые глазки

По справедливости

Неужели правы те, кто говорит, что "Россия в демократию уже наигралась" или вообще "демократии не заслужила"? Нет, говорят социологи. Если люди разочаровались в демократических институтах общества (например, в избирательной системе, профсоюзах или общественных организациях), это вовсе не означает, что ценность для них потеряла демократия как таковая. Россияне по-прежнему дорожат своими демократическими правами и свободами, и "похороны" идеи народовластия явно преждевременны. А при анализе данных опросов важно видеть то, что стоит за рядами цифр в таблицах.

С одной стороны, 63% россиян считают, что ради "порядка в стране" можно поступиться некоторыми правами и свободами ее граждан. Они сторонники скорее "сильной руки", чем принципа "разрешено все, что не запрещено". Тех, кто ни при каких обстоятельствах не готов отказаться от политических свобод, почти вдвое меньше - 37%. Но надо помнить, что современная Россия - это классический образец "общества риска". Люди принимают как должное те свободы и права, которые они получили (свободу передвижения, владения собственностью, неприкосновенности частной жизни, политического выбора и пр.), но при этом боятся опять стать жертвой шоковых реформ и дефолтов. Они убеждены, что государство должно быть "сильным", заботиться о гражданах и обеспечивать им все гарантированные Конституцией права... плюс жестко "наводить порядок" и "кое-кому воли не давать". Авторитаризма, цензуры, полицейщины россиянам не надо - им важны "справедливость", "свобода", равенство всех перед законом и поддержка слабых. Чтоб было спокойно, как в советские времена, но без серой колбасы и железного занавеса. Чтоб был рынок, но если вдруг хозяин фабрики обанкротится - заботу о рабочих взяло на себя государство... И так во всем. Насколько одно сочетается с другим, люди не задумываются. А Запад с его либеральными рыночными моделями государственного устройства нам не указ - скорее пугало еще с 90-х годов.

Российская мечта стоит даже не на трех, а на двух китах - правовой защищенности и социальной справедливости: чтоб "закон был один для всех", но "никто не остался обижен". Порядок наводить нужно "по закону", считают граждане. Чем они моложе, тем чаще ценятименно политические права и свободы, а не стремление к "твердой руке": молодые россияне и люди со средними доходами говорили об этом в 40-45% случаев.

Самой острой проблемой для нашей страны становится чудовищный разрыв между бедными и богатыми. Пять-шесть лет назад его включали в число самых нетерпимых проблем 43% россиян, в 2013 году - уже 53%. По своей значимости эта проблема на 17 процентных пунктов опережает в глазах граждан противоречия между русским большинством и нерусскими диаспорами (несмотря на все бирюлевы и кондопоги вместе взятые). Видимо, именно за "равенство шансов" для бедных и богатых, за одинаковые возможности доступа к качественной медицине и образованию, за возможности влиять на принятие важных для страны решений без оглядки на толщину кошелька россияне и будут бороться в ближайшем будущем. Если смогут, конечно. Если найдут себе подходящих лидеров и "рупор".

Кстати, таким убежденным демократам совершенно не обязательно составлять в стране уверенное большинство, чтобы перемены действительно начались. Парадоксально, но факт.

Не миллионеры

Ленин когда-то говорил, что "политика там, где миллионы". Как и многие тезисы вождя пролетариата, этот лозунг тоже со временем устарел и потерял силу. Мы живем в эпоху "информационной реальности", когда благодаря электронным СМИ и интернет-технологиям даже самые небольшие группы активистов могут оказывать на жизнь страны очень заметное влияние. А снижение интереса к "большой политике", о котором свидетельствуют массовые опросы, сопровождается и процессами, вектор которых направлен в противоположную сторону. Например, в молодежной среде политическую окраску приобретают различные субкультуры и неформальные движения. Несистемная оппозиция, в которую входят известные писатели, музыканты, журналисты и другие публичные персоны, "по очкам" компенсирует спад чисто уличной протестной активности граждан. Есть и так называемые "движения одного требования" - с их деятельностью страна познакомилась во многом благодаря Интернету. Это те, кто воспротивился запрету на машины с правым рулем, люди, которые фиксируют на видеорегистраторы машин "произвол на дороге", обманутые дольщики, защитники архитектурного наследия... С одной стороны, чисто политических целей они не преследуют, на выборах не баллотируются. Но "овладеть умами", заставить власть вступить с гражданами в диалог и в конечном счете решить проблемы они могут достаточно быстро и эффективно.

