Иосиф Сталин: новый взгляд

ОТ АВТОРА

Я написал ряд книг о Сталине и его эпохе. Однако эта книга для меня особая, и не только потому, что она выходит в год скорбного для России юбилея. Впервые в политическом исследовании о Сталине я самым широким образом цитирую труды и речи Сталина, что придаёт, на мой взгляд, дополнительную убедительность авторской концепции – Сталин сам,  прямо, говорит с читателем. При этом я намеренно не взял в новую книгу ни одной строчки из всего, ранее написанного мной о Сталине. Старые мысли, обогащённые новым раздумьем, в этой книге, конечно же, будут, ведь моё восприятие Сталина не изменилось – оно лишь углубилось. Но старых текстов в новой книге не будет, и читатель прежних моих книг о Сталине найдёт здесь лишь новые факты и аргументы.

Воплощение исторической необходимости, Сталин, тем не менее, был для России не "бичом Божьим", а великим и человечным Вождём. Он не был диктатором ни по складу натуры, ни по условиям своего формирования как политика и лидера, ни по методам государственного руководства. Стилем Сталина всегда была коллегиальность при выработке любых решений. В отличие от диктатора Гитлера, говорившего часами, Сталин умел часами слушать сам.

Сталин не был и тираном – ни один тиран в истории не ставил перед обществом, во главе которого он стоял, задачу широкого образования народных масс. Образованная масса для тирана смертельно опасна. А Сталин видел в политехническом образовании молодых поколений важное условие развития общества и залог того, что человек не будет прикован всю жизнь к одной профессии, имея, за счёт разностороннего образования, возможность реального жизненного выбора.

Величайший социальный реформатор-созидатель, полководец №1 мировой истории, мыслитель-гуманист – это и есть подлинный Сталин, и его влияние на нашу современную жизнь лишь возрастает. Если бы завтра в России были назначены новые президентские выборы с участием Сталина, то именно он победил бы на них с убедительным отрывом.

В реальности, однако, нам надо просто понять и осмыслить Сталина, хотя бы через 60 лет после его смерти.

Ряд книг о Сталине назван сходно: "Путь к власти", "Путь наверх", "На ледяном троне" и т.д. в том же духе.

Верно ли это? Нет, конечно! Так можно было бы назвать книгу о ком угодно, но только не о Сталине. К власти шли Македонский, Цезарь, Ричард III, Генрих IV, Наполеон… Они стремились к власти, движимые жаждой власти, как способом удовлетворения честолюбия и гордыни.

Путь же Сталина был путём не к власти, а путём к делу, к возможности делать державное дело в полную силу синтетически гениальной натуры.

Получив такую возможность, он Державу и создал.

Сергей КРЕМЛЕВ

ИЗ ДОСЬЕ "КП"

Сергей КРЕМЛЕВ (БРЕЗКУН)

Родился 7 октября 1951 года в г. Днепропетровске, в семье инженера-железнодорожника. После окончания с серебряной медалью средней школы имени А.С. Пушкина в г. Керчи, поступил в Харьковский авиационный институт, который окончил с отличием в 1976 году по специальности "двигатели летательных аппаратов".

С 1978 года работает в крупнейшем отечественном центре разработки ядерного оружия в закрытом городе "Арзамас-16" (Саров). Принимал участие в конструкторской разработке термоядерных зарядов, участвовал в ядерных испытаниях на Семипалатинском ядерном полигоне. В 2003 году избран профессором Академии военных наук.

Автор около 200 статей в периодике по широкому спектру общественно-политических тем, в том числе – по концептуальным проблемам ядерных вооружений. Печатался в еженедельниках "Военно-промышленный курьер", "Независимое военное обозрение", журналах "Международная жизнь", "Национальная оборона", "Стратегическая стабильность" и др.

Автор ряда книг, изданных в издательствах "АСТ" и "Яуза" (ЭКСМО) под псевдонимом "Сергей Кремлев", в том числе: "Россия и Германия: стравить!",  "Россия и Германия: вместе или порознь?", "Россия и Германия: путь к Пакту", "Русская Америка: открыть и продать", "Берия – лучший менеджер ХХ века", "Зачем убили Сталина", "10 мифов о 1941 годе", "Мифы о 1945 годе", "СССР – империя добра" ("Запретная правда об СССР"), "Если бы Берию не убили" и других. В 2011 году выступил как публикатор и комментатор материалов Л.П. Берии. 

ФИГУРА ПЕРВОГО РЯДА

5 марта 2013 года исполняется 60 лет со дня официальной смерти Иосифа Виссарионовича Сталина. И эта дата, скорбная для одних, и радостная для других, – хороший повод для размышлений о сути Сталина, о его судьбе и его значении для человечества.

Давно стало дежурным заявление о том, что Сталин-де – фигура неоднозначная и противоречивая. Так нередко заявляют даже те, кто пытается быть по отношению к Сталину объективным (или, хотя бы, изображает объективность).

Но это и неверно, и неумно, и глупо. В мировой истории не то что мало, но просто нет, исключая Ленина и, пожалуй, Маркса, другого примера такой цельности и однозначности, какой являет нам личность Сталина!

Если иметь в виду только советскую историю, то Хрущёв на фоне Сталина выглядит пигмеем, Маленков – вялым советским изданием Гамлета, поздний Брежнев – откровенным ни рыбой, ни мясом…

Вот уж тут противоречий – да, хватало… Хотя – отнюдь не шекспировского накала.

Ряд книг о Сталине назван сходно: "Путь к власти", "Путь наверх", "На ледяном троне"  и т.д. – в том же духе.

Верно ли это?

Нет, конечно! Так можно было бы назвать книгу о ком угодно, но только не о Сталине, если иметь в виду объективное исследование его феномена. К власти шли Македонский, Цезарь, Ричард Третий, Генрих Четвёртый, Наполеон… Они стремились к абсолютной или максимальной власти, движимые жаждой власти как формой самовыражения, как способом удовлетворения честолюбия и гордыни.

Путь же Сталина был путём не к власти, а путём к Делу, к возможности делать державное Дело в полную силу синтетически гениальной натуры.

Получив такую возможность, он Державу создал… 

…Сталин не был обойдён пристальным вниманием общества, начиная уже с середины 20-х годов, когда он окончательно заявил о себе как о лидере всех деятельных сил России. С тех лет до самой его кончины имя Сталина звучало на разных языках, в разных странах и в различной аудитории и по разным поводам множество раз. Им искренне или притворно восхищались, его расчётливо или злобно ненавидели, к нему прислушивались, ему пренебрежительно отказывали в самобытности и крупном интеллекте, его боготворили и ниспровергали…

В мировой истории кроме Сталина можно назвать лишь две фигуры первого ряда, о которых говорили так же много, многие и во многих местах в реальном масштабе времени, – Наполеон Бонапарт и Ленин.

Эти три выразителя своей эпохи как никто другой до или после них  волновали не потомков, не будущих биографов, а своих современников по всему земному шару. Волновали до быстрого блеска глаз, до ненавидяще брызжущей слюны, до безоговорочной готовности умереть за них или безоговорочно же уничтожить их….

И Сталин здесь, пожалуй, оказывается на абсолютно первом месте, отдаляя на второй план даже Ленина, потому что имя Сталина и сейчас на устах у сотен миллионов, и оно по-прежнему вызывает у разных людей всю гамму чувств – от осознанного восхищения до инстинктивной ненависти.

Сталина, к слову, и хоронили при жизни чаще, чем Ленина. И Сталину в официальных интервью – на манер Марка Твена – приходилось тонко и язвительно сообщать, что слухи-де о его смерти чрезмерно преувеличены, и что он очень-де огорчён тем, что не может порадовать своей смертью тех, кто его, мягко говоря, недолюбливает.

