Сто часов в аду: история чеченца, которого даже пытки не сделали боевиком
23 сентября 2011, 07:43, ИА Амител
"В Ингушетии начался суд над Назиром Гулиевым и Илезом Нальгиевым — милицейскими начальниками, которых обвиняют в бесчеловечных пытках задержанных. Это первый процесс, посвященный беде, о которой все давно знали. Погоня за "палочными" показателями и безнаказанность превращают полицию и спецслужбы в банду маньяков-садистов, толкают молодежь "в лес". "РР" публикует шокирующее свидетельство о внутренней механике российской пыточной системы. Оно появилось благодаря потрясающему мужеству Зелимхана Читигова, молодого чеченского парня, выжившего в застенках и давшего показания против палачей. Его интервью комментируют глава Республики Ингушетия Юнус-Бек Евкуров и председатель "Комитета против пыток" Игорь Каляпин", - пишет в предисловии корреспондент.
- Я познакомился с Зелимом Читиговым после того, как он выписался из Боткинской больницы. Тихий парень, по-вайнахски вежливый со старшими. Записывая интервью, я все вглядывался в него - и не мог представить, что этот вот паренек вынес такое. "Да мы сами не понимаем, - говорили мне правозащитники, которые его вывезли, - Патологическая честность..." Зелим уже ходил, хотя чуть-чуть скованно. В Боткинской его хорошо лечили - туда он приехал в инвалидной коляске, а перед этим четыре месяца пластом пролежал в больницах Назрани и Грозного - после пяти дней нечеловеческих пыток.
Прелюдия. Карабулакское ГОВД
- Я в Чечне сам один живу, с женой - и два ребенка у меня тогда было. И жена в положении была - в больницу скоро идти. И за двумя сынами смотреть некому было - я на стройке работал. А мать у меня в беженском лагере живет, в Ингушетии. В Чечне дом у нас разрушен, мы с женой только две комнаты
восстановили – там жили. Я решил: жене с тремя детьми после родов одной не справиться, поедем к матери, поживем у нее первое время. Приехали – я сразу на птицефабрику работать устроился.
И один раз, в феврале, вечером, после восьми, я стоял на остановке. В Карабулаке, рядом с ГУВД остановка. Там быстро темнеет. Маршруток не было - и попутная останавливается, черная, 114-я: "Куда едешь?"
- До заправки довезете? - там рядом с беженским лагерем находится заправка.
- Давай, садись.
Сзади один парень вылез, меня пустил. У меня зрение не очень хорошее, - я не заметил, как они одеты, не присматривался - просто ребята подвезут. Сел в машину, посередке. И начали разворачиваться сразу, на месте. Я говорю: "Вы не к заправке едете?" Они грязные слова сказали: "Не рыпайся, приехал ты, куда надо". Я посмотрел по сторонам - они оба с автоматами сидят между ног, в черной форме. Подъехали сразу к ГОВД, остановились - и сразу навстречу замначальника ГОВД, Нальгиев Илез. Это я сейчас его знаю, тогда я не знал.
- Ты кто? - говорит.
Я объяснил: так и так, в Промжилбазе живу - беженский лагерь так называется…
Зашли в отдел. Меня не проверили, документов не спрашивали, только телефон забрали. Второй этаж, какая-то комната, сели.
- Ты - мусульманин?
- Да, говорю, мусульманин.
- Ты - мой брат?
- Все мы братья, - я говорю.
- Сделай для меня одно дело.
Я думаю: сейчас, сто процентов, попросит на кого-то настучать. А я никого не знаю.
- Помоги мне, - говорит, - очистить эту республику.
А в Грозном часто были субботники. Я думал, он говорит, город почистить - но, думаю, причем тут милиция?..
- Как почистить?
- От русских военных, убивать их. От харама - взрывать спиртные магазины, кафе, где девочки есть... Мы же мусульмане, это харам!
А я недавно, за неделю, видел по телевизору нового начальника ГОВД. Он говорил: "Перестаньте, не делайте этого! Если вы думаете, что беспредел не остановят, вы ошибаетесь. Я лично..." Я еще подумал: вот, хорошо, нормальный человек выступает, говорит, что беспорядок надо остановить. Я говорю: "Ваш же начальник говорил... Как вы можете мне такое предлагать? Если я ему расскажу?"
- Начальник? Идем со мной.
Мы вышли в коридор, зашли в другую комнату. Там сидит этот самый начальник, Назир Гулиев.
- Кто это? – спрашивает.
- Он - наш брат, мусульманин.
Посадили меня на стул, такой красивый кабинет, мы сидим. Я говорю: "Вы знаете, что он мне предлагал?"
Он сидит, слушает, улыбается, потом говорит: "Слушай, как есть, нельзя же по телевизору говорить." Я вообще удивился! Милиционер мне такое говорит! Я не думал, что такие вещи возможны вообще. Я же одиннадцать классов кончил, женился, на стройку иду - обратно прихожу. Ничего я не знал.