Скептическое отношение к выборам, партиям, профсоюзам, масс-медиа и судебной системе россияне пока не преодолели. Тем не менее социологи отмечают, что в "непрошибаемой стене равнодушия" появились если не трещины, то хотя бы отдельные бойницы и смотровые глазки. Косвенное тому свидетельство - то, что граждане стали более информированными о происходящих в стране процессах и чаще выражают уверенность в том, что могут оказать на эти процессы влияние.

В хитросплетениях российской политики сегодня, по их словам, разбираются 40% россиян (в 2005 году так говорили только 33%). И наоборот - на 8 процентных пунктов (с 69% до 61%) сократилось число людей, которые считали, что у них нет и не будет возможности влиять на действия властей. Сегодняшняя цифра тоже немалая, но все же 30% россиян сейчас уверены, что могут подвигнуть власти на те или иные решения. А еще 21% знает, как именно заставить "этих наверху", услышать голос отдельных граждан. Хотя очередной парадокс - раньше каждый пятый (19%) считал, что "простым людям" незачем участвовать в политической жизни и текущих государственных делах, а сейчас таких уже четверть (25%). Соответственно сократилось число людей, которые видят смысл в участии "простых граждан" в политике и управлении страной. Не хотят, порой не видят смысла - но могут и чувствуют свою силу и, если понадобится, готовы ее применить по назначению. Еще один российский парадокс.

Сможешь выйти на площадь?

Если люди все-таки интересуются политикой и участвуют в ней, зачем им это нужно? - спрашивали социологи, невольно перефразируя Маяковского. Выяснились интересные вещи. По сравнению с 2005 годом мотивы таких активистов стали во многом иными. Существенно, почти вдвое (с 25 до 45%), выросло число людей, которые участвуют в политической жизни страны не ради личных интересов и даже не в пику властям, а во имя общего блага, "чтобы изменить жизнь к лучшему". В этом хорошо видна разница с недавними временами, когда достаточно многие участники массовых акций надеялись "закрепиться" в тех или иных структурах, сделать карьеру и т.п. Втрое меньше стало тех, кто таким образом решил "подработать" (6% и 2% соответственно). Не изменилось число тех, кто пошел в политику "за компанию" с друзьями (7%), и лишь один из сотни респондентов-активистов делал это под давлением извне.

Больше интересоваться политикой стала молодежь. В 2007 году об этом говорили социологам 27% россиян в возрасте от 18 до 24 лет, сейчас - уже 37%. В когорте 25-34-летних картина схожая: 37% и 46% соответственно. Доля "политических пофигистов" в среде молодых россиян сократилась на 10-11%. Да и старшее поколение не отстает: интерес к политике проснулся у 63% (против 47% в 2007-м).

Когда демократию человеку "подарили", он относится к ней без священного трепета и не слишком ею дорожит

По мнению социологов, во многом активность сегодняшней молодежи связана с тем, что она хочет, но пока не может изменить несправедливый к ней мир. В отличие от тех же США, где заработная плата работников растет вплоть до пенсионного возраста, у нас заработки людей достигают своего пика годам к 35,а дальше - потолок, об который можно биться головой до той же самой пенсии. Особенно часто подобное ощущение возникает у представителей так называемого "креативного класса": благополучным, квалифицированным, полным сил людям некуда двигаться вверх по карьерной лестнице: "социальные лифты" закупорены, все места уже заняты. Сложно приходится и совсем молодым россиянам, которым крайне сложно найти постоянную и стабильную работу - поэтому они "по-бразильски" перебиваются случайными и краткосрочными заработками. Это особенно характерно для Москвы и других мегаполисов, где значительную часть молодежи составляют приезжие, а всяческие "нестандартные" формы занятости уже воспринимаются как норма трудовых отношений.

Явка на выборы в последние годы вызывала изрядное злорадство экспертов и горькие стенания политтехнологов, настолько низкой и нестабильной она порой оказывалась (исключение на общем фоне составляла только президентская кампания). Однако опросы зафиксировали сейчас пусть очень слабый, но все-таки рост интереса граждан к выборам. Из тех россиян, кто напрямую был связан с проведением и организацией предвыборных кампаний, 13% готовы сейчас выдвигаться в депутаты, 14% - войти в состав избирательных комиссий, 10% - работать агитаторами и сборщиками подписей. Но больше всего - до 16% - выросло число тех, кто готов работать на выборах наблюдателями. Число таких желающих втрое больше, чем количество граждан, уже имеющих подобный опыт. Надо при этом учесть, что наблюдатели - чистой воды волонтеры, денег им не платят, карьерных перспектив не дают.