Когда же Сталин действительно умер, немедленно обрадовалась вся сволочь во всём мире, и на его Родине – тоже.

Академик Леонтович – внешне само благородство, а на деле, при несомненном профессиональном уме, – человек социально недалёкий, сразу же после объявления о смерти Сталина заявил, что он-де (Леонтович) получил свой самый лучший подарок к дню рождения.

Рафинированный интеллигент и эстет, Леонтович, как видим, не смог сдержаться и не выплеснуть наружу радость мелкой человеческой дряни, считающей себя мозгом нации и "теином в чаю", а на самом деле являющей собой всего лишь самодовольную обывательщину, возомнившую себя титаном духа.

Ещё один подобный "богоборец", оказавшийся в итоге на духовной мели, – поэт Андрей Вознесенский, в те свои лучшие годы, когда он и впрямь стремился к высотам духа, хорошо сказал о Ленине:

Векам остаются –

Кому как достанется –

Штаны от одних,

От других – государства. 

От Сталина к концу ХХ века не осталось ни штанов, ни государства.

От Наполеона остались Кодекс Наполеона и орден Почётного легиона, от которых не смогла отказаться даже роялистская Франция...

От Ленина остались Мавзолей, станция метро "Библиотека имени Ленина", мемориальные доски, памятники, город Ульяновск и Ленинградская область...

А что осталось от Сталина – кроме могилы за Мавзолеем, кроме его книг и книг о нём, кроме фильмов – относительно правдивых и тотально лживых, кроме стенограмм, протоколов и решений Политбюро?

Ну, что ж…

Сегодня никто не будет отрицать, что всё, на чём держится, хотя и ветшая, современная Россия, было создано в советский период её истории. А всё, что было создано в советский период истории России, – это или прямой результат усилий страны в сталинскую эпоху, или результат последействия этой эпохи.

То есть, как ни крути, а нечто могучее, мощное и сложно разрушаемое от Сталина осталось. Остался тот фундамент грандиозного сталинского СССР, на котором всё ещё стоит Россия – Россия в широком смысле, от Рижского взморья до мыса Дежнёва и от острова Врангеля до гор Памира.

УЧЕНИК ЛЕНИНА

Даже кое-кто из тех, кто, вроде бы, лоялен к Сталину, нередко пытается противопоставить Сталина Ленину. Мол, Сталин лишь заявлял о себе как об ученике Ленина, но по многим принципиальным вопросам с Лениным расходился, да и марксистом не был, не очень-то чтя Маркса и Энгельса не на трибуне, а в политической практике и теории.

Конечно всё это – чепуха!

Отрывать Сталина от Ленина – на любом этапе политической деятельности Сталина – может или глупец, или провокатор. Ну – как крайний "мягкий" случай – глубокий исторический невежда.

То же самое, к слову, надо сказать о попытках принизить значение для Сталина основоположников марксизма. В политической истории мира было всего четыре великих марксиста, и именно в развитую сталинскую эпоху их зримо объединяли в один ряд, в один коллективный портрет: "Маркс–Энгельс–Ленин–Сталин".

И это была не парадная икона, а выражение прямой преемственности и полного идейного единения.

То, что Сталин был не только надёжным соратником, но и единственным достойным гениального Учителя гениальным Учеником, очень хорошо проявилось как раз в бурные месяцы 1917 года. Проявилось как в действиях и позиции Сталина, так и в его публичных статьях и выступлениях того периода.

Если иметь в виду более позднее время, когда Ленина уже не стало, то подтверждений верности Сталина Ленину можно найти множество – достаточно назвать, например, предисловие Сталина 1946 года к первому тому "Сочинений" и примечание Сталина, сделанное им в декабре 1924 года к статье "Против федерализма", опубликованной 28 марта 1917 года в "Правде" и включённой в 3-й том "Сочинений".

Не приводя здесь эти сталинские тексты, просто отсылаю к ним заинтересованного читателя. А вот фрагмент речи Сталина, произнесённой им на митинге на Васильевском Острове 18 апреля (1 мая) 1917 года, приведу.

Сталин говорил тогда:

"В ходе революции в стране возникли две власти: Временное правительство, избранное третьеиюньской Думой, и Совет рабочих и солдатских депутатов, избранный рабочими и солдатами…

Рабочие и солдаты должны ясно и определённо сказать: кого же они считают своим правительством, Временное правительство или Совет рабочих и солдатских депутатов?..

…Революция не может удовлетворить всех и вся. Она всегда одним концом удовлетворяет трудящиеся массы, другим концом бьёт тайных и явных врагов этих масс.

Поэтому тут надо выбирать: либо вместе с рабочими и крестьянской беднотой за революцию, либо вместе с помещиками и капиталистами против революции…"

Как видим, Сталин почти мгновенно перешёл от идеи "охраны труда" к идее власти Труда. И Сталин говорил о такой власти не как о конечной, стратегической цели революционной работы, а как о живой, настоятельной задаче текущего дня.

И здесь не было никакого лавирования, никакой непоследовательности. Просто Сталин очень быстро – быстрее, чем кто-либо другой – ухватывал ленинскую мысль. Причём ухватывал не только основную нить, но и все её нюансы.

Более того! Отталкиваясь от мыслей Ленина, Сталин умел их развить, причём – в том же направлении, в каком их развивал (или развивал бы) сам Ленин.

Сталин точно видел и сознавал всю мощь Ленина, и поэтому шёл за Лениным сознательно.

Порой он шёл с Лениным к плечу плечо – если иметь в виду понимание текущей и перспективной ситуации. Порой он шёл чуть сзади Ленина, который пролагал Сталину путь. Но, как я понимаю, лишь один раз Сталин продвинулся в понимании текущего момента быстрее и дальше чем Ленин – это было в период советско-польской войны, когда Сталин уже понял, что Красной Армии не надо углубляться в Польшу, а Ленин, поверив Троцкому, питался иллюзиями европейской революции.

Впрочем, весной 1917 года до этой грустной коллизии ранней советской истории было ещё далеко, и Ленин был в каждый отдельный момент событий 1917 года впереди всех, в том числе – и впереди Сталина.

Другое дело, что не все это в реальном масштабе времени понимали.

А Сталин понимал.

И вёл себя соответственно.

Сталин с самого начала своей революционной работы был погружён в её практику, не имея возможности много времени уделять теории. Поскольку он обладал гениальными способностями, постольку он на основные теоретические проблемы очень быстро – почти сразу – выработал вполне верный взгляд. Однако развиваться как теоретик он не имел просто физической возможности – подполье не самая лучшая научная лаборатория.

Тюрьмы и ссылки тем более не лучшее место для теоретических изысканий, работы с источниками, правки корректур и т.д.

Да и базовое регулярное образование было у Сталина – по сравнению с Лениным – слабым. Достаточно напомнить, что у Сталина отец был малограмотным выходцем из крестьян, а отец Ленина имел всероссийскую репутацию выдающегося педагога даже среди царских деятелей просвещения.

Сталин всё это прекрасно понимал и лидерство Ленина принимал именно в силу глубокого собственного понимания социальных проблем. Поэтому, когда Ленин приехал в Россию и сразу же начал "брать быка за рога", Сталин стал на его сторону без колебаний.

Конечно, это не значит, что Сталин не имел в 1917 году тех или иных тактических расхождений с Лениным, но это – вполне естественно. В конце концов – кто был более сильным теоретиком, Ленин или Сталин?

Безусловно, Ленин.

