Непридуманные истории двух семей беженцев, прибывших на Алтай: «Есть надежда, что все у нас будет хорошо!»

События на Украине не обошли стороной и ЗАТО "Сибирский" (Алтайский край). Едва ли найдется равнодушный к происходящему в этой стране человек: у кого-то там остались друзья, у кого-то – близкие родственники. И все, у кого есть возможность оказать хотя бы небольшую посильную помощь, не остается в стороне. В последний месяц в ЗАТО Сибирский стали приезжать беженцы, использующие любые возможности, чтобы оказаться подальше от боевых действий, уберечь жизнь и здоровье своих детей. С некоторыми из них пообщались корреспонденты гzato-sibirsky.ru. Предлагаем читателям ИА "Амител" ознакомиться с материалом коллег.

"МОРАЛЬНО СТАЛО ОЧЕНЬ ТЯЖЕЛО…"

Любовь Петровна Антоничева вместе с мужем Алексеем Александровичем и взрослым сыном Андреем приехали в наш город в первых числах августа из города Вольногорска Днепропетровской области.

– Городок это небольшой, но для "важных" людей он является значимым объектом, поскольку у нас добывают титан, – рассказывает Любовь Петровна. – Там расположено ведущее для Украины производственное предприятие, и сейчас за эту территорию борются. Как только над городом послышались первые выстрелы, не дожидаясь настоящей войны, мы поспешили уехать из страны. Не успев продать квартиру, собрав с собой только три чемодана, я, муж и младший сын Андрей перебрались на Алтай, оставив все нажитое годами в Вольногорске. Здесь, в ЗАТО Сибирский, у нас живет и работает старший сын Дмитрий. Именно у него мы сейчас и живем.

Я сама родом с Алтая, муж Алексей – из Саратова, он долгое время был военнослужащим. В городе Кривой Рог нас настиг распад СССР, Алексей не стал переводиться в Вооруженные силы Украины, а перешел на гражданскую работу, так мы обосновались в Днепропетровской области. В Алтайский край перебраться я хотела очень давно, но муж отказывался. А как только в Вольногорске начали стрелять, Алексей сопротивляться не стал. Там ситуация с каждым днем ухудшалась: раньше детский сад по соседству с нами стоял закрытый, теперь он полностью населен приехавшими из Донбасса беженцами, в больнице сейчас размещено очень много раненых солдат. Морально очень тяжело стало жить!

Я раньше работала учителем начальных классов, но вынуждена была уволиться, поскольку украинский язык знаю плохо. А как Крым стал частью территории России, так русским вообще житья не стало: коллеги в школе боятся что-либо сказать на русском языке. Люди как зомбированные стали: по телевизору им такой мрак про Россию показывают! Друзья нашей семьи, с которыми мы знакомы много лет, и те нас оккупантами называют. Недаром говорят, что друзья познаются в беде. Я последние два месяца до отъезда телевизор и вовсе не включала, невозможно было смотреть украинские новости. Из-за этого даже в семьях разлад возникает: муж-украинец на жену-россиянку кидается, обвиняет ее в том, что она В.В. Путина поддерживает. Российские телеканалы у нас отключили еще в мае, спутниковые тарелки скрутили, в интернете тоже нельзя посмотреть российские новостные программы, все блокируется. Хотя они освещают все абсолютно правильно, не обманывая и не приукрашая события на Украине. Там, действительно, спокойно могут убить во дворе собственного дома любого неугодного, изнасилований очень много, и все представители западного сектора – они ведь не воюют, а работают исключительно на зачистку, как каратели, – это я от своих знакомых знаю.