Баллотироваться же на выборах чаще других хотят молодые люди до 34 лет, жители крупных и, наоборот, малых городов. А вот обитатели столиц во власть не рвутся, зато каждый пятый активист (21%) готов ее по мере сил контролировать.

17% россиян готовы сейчас работать в политических организациях (9% - в оппозиционных, 8% - в провластных). На вопрос "сможешь выйти на площадь?" 13% россиян отвечают "да" и хотя бы на словах выражают готовность "в случае чего" принять участие в массовых акциях. Петиции и обращения при необходимости подпишут (по их словам) 15% россиян. Особенно активны москвичи, среди которых каждый четвертый демонстрировал готовность к политической мобилизации - в основном, правда, протестную.

Но главный вопрос - ради чего люди сейчас способны преодолеть апатию и неверие, забыть про свои дела и все-таки вспомнить, что политика и "власть народа" - вещи взаимосвязанные?

По мнению социологов ИС РАН, вряд ли политическую активность разбудит новая волна экономического кризиса: каждый будет переживать его самостоятельно. Не слишком обоснованны надежды оппозиционных партий на то, что "народные массы" горой встанут за их кандидатов на предстоящих выборах 2014-2015 гг. Есть вероятность того, что своих целей добьются различные "движения одного требования", но, как обычно, едва задача будет выполнена, рассыплется и связанное с ней сообщество "братьев и сестер по несчастью".

А вот по-настоящему зацепить и сплотить россиян вне зависимости от их достатка, возраста и места жительства может, по наблюдениям социологов, лишь одно: страх за настоящее и будущее детей. Россия - страна необычайно чадолюбивая, и в этом мы уступаем разве что Японии или Израилю, и то не слишком. Поэтому все, что так или иначе затрагивает этот болезненный вопрос, общество всегда подхватывает на щит. В этом отношении мину замедленного действия, предупреждают социологи, можно считать заложенной в ходе реформы системы образования и "оптимизации" всего, что имеет отношение к интеллектуальной деятельности - от детских садов до Академии наук. Правда, и здесь дело скорее всего не дойдет до масштабных и хорошо организованных массовых выступлений: люди слишком привыкли к закону джунглей - "каждый сам за себя" (именно так он сформулирован у реалиста-Киплинга, а не в добром советском мультике про "мы с тобой одной крови"). Кстати, в России за последние годы резко сократилось число забастовок (с 6 тысяч в 2004 году до примерно 200 в 2012 г.). Этому способствовало и принятие нового Трудового кодекса, который делает практически нереализуемым право на забастовку в легальной и законной форме. Но и в мирных акциях гражданского неповиновения или несанкционированных митингах сейчас готовы участвовать в несколько раз меньше россиян, чем раньше: во-первых, за такие акции можно получить реальный штраф или тюремный срок. А во-вторых, люди накопили за годы реформ личный опыт выживания в экстремальных условиях и видят, что митинги и забастовки в таких случаях мало что дают.

Вряд ли к подобным выступлениям присоединятся и ведущие политики. В ближайшем будущем социологи предсказывают разве что спонтанные выплески социальной агрессии в провинции, где до властей иначе не достучишься, и активизацию городских жителей, связанных социальными сетями. Гражданское общество еще долго будет определять для себя, что такое демократия, в какой форме она для него наиболее приемлема и как ее следует использовать на общее благо. Но когда-нибудь все же научится - другие страны тому убедительный пример.

Комментарий

Итоги исследований комментируют директор Института социологии РАН, академик РАН Михаил Горшков и руководитель Центра комплексных социальных исследований ИС РАН Владимир Петухов.

В России слово "демократия" понимают довольно специфически. А переводится ли оно вообще на русский без потери смысла?

