Андрей Фурсов: Нас ждет очередной "накат" на историю

Известный российский историк, публицист Андрей Фурсов высказал предположение, что в ближайшее время против России развернется настоящая психоисторическая война, главной целью которой станет разрушение структур управления общества-мишени. Начнется наступление, по его мнению, с новой атаки на историческую науку и научную гуманитарную публицистику. Благо, поводов снова погрузиться в обсуждение исторических перипетий в ближайшее время будет немало. В 2014 году страна будет вспоминать события Первой мировой войны, начавшейся в 1914 году, - удобный момент посеять новые распри среди "белых" и "красных" патриотов, а в 2017 году продолжить споры в связи празднованием (а, может, и не празднованием) юбилея Великой Октябрьской революции. По словам Фурсова, уже сейчас необходимо готовится к удару и начинать контратаку. Об этом, а также о том, на кого можно опереться в этой борьбе, он рассказал в интервью корреспонденту Накануне.RU .

Вопрос: Для начала давайте с терминологией определимся, что такое психоисторическая война, что Вы имеете в виду?

Андрей Фурсов: Психоисторическая война - явление старое, просто термином этим не часто пользуются. В узком смысле под психоисторической войной имеется в виду психологическое, культурное и информационное воздействие, главным образом, на элиты того или иного общества. Я использую этот термин в более широком смысле, это воздействие одного агента, субъекта действия, на всю психосферу мишени. Мишенью может быть целая страна, социальная система, группа людей, мишенью может быть и один человек, если он занимает ответственный пост. У психоисторической войны несколько форм. Простейшая ее форма - это информационная война в узком смысле слова, война на уровне фактов, когда идет их искажение. Второй уровень - концептуальная война, когда навязываются концепции и интерпретации. И высший пилотаж, метафизический уровень, когда вам загоняют чужие смыслы, чужие ценности и подталкивают к тому, чтобы вы в соответствии с этими ценностями оценивали бы себя и свое общество и приходили к выводу, что вы и общество неполноценны. Например, одна из линий метафизической войны против России всегда заключалось в том, чтобы убедить нас, что мы неполноценная, недоделанная, недостроенная Европа. "Достройтесь, введите у себя рынок, демократию, права человека - и все будет хорошо", - говорили нам. Это делалось, и вслед за этим все разваливалось. И неслучайно, ведь так и было задумано.

В самом начале XXI века, если не ошибаюсь в 2004 году, высокопоставленный чиновник США, специалист по конфликтам Стивен Манн, откровенно сказал, что США применили против СССР стратегию управляемого хаоса, и главным средством было введение рыночных отношений и политическая реформа в сторону демократии. Это и есть война смыслов. Если мы вспомним, то нашим реформам периода "перестройки" предшествовала крупнейшая информационная и концептуальная атака на постулаты советского бытия. В таких журналах как "Огонек" публиковались материалы, шельмовавшие армию, советское прошлое. Это была артподготовка, а затем был нанесен сильнейший концептуальный удар, который совпал с финансовым и политическим ударом.

Вопрос: А разве осталось еще что защищать в этом смысле? Реформу РАН уже фактически все приняли и никто даже не почесался, не выступил против, не вышел на улицу. Быстро согласились и начались уже арьергардные бои за поправки. А ведь РАН - это как раз то самое ценное наследие советского прошлого, и практически уже последний оплот.

Андрей Фурсов: Ну почесались, конечно, но дело в том, что РАН - это частный случай, хоть и важный. Безусловно, против России ведется психоисторическая война США и из-за Сноудена, и из-за других факторов. В ближайшие несколько лет будет несколько знаменательных дат: 100-летие Первой мировой войны, затем 25 лет с разрушения СССР, затем столетие революции 1917 года. По этим реперным точкам будут наноситься удары. Нам попытаются доказать, что Россия в Первой мировой войне вообще не играла никакой роли, что СССР был обречен, и то, что он развалился - большое благо, поскольку сама Октябрьская революция - кровавая резня. Это означает, что нужно наносить упреждающие удары. Мы должны сами писать свою историю и не позволять никому загонять нам чужие смыслы под ногти и под кожу.

Вопрос: Однако наука и образование плотно "загрантованы" из-за рубежа, и гранты дают вовсе не под патриотические исследования, а под пересчет и кодификацию данных о репрессированных и на расследования преступлений сталинизма и всей советской власти, либо под различные исследования демократических и либеральных традиций в России.

Андрей Фурсов: Да, у нас очень много детей "капитанов грантов", которые кормятся или кормились от фондов Сороса и других, но не все же скурвились. У нас хватает нормальных честных историков, которые в любом случае будут писать то, что думают, поэтому здесь ситуация небезнадежная.

Вопрос: Может быть, не стоит усложнять, хватит и того, что наиболее одиозные грантооператоры вроде "Мемориала" получат маркировку "иностранных агентов" - а дальше все само "устаканится"?