До отъезда связь с сыном Дмитрием мы постоянно поддерживали по скайпу, он очень настаивал побыстрее приехать. Торопились из Украины еще и потому, что за сына Андрея страшно было: его могли в армию мобилизовать. Поэтому он последний месяц с работы уволился: запросто могли подъехать к заводу и оттуда забрать в войска. У знакомых сыновья на даче прячутся, не хотят в этом участвовать. Мы сами с мужем русские и сына воспитали в уважении к славянской культуре. Я за последний месяц потеряла 15 кг в весе, меня даже на таможне не узнали по документам – очень за сына переживала. Ведь, если бы его забрали служить, нам бы самим пришлось ему и бронежилет покупать, и остальную защиту. А для этого не меньше 10 тысяч пришлось бы потратить – откуда такие деньги? А без защиты долго он воевал бы в футболке да кроссовках? Теперь мы спокойно спим по ночам, у нас все хорошо.

Мы потихоньку обустраиваемся. Я буду работу искать, сын Андрей хотя и с техническим образованием, пойдет на любую. Люди к нам относятся доброжелательно, с пониманием, предлагают помочь. Сейчас живем в семье старшего сына, нашли дом в п. Озерки, сын взял кредит, будем покупать скоро. Документы собираем: сегодня, например, медицинский полис оформлять начали. На Украине вся медицина платная была, здесь с этим проще будет. Плохо только, что нам 9 месяцев ждать надо, прежде чем начнем получать пенсию. Будем ждать, пока все документы будут оформлены. Сейчас живем на средства сына. Многие с Украины и не решаются переезжать: им просто некуда, не к кому и не на что, если нет родственников, то очень тяжело начинать новую жизнь в чужой стране.

"МЫ НЕ ХОТИМ ТУДА ВОЗВРАЩАТЬСЯ!"

Семья Янцевич – Константин Константинович, Светлана Геннадьевна и две их дочери – приехали в Сибирский в конце августа. Здесь живет старший брат  Константина – Геннадий Константинович. Их родном дом находится в печально известном городе Амвросиевке Донецкой области. Там, где идет настоящая война. Вот что они рассказывают о том, что им довелось там пережить:

- Все началось 11 мая этого года, когда проводился референдум о самоопределении Донецкой Народной Республики. Донбасс не собирался выходить из состава Украины, речь шла о  такой же автономии, которую к тому времени уже получил Крым. Цель референдума была в том, чтобы в Донецке, где расположены крупнейшие промышленные предприятия – шахты, химические и металлургические заводы, заводы по производству цемента, оставалось побольше заработанных в области финансов. В Киев от нас уходили очень большие суммы, а назад, в Донбасс, выделялось очень мало, все оседало в столице Украины.

Точнее сказать – все началось даже раньше, когда перед 9 Мая в первый раз запретили празднование Дня Победы, взамен сделав в Украине День жалобы, то есть День скорби. Тогда же отменили флаг, который в 1945 году подняла над Рейхстагом 75-я дивизия, со всех срывали георгиевские ленточки, угрожали, что за это могут посадить в тюрьму.

Мы очень сильно боялись, что 11 мая референдум может не состояться, что будут провокации. Проводился он в нашем городе в одном только месте, его охраняли люди в бронежилетах, но абсолютно безоружные, так как оружия просто не было, защищали, что называется, только своей грудью. Поток людей на референдум был огромным – более 90% населения нашего города пришли, такого никогда не было. Люди шли даже после окончания голосования, так велико было их желание отдать свой голос за самоопределение ДНР. Позже, на президентских выборах, явка была очень низкой: мы в мае уже сделали свой выбор и менять своего решения не хотели.

После того, как итоги референдума не были признаны официальным Киевом, в наш город стали стягиваться украинские войска. Наши жители начали строить блокпосты из автопокрышек, чтобы не пропустить в город военную технику. Там дежурили обычные жители, все без оружия. Они просто охраняли свой город, как могли.

По ночам мы все чаще стали слышать гул военной техники, потому что жили на окраине Амвросиевки, а по утрам отчетливо видели на асфальте следы танков. Затем украинская военная техника пошла прямо через центр города. Мы, как и все, тогда сидели в своих домах, а кто-то даже подсчитал, что разом проходило через Амвросиевку до 200 единиц техники.

