Сергей Черняховский: Россия должна защитить память о подвиге советского народа

По Прибалтике из года в год маршируют эсэсовцы. Да, кто-то пытается дать им отпор, но тамошняя власть их всячески поддерживает. И создается впечатление, что они – эти самые эсэсовцы и их современные симпатизанты, – если и не выиграли в 1945 году, то, по крайней мере, не проиграли.

Все это, конечно, безобразно. И когда Россия пытается протестовать против этих маршей, она, конечно, права, хотя протестует она, как правило, вяло, обтекаемо и бессильно. Как будто "из-под палки".

Но вот о чем стоит задуматься в связи со всеми этими прибалтийскими мерзостями. Давайте вспомним, откуда пошла привычка делать страшные глаза и всячески возмущаться по поводу пакта Молотова – Риббентропа и пресловутых секретных протоколов к нему. Разве не из перестроечной Москвы? Кто в России тогда всячески поддерживал прибалтийских националистов? Разве не Борис Ельцин и его сподвижники? А кто торжественно и с высшими почестями провожал Ельцина в последний путь? Разве не политическая элита России?

Давайте вспомним и о том, откуда в новейшей истории пошла варварская традиция ломать памятники советской эпохи. Разве не из Москвы августа 1991 года?

Да, в Прибалтике установился режим апартеида, что, по сути, означает режим фашистского типа. Да, в Прибалтике установлена этнократическая диктатура и идет фактическая реабилитация нацистских преступников. Да, в Прибалтике – практически фашистский (или профашистский) политический режим. Но разве не из России растут корни этого режима? Разве не в Москве, начиная с конца 1980-х годов и заканчивая сегодняшним днем, те или иные газеты позволяли и позволяют себе публиковать статьи, приравнивающие советский режим к гитлеровскому и провозглашающие, что на самом деле было бы совсем неплохо, если бы войну выиграл Гитлер, а не СССР? И ведь это проходит без каких бы то ни было последствий для них. А если так, то почему Прибалтика должна хранить память о солдатах, которые российскими журналистами провозглашаются худшим злом, нежели эсэсовцы?

"Бронзового солдата" в Таллине, кстати, даже не снесли: его формально "переместили" на три километра, из центра – на окраину города. Так ведь и в Москве памятники Дзержинскому, Свердлову и Калинину лишь "переместили", и даже не на окраину, а в почти такой же центр: скажем, с площади Дзержинского – на набережную Москвы-реки в районе Садового Кольца.

Кто-то, правда, скажет, что с его точки зрения Дзержинский – это глава карательного органа, "кровавый кинжал большевизма", а в Таллине речь идет о памятнике освободителям от фашизма. Но это с его точки зрения. потому что для эстонских властей, выпестованных российскими демократами конца 1980-х годов, как и для некоторых российских политиков, речь идет о "солдатах-завоевателях", "кровавых штыках сталинизма".

В России тоже в 1991 году никто не спрашивал мнения общества, хочет оно сноса памятника Дзержинскому или нет. А когда стало ясно, что большая часть общества желает восстановления этого памятника на привычном месте, власти России, как и власти Эстонии, проигнорировали мнение большинства. Так, уже более десяти лет назад, когда ВЦИОМ в 2002 году провел опрос об отношении к восстановлению памятника Дзержинскому, 66% желали восстановления памятника и лишь 23% были против. Ну и что же, памятник восстановили? Нет! Так в чем же разница?..

Разница только в том, что пример подали не в Прибалтике, а в Москве. И ни там, ни там власть не признала своей неправоты. А если вдруг и признает, то не вину, а некие "отдельные эксцессы", и свалит все на исполнителей, превысивших свои полномочия...

В России власти и многие политики никак не могут понять, что если они не хотят, чтобы за границей сносили памятники советской эпохи, то для начала в России надо поставить на место памятники той же эпохи и вернуть городам их прежние, советские наименования. Если Россия хочет, чтобы в остальном мире чтили память ее советского периода, она должна сама перестать сводить счеты с этим периодом и признать его самоценность.

В этом плане первое, с чего надо было бы начать России, – это судить тех генералов, которые привели свои дивизии в Москву в октябре 1993 года, и тех танкистов, которые стреляли тогда по парламенту. А вот сделав это, можно будет с чистой совестью сделать и следующее, безусловно справедливое дело – признать действия прибалтийских властей и полиции актами возрождения гитлеризма со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Сегодня Министерство обороны России возглавляет человек, который еще четыре год назад поставил вопрос о законодательной защите памяти о Великой Победе советского народа в Великой Отечественной и Второй мировой войне и о введении уголовной ответственности за умаление роли СССР в победе над фашизмом. Часть политических деятелей и политических сил поддержали эту инициативу. Некоторые вполне узнаваемые личности отреагировали крайне нервно, апеллируя к тому, что якобы никто и не отрицает факт этой победы.

Цивилизованное общество потому и является и цивилизованным, и обществом, что имеет систему неких табу, охраняет свои ценности и установки и обеспечивает исполнение так называемой "функции воспроизводства латентного образца". Те или иные исторические факты в их определенной оценке определяют систему общественных ценностей, систему общественной самоидентификации и ее сохранения. Утрата этих ценностей ведет подчас не просто к замене их на другие, что может оказаться довольно болезненным для общества, но и создает ситуацию распада общественного сознания, погружает социум в некое "темное состояние", когда стерты границы между добром и злом, уничтожены образцы желаемого поведения. В результате и народ, и страна оказываются беззащитными как перед внешними притязаниями потенциальных цивилизационных конкурентов, так и перед угрозой внутреннего разложения.

Есть даты и оценки событий, которые создают идентификацию народов, удовлетворяют их естественную потребность в получении ответа на вопрос "Кто я?", и этот ответ в последующем может вести как к осознанию своего достоинства, так и к ущербности и национальной униженности.

Поэтому речь при постановке вопроса о запрещении умаления роли СССР в Великой Отечественной войне должна идти не только о самом признании или непризнании факта Победы. Его действительно трудно отрицать, хотя и находятся те, кто отрицает. Речь должна идти именно об умалении роли Советского Союза, о дискредитации военных усилий страны и народа, в частности, и его руководства, и его по факту существовавшей в тот момент общественно-политической системы.

Память о подвиге своего народа должна защитить сама Россия – и морально, и юридически. И должна потребовать уважения к нему от остальных. А к действиям тех, кто не хочет уважать и, более того, собирается реабилитировать гитлеровских палачей, она должна относиться как к попыткам реставрации осужденной к Нюрнберге диктатуры. Кстати, по всем послевоенным соглашениям союзников, Россия как преемница Советского Союза имеет право и обязанность пресекать и карать все попытки ренацификации, не принимая во внимание заявления неогитлеровских режимов об их "суверенитете".