Лукашенко ответил на очень противный вопрос

- Александр Григорьевич, непростое время. Старшие товарищи говорят, что с 1991 года мы ничего подобного не переживали. У Вас такие же ощущения?

- По некоторым моментам есть ощущение, как в середине 40-х годов прошлого века.

- Покруче. В белорусских газетах написано то, чего в России не печатали. Вами подписан указ, который уравнивает в правах белорусских граждан и украинцев в плане доступа к среднему образованию. К Вам тоже беженцы поехали?

- У нас несколько тысяч беженцев. Нашу страну это тоже очень серьезно затронуло.

- Смотрю я на Вас и вижу: вроде бы Лукашенко — "последний диктатор Европы", а на самом деле передо мной какой-то совсем другой Лукашенко. Если посмотреть на формат, который собрался у Вас, то это ЕС, который санкции против вас объявлял.

- Вы это имеете в виду? А я уже испугался, думаю, неужели так постарел?

- Нет. ЕС, россияне, украинцы — все собрались на минской площадке. Как Вам удалось так резко трансформировать роль и место Белоруссии в мировой политике?

 - Это очень правильный, но очень противный для меня вопрос. Это больше обыгрывается в России некоторыми "умными",  у нас — оппозиционными средствами массовой информации. Говорят, что Лукашенко получил какие-то дивиденды от этого, вышел на мировую арену и прочее. Это меня бесит и угнетает.  Я говорю это искренне. Но в регионе произошел конфликт. Даже не в регионе, это неправильно сказано.

- В вашей части света.

- У нас дома. Мы — люди, у которых один дом. Мы — славяне. Вчера мы жили в одном доме, порой в одной квартире. Для Белоруссии Украина значит больше, чем для России. Россия колоссальная, огромная, а Украина, вот она, у порога. Это наша Украина. Тем более я не скрываю, что Ющенко нашел  мои корни между Черниговом и Киевом, поэтому для меня это очень важно.  Я очень хорошо знаю Украину и украинцев. И я должен сказать: нет в народе этого агрессивного деления лоб в лоб на западную и восточную часть. И это тоже влияет на мою позицию по Украине. Да, западная часть и у нас, и на Украине более националистична, более ориентирована на Запад. Но это не значит, что жители этих регионов хотят жить в Польше или какой-то другой западной стране. Они хотят жить в своей стране, в своей квартире. И когда мне начинают говорить о каких-то дивидендах, это полная чепуха!

- В белорусской прессе этого нет.

- Я запретил ей это делать. На этом играть ни в коем случае нельзя — беда у людей. Я просто сделал то, что хотели все. Порошенко хотел в Минске провести этот саммит, он в Россию бы не поехал. Это не я кричал: приезжайте в Минск!

- Это он попросил?

- Эта была идея Порошенко. Без Путина эта встреча не состоялась бы. Географический центр Европы — в Белоруссии, под Полоцком. Приехали в центр Европы для того, чтобы обсудить очень сложные проблемы, которые у нас возникли.  Здесь нет никакой моей заслуги, и играть на этом, и говорить о том, какой я великий, что  меня Запад "полюбил", нельзя. Запад никогда Лукашенко, наверное,  не полюбит и даже благосклонным вряд ли будет. А что касается "последнего диктатора Европы", так я журналистам часто говорю: "Радуйтесь. Последний ведь".  Ваша встреча со мной войдет в историю как отдельная страница.

- Когда европейцы приезжали, не пытались ли они Вам заодно какую-то лекцию прочесть старого образца о геополитике?

- Нет, даже намека не было. Они прекрасно понимают, особенно баронесса Кэтрин Эштон, которая далеко не глупый человек.  На той встрече она мне сказала: "Господин президент, Вы бы не согласились быть председателем встречи?" Я ответил: "Не называйте это такими словами. Давайте как-нибудь демократично обойдемся. Я — хозяин на этой площадке и постараюсь демократично все сделать, чтобы никто не заметил моего председательства". Я слушал и Владимира Владимировича и Порошенко. Россияне говорят о  федерализации, украинцы — о децентрализации. Я сказал: "Слушайте, мужики, давайте разберемся. В чем здесь разница? Никакой. Вопрос в том, чтобы прекратить бойню, сесть за стол переговоров, чтобы  юристы потом внесли варианты в Конституцию. Когда это все образуется, жизнь все расставит на свои места". Самая большая ошибка украинцев, я считаю, что они говорят: "Какие экономические вопросы, когда идет война?" Как ни цинично это звучит, война идет на малой части Украины, а завтра или с наступлением холодов все почувствуют еще одну беду — экономическую, когда начнут замерзать города и поселки, да и в Киеве сегодня проблемы.  И мы неожиданного для себя пришли в своих решениях в Минске к тому, что эти вопросы о войне и мире должны стоять первыми, но следом должны решаться вопросы экономические, тем более в связи с договором об ассоциации. У нас — у Таможенного союза и у России — есть опасения, что когда они ратифицируют это соглашение, к нам  хлынут дешевые европейские и украинские товары, которые  вытолкнут  с рынка наши.  Это известная тема. Еще один вопрос — газовый. Вот моя позиция по Украине. И в этом плане я готов делать все, что мне скажут, тихо, спокойно.  Я 20 лет проработал президентом, что мне еще надо? Мне уже надо думать, как теплом месте прислониться и спокойно посидеть. Я устал от этого, говорю честно.  Я ищу угол, в котором можно тихонечко сесть и отдохнуть. У белорусов главное, чтобы было тихо, спокойно, чтобы мы, как  и с вами, с ними торговали и обменивались поездками, чтобы беда эта не перешагнула наш порог. Но надо иметь в виду еще — и это главное — что создана огромная воронка, пошли вихревые потоки, которые в эту воронку втягивают Россию и нас. В чьих это интересах? Дяди Сэма из-за океана. Он постоянно подталкивает нас к этой бойне. На  Украине много политиков, которые четко исполняют этот заказ. Нам надо уйти от этой воронки, потому что американцы там воевать не будут. Они хотят нашими руками перебить наших людей. А на Украине — наши люди. Молодое поколение там — это заблудшие люди, их идеологически обработали. Сколько там этих людей? Разве украинская армия  хочет воевать против тех россиян, которые пошли добровольцами?  И даже если там с Кавказа кто-то воюет, они же прекрасно понимают, что это не чужие люди. Мы разговариваем на одном языке. Мы, политики, должны встать на разделительную линию и остановить войну!

- А американцы не просились в тот формат, который Вы проводили?

- Американцы его одобрили, но не просились.

- Примечательно, что они не приехали.

- Может быть, им и не надо было приезжать, потому что их интересы блюдут в Европе соответствующие люди, в том числе Кэтрин Эштон. Думаю, она не делала ничего против воли Америки. Европа, как бы она ни вертелась и ни крутилась, те же Меркель, Олланд и другие, вынуждена идти в фарватере политики США. Это не секрет. Но войну надо заканчивать.