Значит, Ленин и ошибался меньше, и судил вернее, и решал точнее.

Но Сталин обладал почти мгновенной реакцией на ленинские идеи, а быстро осмыслив их, решительно их поддерживал.

ПРОТИВ ДЕНИКИНА

В мае началось наступление Юденича на Петроград, и 17 мая 1919 года Совет Обороны (читай – Ленин) направляет Сталина как чрезвычайного уполномоченного на Петроградский фронт.

Последующая картина начинала становиться уже привычной. Всю вторую половину мая и первую половину июня Сталин организует оборону Петрограда и Карелии. Он выезжает в Кронштадт, в Старую Руссу, Ораниенбаум, объезжает участки фронта, проводит совещание с Главкомом и командованием Западного фронта, и готовит контрнаступление.

10 июня 1919 года ЦК поручает Сталину провести централизацию управления Западным фронтом, а 22 июня Сталин сообщает Ленину о начавшемся наступлении Красной Армии на Петроградском фронте. Непосредственная угроза Питеру была снята, но надо было закрепить успех и исключить неожиданности.

3 июля 1919 года Сталин приезжает в Москву. Однако в начале июля белополяки, вооружаемые Антантой, перешли на западе в общее наступление.

И Сталину вновь приходится вернуться на Западный фронт для исправления положения. Так Сталину впервые пришлось столкнуться с поляками.

9 июля он уже вновь в Смоленске, в штабе Западного фронта, а 13 июля прибывает в Минск. Затем оседает в Смоленске. Приведением в надлежащий вид Западного фронта и организацией Петроградского укреплённого района Сталин занимался до начала сентября 1919 года, и не будет преувеличением сказать, что он был главной движущей силой всей фронтовой работы на Севере, Северо-Западе и Западе России.

А ведь в его руках не было оперативного управления войсками, и свою линию члену Реввоенсовета Западного фронта Сталину приходилось проводить при огромной инерции "военспецов".

Ещё 11 августа Сталин пишет Ленину: "Положение на Западном фронте становится всё более угрожающим". Далее следует конкретный анализ ситуации с предположением о скором возникновении угрозы Полоцку и Двинску. 

Но уже 26 августа 1919 года Сталин сообщает о взятии нами Пскова, 2 сентября – о контрнаступлении частей Красной Армии под Двинском, а 10 сентября выезжает из Смоленска в Москву…

Но –  лишь затем, чтобы после обсуждения ситуации с Лениным 15 сентября снова вернуться в Смоленск.

Впрочем, "форс-мажор" на западе был уже позади.

26 сентября 1919 года Сталин опять в Москве – на пленуме ЦК. Основную угрозу теперь представляет Южный фронт, Деникин…

И ЦК решает направить Сталина вновь на Южный фронт – для организации разгрома Деникина.

Положение на Восточном, "колчаковском", фронте к тому времени было вполне надёжным, и прочность этого положения была заложена не в последнюю очередь благодаря действиям Сталина в паре с Дзержинским. Они поработали в Перми весь январь 1919 года, а 28 апреля 1919 года ударная Южная группа Фрунзе начала успешное контрнаступление на позиции колчаковцев.

С июля 1919 года Фрунзе возглавил весь Восточный фронт и освободил Северный и Средний Урал.

С августа Фрунзе перебросили командовать Туркестанским фронтом, однако окончательный успех в борьбе с Колчаком был уже, как говорится, делом техники. 14 ноября 1919 года был взят Омск – колчаковская "столица", и началась агония колчаковщины.

Главной проблемой оказывалась деникинщина, причем одной из причин успеха Деникина была неумная линия Троцкого, усугубляемая с одной стороны его амбициями, а с другой – очевидной полководческой бездарностью и даже более того – военной безграмотностью как самого Троцкого, так и троцкистских членов Реввоенсовета Республики.

В начале июля 1919 года Троцкий, осознав свою неспособность переломить положение дел на Южном фронте, громогласно "подал в отставку" – в очередной раз, но Оргбюро и Политбюро её не приняло, и причина была понятной. Автор книги о Троцком Юрий Емельянов, писавший и о Сталине, верно поясняет, что Ленин опасался того, что Троцкий, формально устранившись от руководства, станет "потенциальным центром притяжения сил, недовольных Лениным и его сторонниками".

Что верно, то верно – недовольных Лениным и Сталиным хватало как до Октября, так и после Октября, как вне партии, так и внутри партии, в которой после первых успехов большевиков появилось, наряду с искренними энтузиастами нового строя, немало и карьеристов авантюрного склада.

Естественным лидером и кумиром последних оказывался, конечно же Троцкий, а не Ленин и, тем более, Сталин. К тому же, приверженцы Троцкого всё больше сидели в Москве и по штабам, а это ситуацию уж никак не разряжало, а дополнительно обостряло.

Фактически, Троцкий не усиливал советское руководство, но тонкость была в том, что, находясь вне этого руководства, он принёс бы вреда намного больше, чем будучи "во власти". Ленин это, наверняка, понимал, но именно потому что он это понимал, и, надо полагать, отдавал себе отчёт в том, что за спиной Троцкого стоят подспудные могущественные силы, Ленин не мог избавиться от Троцкого.

Решить эту задачу смог лишь позднее Сталин, да и он смог решить её прежде всего потому, что партийной массе всё более ясной становилась никчёмность Троцкого, особенно чётко проявлявшаяся на фоне спокойной дельности Сталина.

Пока же "по военной дороге шёл в борьбе и тревоге" боевой 19-й год, Троцкий оставался на посту Председателя Реввоенсовета, а Деникин наступал.

Деникинские казаки продвигались к Москве, а, значит, появлялась новая работа для уже признанного "кризисного менеджера" ЦК.

27 сентября 1919 года Сталин назначается членом Реввоенсовета Южного фронта и сразу же выезжает в… Смоленск, на запад. С одной стороны, надо было отдать там последние распоряжения, а с другой – обеспечить формирование сводной дивизии из полков Западного фронта для отправки на Южный фронт.

Лишь 3 октября 1919 года Сталин прибывает в село Сергиевское, в штаб Южного фронта, но уже 9 октября он подписывает директиву о создании ударной группы войск для действий против Деникина под Орлом.

20 октября 1919 года Орёл был красными войсками взят. А 25 октября Конный корпус Будённого (противником создания которого был Троцкий) разгромил под Воронежем конные корпуса Шкуро и Мамонтова и занял Воронеж.

Вот и говори после этого, что слова "Там где товарищ Сталин – там успех, там победа!" были не более чем пропагандистским лозунгом!

При этом ведь надо не забывать, что кроме военной работы Сталин одновременно вёл и политическую, и общегосударственную работу как один из высших лидеров партии и государства. Он делил своё время между организацией действий Южного фронта на месте и делами в Москве.

Вот предельно краткая, из биохроники к 4-му тому "Сочинений", сводка деятельности Сталина за один месяц – с 30 октября по 29 ноября 1919 года…

30 октября Сталин выезжает из штаба фронта в Серпухове в район боевых действий Южного фронта и возвращается в штаб 3 ноября.

4 ноября выезжает в Москву, 6 ноября принимает участие в заседании Политбюро, а 9 ноября возвращается в Серпухов.

16 ноября выезжает в Москву для обсуждения в Реввоенсовете Республики острого вопроса о преобразовании Первого конного корпуса Будённого в Конную армию и 18 ноября возвращается в штаб Южного фронта.

21 ноября принимает участие в предварительном совещании делегатов II Всероссийского съезда коммунистических организаций народов Востока, а 22 ноября выступает с речью при открытии этого съезда в Москве.