Андрей Фурсов: Нет, не хватит, конечно. За 25 лет, с момента подготовки "перестройки", у нас в стране сформирована целая команда обществоведов, которые смотрят на нашу страну и на мир чужими глазами, и дело уже не только в грантах, а в том, что эти люди воспитаны на учебниках. Например, в учебниках политологии вы прочтете, что есть два вида тоталитаризма: СССР и Третий рейх. Но на самом деле в СССР никогда не было тоталитаризма и серьезные западные ученые сами этой схемой не пользуются. В наши учебники по политологии эта мысль вбита. Процесс набрал некую инерцию, поэтому дело не только в грантах, конечно. Вокруг учебников и наук, заимствованных с Запада, сложилась ситуация, когда есть целый пул ученых, которые в это либо сами верят, либо когда-то получали деньги, а теперь уже работают по инерции, и одним перекрытием потока грантов тут не обойдешься. В современном мире социальная борьба, борьба за будущее, между глобалистами и теми, кто не хочет плясать под их дудку, разворачивается в разных сферах, но наука – одна из самых важных из них и здесь предстоит очень серьезная борьба с серьезным противником.

Вопрос: Многие возразят Вам и скажут, что Вы принимаете за войну вечный спор между западниками и славянофилами. Есть в XXI веке разница между дискуссиями XIX века и более раннего времени, как по-Вашему?

Андрей Фурсов: Западники XIX века не жили на западные гранты и не участвовали в психоисторических атаках против своей Родины. Западники были патриотами. Очень интересно, что славянофилы нередко писали по-французски, например, Тютчев, который не был западником, писал свои статьи по-французски. Споры XIX века - это споры благородных людей, а нынешние дети "капитана гранта", мягко говоря, прекрасно понимают, что отрабатывают зарплату, они наемники, воюющие за деньги на территории своей страны.

Я не хочу сказать, что все, кто получает западные гранты - люди, которые готовы Родину продать, но очень многие из них играют в опасные игры. Ведь не будут на Западе давать деньги на написание патриотических, пророссийских работ, ясно, что содержание таких работ будет совсем другое, противоположное.

Вопрос: Когда заходит речь об "иностранных агентах", грантах, влиянии Запада на повестку в нашей стране, всегда слышишь, что это выдумки конспирологов, мол, конечно, только на Россию ополчился весь мир и так далее. Как насчет психоисторических атак в других странах, там есть это?

Андрей Фурсов: Западные структуры, которые выделяют гранты, работают абсолютно во всех странах. Но в одних странах очень жесткий контроль. В Китае, например, нет такой ситуации, которую мы обсуждаем, ну а в Турции попытка опорочить имя Ататюрка может дорого вам обойтись. В латиноамериканских странах, африканских, некоторых странах Южной Азии ситуация другая, там точно такая же грантовая система, как и в России. При этом для того, чтобы контролировать ситуацию в научной сфере той или иной страны, совершенно не обязательно давать гранты на написание непатриотических работ. Можно сделать еще проще, давать гранты только на изучение второстепенных эмпирических тем, давать деньги на исследование гендерных отношений или истории гей-движения. При этом попробуйте получить грант от каких-нибудь западных фондов на изучение стратегии американской буржуазии в конце XX в начале XIX века или противоречия между кластерами Рокфеллеров и Ротшильдов, или подготовки американцами "Гитлер Инкорпорейтед" - близко не подпустят ни к каким деньгам.

Вопрос: Как Вы предлагаете с этим бороться?

Андрей Фурсов: "Накат" будет по полной программе. В СМИ, публицистике и в научной сфере. Вообще, у войны в психосфере нет границ, будут задействованы все механизмы. Без сомнения, нам снимут кино о том, какие ужасные были большевики и про благородных противников большевиков. К этому нужно быть готовым. Как пел Высоцкий: "Я приму его в лоб". Мы должны быть готовы принять это в лоб и быть готовым к тому, чтобы отстаивать свои позиции. Есть у англосаксонцев пословица: "Правильно или неправильно, но это моя страна". Если и наш научный люд будет руководствоваться этой пословицей, то все у нас будет нормально и никакие гранты ничего не изменят.

Вопрос: Но Вы же предлагаете атаковать первыми?

Андрей Фурсов: Атака - это написание честных исследований, без затушевывания темных страниц нашей истории. Как писал Чаадаев: "Я не умею любить свою Родину с закрытыми глазами". При этом нельзя позволять своему геополитическому противнику писать собственную историю России. Автор работы о Русской империи Доминик Ливен как-то писал, что нынешняя историография и политология - это самовосхваление англо-американцев в немецкой манере. История пишется так, как будто всегда англо-американцы были правы, и это понятно, поскольку историю пишут победители, но надо сопротивляться. У нас для этого есть все инструменты, мы в этой ситуации в лучшем положении, чем немцы, которым после 1945 года навязали внешние концепции. Если зайти в обычный немецкий книжный магазин в поисках биографий немецких политических деятелей, то легко обнаружить в нем массу переводной исторической литературы, и довольно трудно найти немецких авторов. И это только обложки, я уже не говорю про содержание. У нас этого, слава Богу, нет. У нас другая позиция, мы победители во Второй мировой войне, которым пытаются навязать роль побежденных. Победа Запада в "холодной войне" транслируется на Вторую мировую войну - этого допустить нельзя. Рано или поздно, я полагаю, и итоги "холодной войны" будут переиграны.