Наш блокпост спалили быстро, показательно расстреляли и сожгли там одну гражданскую машину. ДНРовцев у нас было совсем мало, и они ушли, в основном же – обычное мирное население, и наш город одним из первых был захвачен украинскими войсками. Произошло это спустя две недели после референдума.

Выезд из города был заблокирован, город был взят в плотное кольцо. По ночам военные запускали светошумовые ракеты, над городом постоянно кружили самолеты.

Мы два месяца спали всей семьей в одном комнате, прямо в одежде. Подвал в доме всегда держали открытым, чтобы там можно было побыстрее спрятаться. Тревожно очень в городе стало. С мая, после референдума, школьников в школах осталось заметно меньше: пошла первая волна беженцев. Младшую дочь отводили в детский сад, через некоторое время нам уже звонили: забирайте, сейчас будет зачистка! Слово "зачистка" стало для нас привычным. Бежали за детьми, и скорей домой, в подвал. Люди просто перестали водить детей в школу и детский сад. В том детском саду, куда ходила наша дочь, вместо 7 групп осталась одна, и то там детей было очень мало, только те, кому деваться было некуда.

Потом украинские войска по ночам начали стрелять еще чаще, дальше – уже и по вечерам. Мы стали привыкать к тому, что  часам к пяти или шести вечера надо идти в подвал и сидеть там. Украинские военные стояли на выезде из Амвросиевки и оттуда вели огонь по Саур-Могиле. Очень быстро все стали разбирать, откуда стреляют и куда летят снаряды.

Помним, как первая бомбежка началась 14 июня в 14.45 – сработала установка "Град", и снаряды попали в жилые дома, часть из которых очень пострадала, был разрушен рынок, сгорели магазины, несколько людей погибло, кто-то был ранен, во многих окнах взрывной волной были выбиты стекла. Затем недели две было затишье, мы слышали, как обстреливали близлежащие населенные пункты – Снежное, Шахтерск и другие. А потом стали стрелять днем! Во всех организациях был проведен инструктаж, как себя вести при обстреле.

Наш город расположен километрах в сорока от КПП "Успенка", что на границе с Ростовской областью, и все знали, что там многокилометровые очереди беженцев. А мы все-таки ждали, что, может, пронесет, что все наладится, и были одними из последних, кто решился все бросить и уехать.

Еще до референдума у нас отключили все российские телеканалы, а украинская пропаганда  настойчиво убеждала, что в Донбассе все – террористы и сепаратисты, включая и новорожденных детей. Все, кто говорит на русском языке, – террористы и сепаратисты! Восемнадцатилетних пацанов призывного возраста так обработали, что они, призвавшись в армию, свято верили, что освобождают единую Украину от этих самых террористов и сепаратистов. Нам известно, что сначала у украинских военных зарплата была 2 тысячи гривен, это 8 тысяч рублей, а когда Правительство после их возмущения увеличило зарплату в три раза, вот тогда и усилились бомбежки по городам и селам. Украинские СМИ сделали все для того, чтобы вдолбить людям в головы, что это Россия напала на Украину. Но мы-то понимали: как могут люди бежать именно в ту страну, которая, как уверяют, на них и напала?!

Первое время, сидя во время бомбежек в подвалах, мы пытались своим дочерям объяснять, что это фейерверки, что у кого-то праздник. А когда бомбить стали и днем, то в это перестали верить даже малолетние дети. Ребятишки в детском саду научились разбираться, что это летит – мина, бомба, снаряд… Уже после отъезда мы узнали, что в нашем городе в ход были пущены и "Ураган", "Смерч".

Когда стали постоянно бомбить наш город, мы и приняли решение уехать. Но по-настоящему поворотным моментом для нас и не только стала трагическая гибель человека, которого знал и уважал весь город, и мы – тоже. Детский невропатолог, врач от Бога, ей было всего 40 лет, а ребенку – шесть лет, она уже уволилась с работы и всей семьей собиралась уехать в Белоруссию к родным, когда в нее на улице попала бомба. Ей оторвало две ноги, за ее жизнь несколько часов боролись ее же коллеги, но ничего сделать уже не могли… Мы были потрясены, потому что очень хорошо знали и ее, и ее мужа, и такое никогда не забудется!