27 ноября Сталин, награждённый Президиумом ВЦИК орденом Красного Знамени в ознаменование его заслуг по обороне Петрограда и работы на Южном фронте, возвращается в штаб фронта в Серпухове и в тот же день выезжает на фронт. 29 ноября он уже в Воронеже, а 5 декабря прибывает на станцию Касторная, откуда направляется в Старый Оскол.

И это ведь – не кампанейски-"инспекторские" наезды Троцкого, а полная деловых забот повседневная деятельность политического деятеля, но и полководца – тоже.

Да, именно полководца, потому что в "деникинском" фазисе гражданской войны особенно проявились полководческие качества Сталина.

КРОНШТАДТ

Деникинщина стала последним крупным явлением гражданской войны. Последний фазис деникинщины – врангелевщина, при всей потенциальной опасности, была уже концом конца. Но осенью 1919 года и зимой 1919-1920 года борьба с Деникиным представляла собой главный нерв военных и военно-политических усилий как Советской власти вообще, так и личных усилий и забот Сталина.

Сталин не отходил от проблем борьбы с Деникиным до последних решительных событий и перелома ситуации на деникинском фронте. И именно Сталин стал если не главным разработчиком, то главным сторонником общего стратегического плана разгрома Деникина.

К середине 1919 года Сталин уже имел на своём полководческом счету блестящую и стремительную войсковую операцию, которая с чисто военной точки зрения может рассматриваться как тактическая, но в военно-политическом, а тем более – в политическом отношении, была почти стратегической.

Речь – о ликвидации контрреволюционного мятежа на кронштадтских фортах Красная Горка и Серая Лошадь.

13 июня 1919 года гарнизоны фортов подняли мятеж. Классические балтийские "альбатросы революции" давно воевали на сухопутных фронтах, и в береговых морских частях нашла отклик эсеровская пропаганда – ведь это было время продовольственной развёрстки. Режим продразвёрстки, то есть – изъятий хлеба на селе, ввело, в связи с продовольственными трудностями, ещё царское правительство (о чём "демократы" или не знают, или "забывают" напомнить), но в полную силу пришлось применять этот режим уже Советской власти.

А "человек с ружьём" был в тогдашней России родом преимущественно из деревни.

Сталин действовал в Кронштадте в стиле молодого Бонапарта в Тулоне. Он отдаёт приказ о выводе на внешний рейд кораблей Балтийского флота для обстрела Красной Горки и формирует в Ораниенбауме Береговую группу войск для наступления на Красную Горку с суши.

15 июня по плану Сталина начался совместный – с моря и суши – захват Красной Горки, и в 00 часов 30 минут 16 июня форт был взят, а через несколько часов сдалась и Серая Лошадь.

Не могу отказать себе в удовольствии полностью привести телеграмму, отправленную Сталиным Ленину 16 июня 1919 года:

"Вслед за Красной Горкой ликвидирована Серая лошадь. Орудия на них в полном порядке. Идёт быстрая проверка всех фортов и крепостей.

Морские специалисты уверяют, что взятие Красной Горки с моря опрокидывает морскую науку. Мне остаётся лишь оплакивать так называемую науку. Быстрое взятие Горки объясняется самым грубым вмешательством со стороны моей и вообще штатских в оперативные дела, доходившим до отмены приказов по морю и суше и навязывания своих собственных.

Считаю своим долгом заявить, что я впредь буду действовать таким образом, несмотря на всё моё благоговение перед наукой

Сталин".

О Тулоне Бонапарта знает весь мир. О мгновенном взятии Сталиным мятежных фортов Кронштадта мир не знает.

А зря.

Но Горка и Лошадь были хотя и блестящей, однако – импровизацией. Разгромить Деникина лихим ударом было нельзя. Это уже было делом большой стратегии.

Троцкий предлагал разбить Деникина ударом через… Индию. Я не шучу – это исторический факт, а не миф. Деникин угрожал Центральной России, а Троцкий заявлял: "Между тем международная обстановка складывается, по-видимому, так, что путь на Париж и Лондон лежит через города Афганистана, Пенджаба и Бенгалии"…

План, нечего сказать, – наполеоновский и в прямом, и в переносном смысле слова. Вот только непонятно, какое всё это имело отношение к разгрому Деникина?

Имелся, впрочем, у троцкистов и план насчёт непосредственно Деникина – фланговый удар от Царицына на Новороссийск. В письме Ленину от 15 октября 1919 года Сталин писал:

"…На днях Главком дал Шорину (командующий Особой группой войск Южного фронта, – С.К.) директиву о наступлении с района Царицына на Новороссийск через донские степи по линии, по которой может быть и удобно летать нашим авиаторам, но уж совершенно невозможно будет бродить нашей пехоте и артиллерии. Нечего и доказывать, что этот сумасбродный (предполагаемый) поход в среде враждебной нам, в условиях абсолютного бездорожья – грозит нам полным крахом…"

Сталин настаивал на ударе "в лоб" – через Донбасс. При этом он, как минимум, был сторонником этого плана, который приходил в голову не только, конечно, Сталину, но и любому толковому военному человеку.

Юрий Емельянов, исследователь деятельности Сталина, иронизирует по поводу того, что, мол, в 30–50-е годы любой советский школьник твёрдо знал, что плану Троцкого Сталин противопоставил свой план разгрома Деникина, и далее снисходительно заключает, что детальный план разгрома Деникина был выработан-де, людьми, "имевшими более основательную военную подготовку, чем Сталин и Троцкий".

Емельянов признаёт, правда, что именно Сталин отстаивал план "лобового удара"…

Да вот в том-то и "компот", что Сталин не просто отстаивал, а именно что предложил план, обеспечивший успех!

Повторяю, разумный план был достаточно очевиден, но собирались-то воевать не по нему, хотя в письме Ленину от 15 октября Сталин напоминал, что "месяца два назад Главком принципиально не возражал против удара с запада на восток через Донецкий бассейн, как основного".

Два месяца назад Сталин был ещё на Западном фронте, так что одно из двух: или он предложил тогда подобную основу плана для Южного фронта во время одного из приездов в Москву, или он сразу же оценил по достоинству чью-то инициативу и поддержал её как основу разумной разработки. А для полководца быстро, в реальном масштабе времени, понять чужой замысел – значит стать соавтором замысла!

Ведь тот же Троцкий и Главком Каменев собирались воевать иначе.

Конечно же, Сталин предлагал свой план не после обозрения потолка, а в результате изучения обстановки и обсуждений её с командным составом войск Южного фронта. Напомню, что он появился в штабе Южного фронта 3 октября, но план свой излагает Ленину лишь 15 октября. То есть, почти две недели Сталин вникал в положение дел, размышлял, советовался, взвешивал…

Но в итоге, предлагая тот или иной стратегический план без ссылок на "примкнувших к нему товарищей", он брал на себя и всю полноту ответственности за этот план.

А план был хорош, что доказала его реализация.

Сталин писал из Серпухова:

"…необходимо теперь же, не теряя времени, изменить уже отменённый практикой старый план, заменив его планом основного удара из района Воронежа через Харьков – Донецкий бассейн на Ростов…"

И далее Сталин приводит краткую, но всеобъемлющую аргументацию, сама суть которой показывает, что Сталин-то обобщал явно коллективную мысль, но именно что обобщал, а не излагал и отстаивал. Причём обобщал он её как истинный полководец при подведении итогов военного совета, где высказываются все, а решает один. 