Михаил Горшков: Понимаю вашу иронию, но отвечу без игры словами. Демократические права и свободы представляют для нас не меньшую ценность, чем для граждан западных стран. И мы, и они к демократии шли долго, победы чередовались с поражениями. Если права завоеваны, по доброй воле от них не отказываются. Вопрос несколько в другом. В любой стране (на Западе не меньше, чем у нас) - демократические институты всегда подвергаются жесткой критике. Именно она и позволяет демократическим системам не потерять способности к совершенствованию и развитию. Должен заметить: критики никогда не ставят под сомнение то, что демократия для современного общества - системообразующий фактор. Другое дело, что в России о демократии заговорили в 90-х годах, сравнивая эффективность советского режима и западных государств с точки зрения социальных гарантий и экономического развития. Как только выяснилось, что сама по себе демократия не гарантирует быстрого роста жизненного уровня и не спасает от бюрократического произвола, люди сильно разочаровались в "российской версии" демократических институтов. Но спросите их, готовы ли они отказаться от свободы слова и передвижения, от права выбирать политических лидеров, исповедовать любую религию или быть неверующим - и ответ можно предсказать заранее. Поэтому если говорить о русской версии слова "демократия", то под этим сейчас подразумевается не гражданская активность, а скорее демократия "равных возможностей" во всех сферах жизни. Чтобы стали менее резкими социальные неравенства, чтобы закон был "справедливым" и одним для всех, чтобы политику могли бы вершить не "элита", как сейчас, а более широкие слои населения...

Владимир Петухов: Надо также понимать, что нашим гражданам (в отличие от тех же американцев) демократию "даровали" свыше. К ней у нас нет, как в США, эмоционального, бережного, почти религиозного отношения как к величайшей ценности, завоеванной обществом. Именно поэтому большинство россиян довольно спокойно воспринимают "свертывание" некоторых завоеваний демократии (например, в избирательной сфере) - тогда как на Западе подобное "ущемление прав и свобод" вызвало бы бурю возмущения. В начале 2000-х люди считали, что повышение уровня жизни и "спокойствие" важнее. Сейчас ситуация меняется. Хотя большая часть населения остается политически индифферентной, возникают новые и весьма эффективные формы гражданского участия в жизни общества.

Через Интернет?

Владимир Петухов: В том числе. Современные информтехнологии все чаще выполняют роль альтернативы традиционным политическим институтам. Правда, некоторые эксперты видят в этом и опасность - например, появление "нового деспотизма", имитации участия в политике, манипуляций с общественным мнением. Но так или иначе, на сегодня ежедневно пользуются Интернетом 71% россиян от 18 до 24 лет, две трети жителей Москвы и Санкт-Петербурга - и лишь от пятой части до трети людей старшего возраста и тех, кто живет в небольших поселениях. Возможно, что со временем к другим российским "линиям разлома" добавится и пропасть между молодыми образованными горожанами и остальной страной. Активные пользователи Интернета имеют более либеральные взгляды, более критичны, хорошо осведомлены о политических событиях и достаточно активны.

В каком направлении будет развиваться наша демократия?

Владимир Петухов: Пока об этом сказать трудно: она еще толком не сформировалась. Связка между экономическими и политическими интересами возникает, когда запросы отдельных групп становятся значимыми для всего общества. Этого в России не видно, даже когда затронуты коренные социально-экономические права людей. Крайне слабо выражена общественная солидарность, абсолютно закрытым и непрозрачным остается корпоративный сектор рынка труда - в основном за счет "сращивания" крупного бизнеса и властных структур. Когда конфликты все-таки выплескиваются наружу, как это было в том же Пикалево, "разруливать" их приходится первым лицам страны, что явно ненормально для демократического государства.

Михаил Горшков: В обозримом будущем, скорее всего, мы будем наблюдать спад протестной активности при одновременном росте гражданских, волонтерских форм участия граждан в жизни общества или (несколько реже) - спонтанные выплески социальной агрессии в тех случаях, когда "достучаться" до властей граждане иначе не смогут. На повестке дня стоит главный вопрос: как сделать так, чтобы гражданское общество могло влиять на государство и на равных взаимодействовать с ним? Одни эксперты считают, что для этого общественники должны пойти во власть, особенно на местном уровне. Другие - что, наоборот, назрел решительный "развод" гражданских структур и государства. Как ни парадоксально, но власть тоже вовсе не против переложить ответственность за решение острых проблем на "общественников" и таким образом разделить ее с нынешними критиками. Но "живое творчество масс" государственную машину подменить не может и не должно, да и подобные вещи не делаются "на общественных началах". Важно, чтобы не возникали конфликты при разделе сфер влияния и каждый занимался своим делом. Гражданское общество может вынудить власть выполнять ее прямые обязанности и избегать злоупотреблений. Но нельзя, как это делают многие гражданские активисты, и нарочито отстраняться от выборов и других легальных методов парламентской демократии.

Справка "РГ"

Исследования проводились рабочей группой ученых Центра комплексных социальных исследований Института социологии РАН под руководством В.В. Петухова.