Из Амвросиевки мы хотели уехать на несколько дней раньше, но нашему папе надо было еще уволиться с работы, забрать свою трудовую книжку. Он отправился для этого в Иловайск, и два дня находился там под постоянными бомбежками, видел, как был перекрыт весь Иловайск, повсюду – люди в масках, с автоматами Калашникова и пулеметами, а кругом – танки. От минометного обстрела сначала прятался, где придется, а потом попал в бомбоубежище, рассчитанное на 50 койко-мест, а вместившее человек 100-120, в основном – детей, женщин, стариков. Никто же не думал, что после Великой Отечественной войны надо бомбоубежища сохранять! Сидели мы там почти без воды и без еды: воду давали только ребятишкам, а взрослые только губы смачивали. Как-то однажды замолчали установки "Град", и только мы вышли на улицу воздухом подышать, как снова хлопок, мы опять в бомбоубежище. А "Град" прямо туда и попал, двух женщин сильно посекло осколками, у одной даже глаз выбило…

Всю ночь нас тогда обстреливали, четыре снаряда точно попали в наше бомбоубежище, сверху все разнесено было до основания. В пять утра, когда стихла канонада, появились люди в масках, в форме с шевронами ДНР, и мы узнали, что они нашли наводчика, который засел на крыше больницы, и поэтому город так точно бомбили…

Вот тогда я и рискнул выбраться из Иловайска, добраться домой, куда смог только на второй день дозвониться с чужого телефона и сказать своим, что я жив. Шел по городу под минометным обстрелом, видел, как людей секло осколками, и меня немного зацепило. Мне повезло, что в этот момент ненадолго был открыт "зеленый коридор", хотя кругом все дороги были перекрыты, во всех стреляли без предупреждения, вышки сотовой связи специально расстреливались, чтобы не было связи.

В сторону Донецка шел один-единственный автобус, битком набитый людьми, как банка рыбками. Водитель попался ушлый и каким-то чудом нашел маленький "коридор" через такие села, которые я, местный житель, и не знал. Из Донецка в нашу Амвросиевку в обычное время можно добраться за час, мы ехали 8 часов и все-таки попали в засаду: БТР, люди в масках, танки, установки "Град"… Наш водитель как-то сумел договориться с украинскими военными, хотя понятно – как: они очень падки на деньги, и мы поехали дальше. Амвросиевка поразила тем, что там было необычно пусто…

Наш родной город за несколько месяцев стал совсем другим: начались  мародерство, изнасилования, издевательства над детьми, школы и детские сады уже не работали, в магазинах резко пропали продукты и завозить их было некому, в больницы перестали поступать лекарства, цены полезли вверх, пенсии и зарплаты не выплачивались, банки закрылись, один банкомат на весь город инкассаторы как-то умудрились пополнить всего один раз, и за двое суток люди выгребли всю наличность, круглосуточно стоя в очередях… 

В Амвросиевке остались те, у кого нет родственников, или те, кому, как нашим родителям, совсем немного до пенсии, и им, потомственным железнодорожникам, жаль все терять. Сейчас они работают по шесть часов два дня в неделю, даже не работают, а числятся, потому что железнодорожную ветку, которую они обслуживали, разбомбили. Нам даже повезло, что мы успели уволиться нормально, по трудовым книжкам, на руках у нас все документы, и поэтому теперь нет проблем в России. Многие же уезжали без ничего.

До границы с Россией мы добирались на своей личной машине. Прикрепили к ней надписи "Дети" и белый флаг, а наша мама всю дорогу прижимала к груди икону. В России тоже все сложилось благополучно, нас везде встречали приветливо, и в магазинах, и на постах ГИБДД помогали, как могли, дорогу объясняли. Спасибо всем за это огромное! И в Сибирском к нам относятся очень хорошо, помогают во всем. Вот пропуска в городок на днях получили, и с оформлением других документов дело быстрее стало двигаться. Мы хотим получить  здесь временное убежище с последующим российским гражданством.