Вот как мыслил Сталин:

"Во-первых, здесь мы будем иметь среду не враждебную, наоборот – симпатизирующую нам… Во-вторых мы получаем важнейшую железнодорожную сеть (донецкую) и основную артерию, питающую армию Деникина, – линию Воронеж – Ростов (без этой линии казачье войско лишается на зиму снабжения, ибо река Дон замёрзнет, а Восточно-Донецкая дорога Лихая – Царицын будет отрезана). В-третьих, …мы рассекаем армию Деникина на две части, из коих: добровольческую оставляем на съедение Махно, а казачьи армии ставим под угрозу захода им в тыл…"

Всё это могли предложить и военные специалисты, но тогдашние "спецы" умели мыслить лишь чисто военными категориями, редко поднимаясь даже до военно-политических. А в плане, предлагаемом Сталиным, присутствовали и чисто политические соображения плюс – экономические:

"…В четвёртых, мы получаем возможность поссорить казаков с Деникиным, который (Деникин) в случае нашего успешного продвижения постарается передвинуть казачьи части на запад, на что большинство казаков не пойдёт, если. Конечно, к тому времени поставим перед казаками вопрос о мире, о переговорах насчёт мира и пр. В пятых, мы получаем уголь, а Деникин остаётся без угля…"

Последний же абзац письма выглядел так:

"Без этого (без принятия предлагаемого Сталиным плана разгрома Деникина, – С.К.)" моя работа на Южном фронте становится бессмысленной, преступной, ненужной, что даёт мне право, или, вернее, обязывает меня уйти куда угодно, хоть к чорту, только не оставаться на Южном фронте".

Думаю, читателю всё должно быть предельно ясно. Ленин, во всяком случае, понял всё верно и быстро.

Ещё до формального принятия плана Сталин предпринял меры для создания предпосылок к его успеху и сформировал ударную группу, которая уже 20 октября 1919 года отбила Орёл. Затем в ход пошла конница Будённого, а там начались и стратегические передвижения во имя обеспечения стратегической цели – окончания гражданской войны.

Что занятно! Позднее Троцкий утверждал, что Сталин был автором флангового удара, а лобовой удар предлагал он, Троцкий.

Думаю, достаточно знакомства со сталинским письмом от 15 октября, чтобы понять – кто был за что.

Весь декабрь 1919 года и первые дни января 1920 года Сталин был занят, в основном, делами Южного фронта. 10 января 1920 года красные части взяли Ростов. Был освобождён весь Донбасс и очищалась от деникинцев Украина.

10 января 1920 года Южный фронт был переименован в Юго-Западный фронт, поскольку военные действия всё более смещались на Украину.

27 марта 1920 года красные части заняли Новороссийск. Войска Деникина эвакуировались в Крым, где Деникина на посту Главковерха белых войск вскоре сменил Врангель.

Гражданская война для Сталина – как для "кризисного менеджера ЦК" – по сути закончилась. Он всё более занимался делами мирными – организацией Украинской трудовой армии, призванной восстанавливать разрушенное войной, разработкой вопросов федеративного устройства РСФСР.

Рождённые в СССР Хрущёва и позже, не знали, что и как совершил Сталин в гражданскую войну. Тем более это замолчано ныне. А личный вклад Сталина в дело создания и становления Красной Армии, а также в успехи РККА в годы гражданской войны, уступает лишь вкладу Ленина.

Если не равен ему!

Сталин был второй, после Ленина, фигурой не только Октябрьской революции, но и гражданской войны!

Ведь сегодня это далеко не очевидно даже для тех, кто к Сталину лоялен и написал о нём неглупые книги…

Миф о Троцком, как о "создателе Красной Армии" был создан Троцким и троцкистами, а на деле Троцкий в гражданскую войну нередко вёл себя как агент влияния мировой Золотой Элиты (каковым он, вообще-то, по моему глубокому убеждению, изначально и являлся).

Объективно говоря, Троцкий создавал предпосылки для тех кризисов, которые впоследствии ликвидировал Сталин.

Если мы внимательно изучим ход гражданской войны, то прослеживается чётко повторяющийся алгоритм: действия Троцкого программируют катастрофу или кризис – на Южном фронте, на Восточном фронте, на Петроградском фронте и опять на Южном фронте, а затем появляется "кризисный менеджер" Сталин и ситуацию спасает.

Повторяю: объективный анализ убеждает в том, что только что сказанное – не моё или чьё-то другое мнение, а исторический факт. Вот только этот факт по сей день заслонён троцкистским мифом.

"КРИЗИСНЫЙ МЕНЕДЖЕР"

О советско-польской войне…

Войну начали белополяки. Польские историки Дарья и Томаш Наленчи в 1986 году написали книгу о "начальнике Польского государства" Юзефе Пилсудском, где признаётся, что Пилсудский "был горячим сторонником концепции…, обращающейся к старой идее ягеллонской Польши, доминирующей в Центральной (то есть, по сути, – над Германией, – С.К.) и Восточной Европе и подавляющей своей мощью Россию, далеко оттеснённую от Европы…"

Такие вот планы имели польские паны. И обстановка им, вроде бы, благоприятствовала: Германию придавил Версальский "мирный" "договор", в России шла гражданская война…

В апреле 1919 года поляки аннексировали часть новодельной Литвы, заняв Вильно. Это так по-польски называется Вильнюс – столица "суверенной" Литвы, которую литовцы получили обратно от России вскоре после заключения советско-германского пакта 1939 года. Того, который нынешняя Литва считает недействительным с момента заключения.

Аппетит приходит во время еды, и 20 апреля 1920 года Польша прекратила польско-советские переговоры по территориальным вопросам.

21апреля был официально подписан "союзный" договор с Петлюрой.

25 апреля 1920 года Пилсудский начал поход на Советскую Украину.

7 мая 1920 года поляки взяли Киев, а генеральной целью была "Польска от можа до можа". То есть – новая "ягеллонская" Польша от моря Балтийского до моря Чёрного. 

Ни украинцам, ни белорусам ни Пилсудский, ни Петлюра нужны не были. Украинские крестьяне говорили: "Против большевиков не идём, мы сами большевики". Это взято из польских источников того времени!

Из Белоруссии в Варшаву шли аналогичные донесения: "Реакция населения в районе боевых действий 2-й армии ещё раз убедительно подтверждает, что почти единственной притягательной силой для него является большевизм". 

Но польская угроза была реальной – война в Европе закончилась, и Антанта не жалела бросового теперь вооружения и амуниции для оснащения пилсудской антисоветской Польши.

Итак, вновь возник серьёзный военный кризис.

А кто там у нас испытанный и проверенный "кризисный менеджер"?

26 мая 1920 года ЦК направляет Сталина на Юго-Западный фронт (ЮЗФ), и 27 мая он уже в Харькове, в штабе фронта, а 29 мая выезжает в Кременчуг.

В начале июня Сталин проводит в Кременчуге совещание с командирами 1-й Конной армии (ба, знакомые всё лица!), 3 июня он подписывает директиву Реввоенсовета ЮЗФ командарму Будённому на разгром киевской группы польских войск, и уже 5 июня конница Будённого прорывает польский фронт южнее Киева и выходит полякам в тыл.

7 июня занят Житомир.

11 июня 1920 года последние части 3-й польской армии Рыдз-Смиглы спешно покидают Киев, а 12 июня в него входят наши части. Будённый доносил: "Паны научились уважать конницу; бегут, очищая перед нами дорогу, опрокидывая друг друга".

По сути, изгнание поляков из пределов как УССР, так и БССР, оказывалось теперь делом техники. Боевой устойчивостью поляки никогда не отличались – это признавал даже такой стойкий апологет "гоноровости" как Генрик Сенкевич, автор канонической "Трилогии".