Вопрос: Вы выделяете ряд угроз, среди которых скорый юбилей начала Первой мировой войны. В принципе, можно заметить, что дискуссия вокруг этого периода истории уже развернулась, о ней говорит Владимир Путин, за ним повторяют другие высокопоставленные чиновники. По тому, что уже сейчас говорится, какой вывод можно сделать о том, как будет развиваться эта дискуссия?

Андрей Фурсов: Пока еще не так много делается, но пока мне кажется, что будет попытка противопоставить Первую мировую войну Великой Отечественной. Да, разумеется, Первая мировая война забыта незаслуженно. Но при всем моем уважением к героям Первой мировой, я не смогу поставить их на одну доску с героями ВОВ. Во-первых, не те ставки. В 1914 году наш противник не ставил задачей уничтожения 30-40 млн русских, Вильгельм Второй не ставил задачу стереть русских ластиком из истории. В 41-45 годах мы бились за право остаться в истории как этническая группа, как цивилизация, как культурно-историческая ценность. Первая мировая война закончилась для нас разрушением государственной системы, Россия распалась, после ВОВ СССР вышел намного более сильным, чем он был накануне ее. Ставить на одну доску невозможно, но помнить о героях надо, несмотря на то, что одной из линий поведения антисоветчиков будет принижение ВОВ и восхваление Первой мировой.

Вопрос: Юбилей Первой мировой войны – удобный повод противопоставить друг другу "красных" и "белых" патриотов, Вы так не считаете? Есть ли сейчас в патриотической среде этот конфликт и как его можно было бы урегулировать?

Андрей Фурсов: Когда у нас противопоставляют красных и белых - противопоставляют советский проект и самодержавный проект. Самодержавный проект провалился и "белый" проект провалился, а "красный" проект сделал Россию сверхдержавой и решил очень многие социальные проблемы, которые царская Россия не могла решить. Двух мнений быть не может. Но Вы напрасно говорите, что это будет удар по патриотизму, это будет удар по всей истории, прикрытый патриотизмом. Звучит очень патриотично: "Как же так, мы забыли Первую мировую и ее героев. Поднимем их на щит!". Это хитро и напоминает удар по России русским национализмом.

Проблема конфликта "красных" и "белых" в современной России, я полагаю, надумана. Хотя большинство моих коллег и думает иначе. Я уверен, что "красных" и "белых" объединил еще Сталин. Когда наша эмиграция, и среди них такие люди как Бунин и Деникин, заняли абсолютно четкую позицию, просоветскую. Сталин, когда его команда прикончила проект мировой революции и начала строительство красной империи в одной отдельно взятой стране, по сути, примирил самодержавный проект и красный проект. И тут уместно будет вспомнить, что 60% офицеров царской армии воевали в Красной армии, что два десятка человек из разведуправления активно сотрудничали с большевиками еще до революции, поскольку поняли, что та часть большевиков, у которых имперские взгляды, это та сила, которая может противостоять англосаксонцам. Достаточно сейчас провести опрос среди населения, за какой проект вы, "красный" или "белый" – "белый" проект наберет от силы 7-10%, причем большинством из проголосовавших будут наши либералы. Поэтому проблема, повторяю, надуманная.

Вопрос: В последнее время можно заметить, что патриотическая гражданская инициатива идет снизу. Последний пример, когда в России запретили продажи компьютерной игры по мотивам Второй мировой войны Company of Heroes II, сюжет которой показался геймерам оскорбительным. Сработали два момента - инициатива снизу и цеховая солидарность внутри отечественной игровой индустрии, которая насыщена молодыми людьми – и запрет прошел, несмотря на то, что кто-то в индустрии, наверное, даже потерял на этом серьезные деньги. Как Вы считаете, такие события станут тенденцией?

Андрей Фурсов: Я вижу много позитива. Недавно я был на "Селигере". Я признаюсь, был удивлен, увидев такое количество патриотической, умной молодежи. Я прочел курс из четырех ударных лекций, на которые собралось очень много людей. Был там с лекцией и Проханов, послушать его пришло несколько тысяч человек. Я сделал для себя очень позитивные выводы. Несмотря на то, что на протяжении 20 лет нашу историю поливали нечистотами, то поколение, которое выросло в это время, оказалось значительно более патриотичным, чем то, что росло в 90-е годы. Я думаю, что это будет тенденцией. Наша молодежь в значительно большей степени ориентируется на советское прошлое нашей страны. И я вижу тут тенденцию.