Мы не хотим возвращаться в Украину, хотя там у нас было все – свой дом, который нам так тяжело достался, любимая работа (Константин – электромонтер контактной сети дистанции электроснабжения 5-го разряда, Светлана – по профессии бухгалтер, но работала в больнице секретарем), достойная зарплата, школа и детсад для детей. Казалось, живи и радуйся!

Тяжело было уезжать, но и оставаться нельзя было, у нас же дети! Там, на Украине, их ничего не ждет. Сейчас история Украины и история России – это небо и земля. Не хочется, чтобы в школе нашим девочкам на уроках истории Великую Отечественную войну преподносили в перевернутом виде, говоря, что Бандера – национальный герой, а мы бы потом не могли им объяснить, что это не так. Не хочется, чтобы они говорили и учились и в школе, и в вузе только на украинском языке, потому что с русским языком у них не будет будущего. Инфраструктура нашего города полуразрушена, цены на все взлетели, в том числе и на коммуналку, бензин в переводе на российские деньги стоит 80 рублей за литр, бензоколонки пустые, зарплат и пенсий нет, что будет, когда наступит зима, непонятно.

Знаем, что не все беженцы довольны своим нынешним положением. Те, кто покинул Украину первыми, ведут себя совершенно по-другому, чем те, кто сделал это позже. Они не могут адекватно оценивать помощь, которую им оказывают в России, потому что, когда ехали сюда, то думали, что здесь им будут созданы такие же условия, как в Украине. Они просто не пережили то, что пережили другие, что пережили мы! Война очень сплотила людей, которые остались в Украине или оставались там до последнего времени, и они научились все оценивать с других позиций. Они сами стали другими. От личных качеств людей зависит, как они воспринимают помощь. Большинство из нас рады любой помощи и благодарны за это.

Мы решили остаться здесь, на Алтае! Старшая дочь Вера пошла во второй класс, у младшей дочери Ани есть место в детском саду "Теремок", куда она совсем скоро тоже пойдет, подыскиваем себе работу, у нашего папы очень большое желание работать по специальности на железной дороге, он уже ездил по этому поводу в Новоалтайск. Есть надежда, что в Сибирском у нас все будет хорошо!

Как уже сообщало ИА "Амител", с начала военных действий с Украины в Алтайский край приехало около 1000 жителей. И прибывают все новые граждане юго-востока Украины, покинувшие Родину, чтобы спасти свою жизнь и жизни близких. Они наяву прочувствовали, что такое нестабильность, ощутили разрушительные последствия боевых действий, потеряли практически все. Им предстоит начать жить заново. С чистого листа. Все они бежали от войны, зачастую взяв с собой только самое необходимое (а зима не за горами).

Мы решили организовать форум помощи пострадавшим. Все, кто хочет помочь, могут оставлять здесь контакты с указанием, что конкретно может предложить (вещи, организация доставки, жилье). В первую очередь вынужденным переселенцам необходимы средства гигиены, постельные принадлежности, посуда, детская и взрослая теплая одежда. Сюда же могут писать и сами вынужденные переселенцы, или те, кто знает, что кому-то необходима помощь. ПолитАмик обязательно проследит, чтобы помощь дошла до адресата.

Добавим, что пока в Барнауле существует только один пункт сбора гуманитарной помощи Украинцам – на базе Алтайского отделения Российского детского фонда. Сюда же можно перечислять деньги.

Реквизиты:

Получатель: Алтайское краевое отделение Российского детского фонда
ИНН 2225018635 / КПП 222501001
р/с 40703810002140010252
к/с 30101810200000000604
БИК 040173604
Отделение № 8644 Сбербанка России г. Барнаул
В платежном поручении нужно сделать пометку: "Благотворительные пожертвования для граждан, вынужденно покинувших территорию Украины". Юридическим лицам – указать наименование организации, перечисляющей средства.