Впрочем, русские люди знали это давно и без Сенкевича – со времён Минина и Пожарского, Богдана Хмельницкого и Петра Великого…

Итак, действия Сталина программировали успех. Но войной в целом, как и фронтами, командовал не Сталин.

Юго-Западным фронтом командовал Егоров, Западным – с апреля 1920 года – Тухачевский.

24 июня 1920 года Сталин выехал в Синельниково – в штаб Крымского участка ЮЗФ, 3 июля он возвращается в Харьков, потом едет в Москву, чтобы договориться с Главкомом и начальником Полевого штаба о переброске подкреплений на Крымский участок ЮЗФ.

Действия Сталина в те дни логичны и реалистичны. Национальные задачи по изгнанию польских агрессоров из пределов Отечества успешно выполняются, и теперь самое время поднажать и решить самую острую военно-политическую задачу страны – обеспечить окончательный разгром белых сил и освобождение Крыма.

Можно лишь удивляться тому, что записные историки так и не оценили эти действия Сталина по достоинству, то есть – как исторически и системно выдающиеся! Даже Ленин был охвачен одно время иллюзиями относительно возможности "советской Польши", а Сталин сразу понимал, что надо ограничиться возможным.

Он уже 25 и 26 мая, сразу после агрессии Польши, опубликовал в "Правде" блестящую аналитическую статью "Новый поход Антанты на Россию", где заранее верно оценил все возможные повороты ситуации. Ведь по Кавказу Сталин хорошо знал, что это такое – умно организованная национальная рознь и умно культивируемая национальная спесь.

Да и Первая мировая война показала, что народные массы оглуплены буржуазным национализмом намного больше, чем просвещены марксизмом.

Тем более трезво оценивал Сталин обстановку после того, как на польском фронте обозначился явный и прочный наш успех. 24 июня 1920 года в интервью сотруднику УкрРОСТА он сказал, как в воду глядел:

"…Было бы ошибкой думать, что с поляками на нашем фронте уже покончено.

Ведь мы воюем не только с поляками, но со всей Антантой, мобилизовавшей все чёрные силы Германии (для подавления красной Прибалтики, – С.К.), Австрии, Венгрии, Румынии, снабжающей поляков всеми видами довольствия.

Кроме того, не надо забывать, что у поляков имеются резервы, которые уже подтянуты к Новоград-Волынску и действия которых, несомненно скажутся на днях.

Нем сомнения, что впереди ещё будут бои, и бои жестокие…"

Это – уже на удивление зрелый оперативный анализ! Хотя, впрочем, чему особенно удивляться – за спиной у Сталина был к тому времени более чем двухлетний фронтовой опыт.

А далее он высказал мысли, поразительно глубокие и мудрые:

"Я считаю неуместным то бахвальство и вредное для дела самодовольство, которое оказалось у некоторых товарищей: одни из них не довольствуются успехами на фронте и кричат о “марше на Варшаву”, другие, не довольствуясь обороной нашей Республики от вражеского нападения (выделение жирным курсивом моё, – С.К.), горделиво заявляют, что они могут помириться лишь на “красной советской Варшаве”…"

Это было сказано ещё до начала "мальбруковского" похода Тухачевского "на Варшаву"!

Да одной этой сталинской июньской статьи с точным стратегическим прогнозом достаточно для того, чтобы отмести раз навсегда всю антиисторическую болтовню о том, что якобы лишь "тупость" "военного невежды" Сталина, якобы завидующего успехам "умницы" Тухачевского и не давшего этому "умнице" Конармию Будённого, не дала возможности Тухачевскому одержать в Польше сокрушительную победу!

Такого – сокрушительной нашей победы, не могло быть тогда в принципе. И Сталин за два месяца до польского "чуда на Висле" об этом предупредил всех публично!

Западный фронт перешёл в наступление лишь 4 июля.

11 июля был освобождён Минск, 14 июля – Вильно, 20 июля части Тухачевского пересекли Неман,.

Реакция польских панов оказалась ожидаемой – они окончательно впали в панику.

6 июля 1920 года Совет обороны в Варшаве решил слёзно просить Верховный Совет Антанты стать посредником в мирных переговорах с Советской Россией.

10 июля британский премьер Ллойд Джордж потребовал от польского премьера Грабского отступления поляков на линию Керзона, то есть, на ту этнически обоснованную границу, по которой после Второй мировой войны прошла государственная граница между СССР и Польшей и по которой сегодня проходит граница между Польшей, Украиной и Белоруссией.

Будённый рвался к Львову, который хотя и именовался давно Лембергом, был городом с преобладанием украинского населения – не говоря уже о сельской округе и т.д.

Части же Тухачевского 1 августа 1920 года перешли Буг и двигались в общем направлении на Варшаву.

Сталин же, как уже было сказано, 24 июня приездом в Синельниково, на Крымский участок фронта, начал подготовку к назревшей Крымской операции.

И эта оперативная задача тоже была из рода тех, которые для Сталина, как "кризисного менеджера" были уже привычными. На юге Врангель начал наступление, и в интервью УкрРОСТА от 24 июня Сталин говорил: "Не подлежит никакому сомнению, что наступление Врангеля продиктовано Антантой в целях облегчения тяжёлого положения поляков".

Было разумным мощно ударить по вытянувшемуся из Крыма Врангелю и на плечах его отступающих войск ворваться в Крым. Вот почему Сталин перенёс центр своего внимания на Крымский участок ЮЗФ.

После совещаний в Москве в начале июля относительно переброски подкреплений на юг, Сталин 12 июля возвращается в Харьков и через день выезжает в Волноваху.

16 июля он был уже в Мариуполе, знакомясь с состоянием Азовского флота.

19 июля он в Лозовой, а 20 июля возвращается в Харьков.

После напряжённой работы в штабе ЮЗФ (кроме того хватало забот и по общим украинским делам) Сталин опять выезжает в Лозовую, а 2 августа 1920 года Политбюро ЦК выделяет врангелевский фронт в самостоятельный и поручает Сталину сформировать Реввоенсовет фронта, сосредоточив всё внимание на новом фронте.

Там где Сталин – там победа! Так выходило прежде всего потому, что Сталин всегда глубоко и на месте – в отличие от, например, Тухачевского – предварительно изучал обстановку, причём делал это хотя и основательно, но быстро.

Затем он нацеливал командные кадры войск и сами войска на "конечный результат", и после подготовки наступления – наступал.

И всегда – эффективно.

Так было и на этот раз – 7 августа 1920 года Сталин сообщает в Москву о форсировании нашими частями Днепра и занятии на левом берегу Алёшек, Каховки и других населённых пунктов.

Сталин выезжает на фронт, под Александровск (Запорожье), а 17 августа отбывает в Москву.

Так шли дела на юге – у Сталина.

А как же развивался "успех" Тухачевского на западе?

Как раз в разгар этих успехов, когда о них можно было говорить ещё не в кавычках, как раз в день занятия войсками Тухачевского Минска, Сталин дал в Москве интервью сотруднику "Правды", где, наряду с обзором уже произошедших событий на польском фронте, сделал и актуальное предупреждение.

Увы, даже Ленин, дезинформированный Троцким, Каменевым и Тухачевским, к словам Сталина не прислушался.

А зря!

Вот что публично сказал тогда Сталин:

"Наши успехи на антипольских фронтах несомненны. Несомненно и то, что успехи эти будут развиваться, Но было бы недостойным бахвальством думать, что с поляками в основе уже покончено, что нам остаётся лишь проделать “марш на Варшаву”.

Это бахвальство, подрывающее энергию наших работников и развивающее вредное для дела самодовольство, неуместно…

Очевидно, врангелевский фронт является продолжением польского фронта, с той, однако, разницей, что Врангель действует в тылу наших войск, ведущих борьбу с поляками, то есть в самом опасном для нас пункте. 

Смешно поэтому говорить о “марше на Варшаву” и вообще о прочности наших успехов…"

Итак, якобы "тупица" Сталин предостерегал, а якобы "умница" Тухачевский, находясь за сотни километров от фронта, форсировано гнал свои войска "маршем на Варшаву".

13 августа 1920 года начался штурм польской столицы, 14 августа части Красной Армии прорвали последнюю линию обороны перед городской заставой – позиции 11-й польской дивизии…

А 16 августа поляки начали контрнаступление. В газете "Речь Посполита" появилась статья "О чуде над Вислой", название которой быстро стало крылатым. И фронт, ушедший далеко на запад, покатился вспять – на восток…

Собственно, произошло то, о чём и говорил Сталин.

Утрата управления командованием Западного фронта и авантюризм Тухачевского… Растянутые донельзя коммуникации и измотанные войска… Почти поголовная враждебность польского населения, националистические чувства которого умело подогревали… Снабжение Антантой и прямое руководство иностранных генералов и инструкторов…

Всё это, вместе взятое, и обеспечило то "чудо над Вислой", об опасности которого предупреждал Сталин.

Потом Тухачевский и "пиарщики" Тухачевского много рассуждали о том, что, если бы, мол, Сталин, да не саботировал своевременную переброску Конной армии Будённого из-подо Львова к Варшаве, то тогда бы красные-де конники" на концах своих сабель принесли бы свободу пролетарским массам Европы", и т.д.

Ну, давно сказано: "Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним – ходить…"

В той реальной исторической, политической и военной ситуации, которая тогда сложилась, поражение советских войск на чисто польской территории было таким же неизбежным и объективно обусловленным, как неизбежными были успехи советских войск на чисто украинской и белорусской территории.

Даже если бы Будённый сразу после житомирского и киевского успеха был переброшен с Юго-Западного на Западный фронт, общий итог не изменился бы, разве что масштабы катастрофы были бы меньшими, да и то – как сказать! Тухачевский войсками распоряжался бездарно – как в солдатики играл, и Будённого он тоже гнал бы в авантюры, а поляки могли бы ударить на юге нашего фронта, ослабленного снятием с львовского направления Конармии.

Мне пришлось так подробно остановиться и на советско-польской войне потому, что по сей день не осознано как историками, так и обществом в целом, что из всех руководителей Советской России только Сталин имел верный, в реальном масштабе времени, взгляд на то, как надо было воевать с польскими агрессорами…

Если бы все боевые действия в советско-польской войне велись советской стороной по планам именно и только Сталина, то эта война оказалась бы для нас полностью успешной и победоносной! 

А почему бы и нет?

До начала августа 1920 года ситуация на польско-советском фронте развивалась исключительно выгодно для нас, и ошалевшие от страха пилсудчики были готовы согласиться на границу по линии, предлагавшейся министром иностранных дел Англии Керзоном, то есть, по линии "Гродно–Яловка–Немиров–Брест-Литовск–Дорогуск–Устилуг, восточнее Грубешува через Крылов, далее западнее Равы-Русской, восточнее Перемышля до Карпат".

Примерно так, повторяю, и прошла граница между Польшей и СССР в 1945 году.

Эту линию лорд Керзон предложил в ноте правительству РСФСР от 11 июля 1920 года. В тот день мы освободили Минск и успешно очищали от поляков всю Украину и Белоруссию.

Выйдя на этнически справедливую границу и не углубляясь в Польшу ради "марша на Варшаву", согласившись тогда, в начале августа, на мирные переговоры, мы полностью обеспечили бы свои государственные и национальные интересы путём выгодного нам мирного договора…

Конармия, оставшись подо Львовом, дополнительно стабилизировала бы ситуацию, а это укрепляло бы наши переговорные позиции.

В итоге Красная армия окончательно укрепила бы свою репутацию грозной и динамичной боевой силы, а, освободившись на западе, можно было бы быстро, к осени 1920 года разбить Врангеля и в основном закончить гражданскую войну, переходя к тем задачам, ради которых и совершалась Октябрьская революция, то есть – к социалистическому преобразованию России в экономически развитое народное государство.

Вышло иначе – с точностью "до наоборот"…

Красная Армия понесла огромные потери, подорвала свою репутацию, отступила далеко на восток, и в результате по Рижскому мирному договору от 18 марта 1921 года граница прошла значительно восточнее линии Керзона.

К Польше отошли Западная Украина и Западная Белоруссия – то, что в пилсудской Польше назвали "восточными кресами".

Не лучшим образом получилось и с Врангелем…

Сталин исходил из возможности его разгрома уже к началу осени 1920 года. В интервью "Правде" от 11 июля 1920 года он прямо сказал, что "партия должна начертать на своём знамени новый очередной лозунг: “Помните о Врангеле"”, “Смерть Врангелю!”" и выражал тревогу по поводу того, что Врангель усиливается, а между тем "не видно, чтобы мы предпринимали что-либо особенное и серьёзное против растущей опасности с юга".

Усилия Сталина привели, правда, к выделению из Юго-Западного фронта отдельного Южного фронта, но польская катастрофа оттянула конец Врангеля. Лишь в октябре Красная Армия предприняла наступление в Северной Таврии – по непролазной южной грязи, а 7 ноября 1920 года началась Чонгарско-Перекопская операция, которая завершилась 17 ноября полным освобождением Крыма.

Командующий фронтом Фрунзе направил в Москву телеграмму, сообщавшую о том, что "конница Будённого заняла Керчь, Южный фронт ликвидирован".

В связи с советско-польской войной надо обязательно сказать и вот что…

У подлинно крупной исторической фигуры (да и вообще – у ярко талантливого человека) обязательно обнаруживается то, что я называю "процентом с таланта". Перспективный лидер иногда совершает что-то, или мыслит о чём-то, что имеет такой могучий исторический потенциал, о котором не догадывается сам автор идеи, взгляда или действий, но который создаётся сегодня и проявится лишь после-послезавтра…

В данном случае надо говорить, увы, о нереализованном потенциале, однако нереализованном не по вине Сталина. Я имею в виду ту политическую и геополитическую ситуацию, которая сложилась в Европе через почти двадцать лет после окончания советско-польской войны, и которая в потенциале могла сложиться существенно иначе и намного удачнее для нас.

Если бы руководство РСФСР, включая Ленина, приняло взгляд Сталина, суть которого заключалась в том, что необходимой и достаточной целью войны должна стать для России исключительно "оборона Республики от вражеского нападения", то, как уже было сказано, война почти наверняка закончилась бы для России успешно, и государственная граница между Польшей и СССР уже тогда прошла бы по "линии Керзона".

Это было бы, по вполне понятным соображениям, выгодно и полезно для России сразу, в реальном масштабе времени, и выгодно со всех точек зрения – политической, социальной, экономической, военной, культурной...

Но в обозримой исторической перспективе выигрыш России был бы ещё более мощным и крайне судьбоносным.

Что означала бы поведённая по сталинскому плану и выигранная, а не проигранная война с Польшей?

А прежде всего то, что в политическом словаре 20-х–30-х годов не появились бы понятия "восточные кресы", "Западная Украина", "Западная Белоруссия"… А это, в свою очередь, означало бы, что Советскому Союзу не надо было бы, например, дважды укреплять границу – строить вначале "старую", а затем – "новую" линию укреплённых районов.

"Старая" (в понимании 1940 года) линия укреплений уже в 20-е годы прошла бы там, где в 1940 году начали строить "новую".

Совершенно иначе выстраивались бы отношения с намного более уязвимой Польшей. А главное – совершенно иначе, без вынужденных уступок и компромиссов можно было бы выстраивать в конце 30-х годов отношения с Германией.

Немцам – при заносчивой и неуступчивой политике Польши – всё равно пришлось бы как-то решать проблему Данцига, "Польского коридора" и т.д. (об этом предупреждал ещё Лойд Джоржд в 1919 году!). Но при отсутствии нашей заинтересованности в возвращении в состав России западно-украинских и западно-белорусских земель, уже входивших бы в её состав, у Сталина имелась бы намного большая свобода рук.

Скорее всего, Сталин всё равно пошёл бы на Пакт с Германией – его заключение было для СССР необходимым и логичным объективно. Но позиция немцев при отсутствии серьёзных "козырей" выглядела бы намного более слабой, и уступки с их стороны – ещё более значительными.

При этом, СССР был бы избавлен от вообще любых военных действий, от необходимости ввода войск на территорию Западной Украины и Западной Белоруссии, от косвенных упрёков в якобы участии в "агрессии Гитлера" и т.д.

Вот какую возможную перспективу закладывала позиция Сталина.

Жаль, не удалось!

Троцкие, склянские, тухачевские, смилги и т.д. помешали..

КТО СОЗДАЛ СССР?

Вопрос о дальнейших формах государственного бытия народов России встал уже в первые месяцы Советской власти. 3 и 4 апреля 1918 года в "Правде" была опубликована беседа наркома по делам национальностей Сталина с сотрудником "Правды" об организации Российской Федерации.

Два заключительных раздела беседы были озаглавлены так: "Переходная роль федерализма" и "Процесс политического строительства Российской Федерации. Федерализм в России – переходная ступень к социалистическому унитаризму".

В беседе были и такие слова:

"История показала, что федерализм Америки и Швейцарии есть переходная ступень от независимости штатов и кантонов к полному их объединению… В России политическое строительство идёт в обратном порядке. Здесь принудительный царистский унитаризм сменяется федерализмом добровольным для того, чтобы, с течением времени, федерализм уступил место такому же добровольному и братскому объединению трудовых масс всех наций и племён России…"

В декабре 1922 года это объединение получило законодательное закрепление. Но кому мы обязаны созданием СССР – Ленину или Сталину?

Этот вопрос не надуман, потому что нередко даже в "академических" "трудах" позиция Ленина и позиция Сталина противопоставляются друг другу – мол, Ленин был за полноценный Союз, а Сталин упирал на "автономизацию", считая, что советские республики должны не образовать равноправный союз с Россией, а войти в РСФСР как автономные республики.

На деле всё было и так, и не так…

А поскольку вокруг достаточно ясной ситуации очернители Сталина ещё из числа "идеологических кадров ЦК КПСС" напустили много тумана, на истории подготовки к созданию СССР надо остановиться отдельно.

Вот отрывок из статьи Сталина "Октябрьская революция и национальная политика", опубликованной в "Правде" в начале ноября 1921 года.

Говоря о национальной политике русских коммунистов, Сталин писал:

"Существо этой политики можно выразить в нескольких словах: отказ от всех и всяческих “притязаний” и “прав” на области, населённые нерусскими нациями; признание (не на словах, а на деле) за этими нациями права на самостоятельное государственное существование; добровольный военно-хозяйственный союз этих наций с центральной Россией; помощь отсталым нациям в деле их культурного и хозяйственного развития, без чего так называемое “национальное равноправие” превращается в звук пустой; всё это на основе полного… сосредоточения всей власти в руках трудовых элементов окраинных наций (выделение текста жирным курсивом моё, – С.К.) – такова национальная политика русских коммунистов".

В целом этот подход не отличался от подхода Ленина…

Собственно, все разумные и лояльные к Советской власти люди в пределах Российского геополитического пространства понимали, что необходимо прочное законодательное закрепление того комплексного союза РСФСР и национальных советских республик, который, с одной стороны, сложился за годы революции и гражданской войны, а с другой стороны имел многовековую общую геополитическую и, что было ещё важнее, экономическую базу.

Ведь даже царская Россия была не только "тюрьмой народов", но и их естественным объединителем вокруг себя… А хозяйственные связи не в один день налаживаются, и оборвать их можно лишь насильно и с обоюдным убытком – как это было проделано врагами России с республиками СССР в 90-е годы.

Вопрос, однако, состоял в том – насколько широко и далеко должна пойти централизация верховной власти в Москве?

Весной 1922 в Генуе должна была собраться международная конференция по экономическим и финансовым вопросам, где одним из центральных вопросов являлись экономические отношения и финансовые расчёты внешнего мира с Россией.

Естественно, не пригласить на конференцию Советскую Россию и другие республики, образовавшиеся на месте Российской империи, было невозможно.

Их и пригласили.

И тогда для обеспечения полного дипломатического единства советских республик 22 февраля 1922 года в Москве был подписан протокол о предоставлении Российской Федерации полномочий защищать права советских республик (Украины, Белоруссии, Грузии, Армении, Азербайджана, Бухары, Хорезма и Дальне-Восточной Республики) на Генуэзской конференции, заключать и подписывать от их имени выработанные на конференции отдельные международные договоры и соглашения.

Этот официальный дипломатический союз стал первым шагом к конституционному объединению советских республик. Однако летом 1922 года ЦК КП(б)Г, подстрекаемый Мдивани, разрешил турецкому Оттоманскому банку открыть отделение в Тифлисе, что подрывало позиции и без того не очень-то прочных советских денег.

Госбанк РСФСР, естественно, возражал и афера была прикрыта, но вызвала бурный протест Тифлиса. Нервно повёл себя и советский Киев, где заправляли многие "будущие жертвы сталинской тирании".

10 августа 1922 года Политбюро ЦК РКП(б) предложило Оргбюро создать комиссию для рассмотрения вопроса о взаимоотношениях РСФСР и национальных республик. В комиссию вошли Сталин, В. Куйбышев, Орджоникидзе, Раковский, Сокольников (Бриллиант) и Петровский от Украины, Червяков от Белоруссии, Агамали-оглы от Азербайджана, Мясников (Мясникян) от Армении и склочник Мдивани от Грузии.

Ленин одобрил исходные тезисы Сталина, предлагавшего федерацию в части "военного, хозяйственного дела и внешних сношений (иностранные дела, внешняя торговля)" при сохранении за республиками "автономии во внутренних делах".

Затем Сталин разработал проект резолюции комиссии "О взаимоотношениях РСФСР и с независимыми республиками", который предусматривал вступление всех национальных республик в РСФСР на правах автономных республик. Это обеспечивало бы ту системную централизацию, без которой жить становилось всё сложнее.

Но оставались же ещё и национальные амбиции!

А кто является их носителем?

Известно кто – "образованные" слои "нации", "элита"…

Простые люди в республиках были от этого далеки, зато амбиции переполняли "партийных интеллигентов" типа Мдивани, не говоря уже об интеллигентах беспартийных, националистические претензии которых были вообще беспредельными, как и гражданская безответственность.

Проект Сталина поддержали в ЦК компартий Азербайджана и Армении, белорусы колебались, в украинском ЦК от обсуждения проекта уклонялись, а Мдивани бурно протестовал.

23 и 24 сентября 1922 года комиссия ЦК заседала под председательством Молотова и проект Сталина был принят, всё же, единогласно за основу.

При воздержавшемся Мдивани.

А 26 сентября Ленин в Горках беседует со Сталиным и затем пишет письмо Каменеву, где есть строки: "По-моему вопрос архиважный. Сталин имеет н