Потом две пачки по пять тысяч и пистолет передо мной положили: "Вот тебе оружие, деньги. Короче, помочь ты должен. Скажи, какую машину – мы тебе машину сделаем, проблем нет..." Я говорю: "Я машину водить не умею, в жизни в руках оружие не держал." Объясняю им: я на стройке работал, у меня дети, мне до этого вообще дела нету...
- Еще три-четыре парня возьми с собой. Друзья же есть у тебя? Мы им тоже оружия дадим. Какое хотите?..
- Я не разбираюсь в оружии вообще.
- Мы тебе удостоверение сделаем…
Часа два они меня уговаривали. "Ну ладно, если не хочешь, - говорит, - Что поделаешь…"
В другую комнату завели, отпечатки сделали. Всех родственников со стороны отца, матери полностью записали - "Давай, иди..."
По сообщениям ингушской прессы, Назир Гулиев, старший лейтенант милиции, а в недавнем прошлом электросварщик, был назначен начальником Карабулакского ГОВД в декабре 2009. Своим стремительным карьерным ростом он, очевидно, был обязан родственным связям: Гулиев приходится шурином Увайсу Евкурову - брату и начальнику службы безопасности главы республики.
При назначении на должность он публично поклялся президенту, что через год в Карабулаке не будет ни одного "вахаббиста". После этого, буквально за полгода Назир Гулиев организовал в Карабулаке невиданный беспредел. По словам подчиненных, Гулиев приказал им хватать всех молодых людей, кто появится на улице после 20.00, и бить. На их возражения начальник отвечал, что выполняет волю Евкурова: "он мне сказал", "он разрешил". ГОВД превратилось в пыточный конвейр.
По другим направлениям работы Гулиев тоже времени не терял. Как позже показали его подчиненные: все предприниматели, магазины, парикмахерские, торговые точки на местном рынке были обложены данью, которую обязаны были выбивать милиционеры. Точки, хозяева которых отказывались платить, сгорали, а сами хозяева дожидались, когда их выкупят в "обезъяннике". По приказу начальника, милиционеры угоняли автомобили и цистерны с горючим, грабили винные магазины и торговали оружием. Короче, это была не тихая коррупция, а рэкет в стиле начала девяностых. Недовольных Гулиев без формальностей увольнял - за короткий срок из ГОВД выгнали 17 человек.
Очевидно, Гулиев ощущал себя совершенно безнаказанным - он задерживал и сажал в "обезъянник" прикомандированных милицейских дознавателей, сотрудников ФСБ и даже федерального судью (за что последний отсудил у государства 1 миллион рублей). На начальника ГОВД было совершено покушение - он не пострадал, зато погибли два милиционера.
Я об этом думал - как зомби, ходил несколько дней. Никак не укладывалось. К двоюродным братьям поехал в гости, говорю: "Вам как это кажется? Нормально это?" Они смеются: "Ты чё нам не сказал? Машину, деньги - мы бы вместе!.." Как бы в шутку это приняли, внимания не обратили. Ну я тоже выбросил это из головы. А потом чувствую – что-то произойдет, просто так не может остаться. Но матери не сказал, не хотел дома панику поднимать из-за пустяка. Я же ничего не сделал - поэтому был как-то спокоен.
А перед тем у нас сделали теракт у ГОВД - и через некоторое время с нашей Промжилбазы увезли двоих парней. Мне мать сказала, что один признался. Я говорю: "Вот дома сидел бы, беспредел не делал – все нормально было бы. Хорошо, что его нашли…"
А 26-го апреля мне на работу позвонила жена: "К нам домой приходили." Я удивился - сразу поехал домой, взял паспорт, пошел в ГОВД. Там встретил знакомого - он в Промжилбазе участковым был. У меня хорошие с ним отношения, дружеские.
- Аслан, к нам приходили. Что там?
Он несколько раз позвонил кому-то: "Проверь фамилию…"
- Нету тебя, не волнуйся.
- Но приходили же…
- Ну какая-то ошибка. Может, кого-то забрали, профилактика…
- Так меня же спрашивали…
- Ну ладно тогда, завтра в 9 часов приходи – мы посмотрим.
Первый день. Центр "Э"
Хорошо, я абсолютно спокойно пошел домой, как обычно, покушал, лег
спать. А утром, в семь часов – врываются. Я стоял на молитве — вломились
человек тридцать, в масках. Полны оружия, черная униформа. Мать
выскочила – никакого удостоверения, ничего не говорят. Просто схватили
меня, вывели, посадили в "приору". Один справа сел, другой слева – мне
на руки сели. Куртку на голову сзади надели и между сиденьями голову
положили. Машина как тронулась – по башке начали рукояткой пистолета
бить. Ничего не говорят – по башке бьют, по спине…
Куда-то приехали, сразу надели на голову пакет, на уровне глаз заклеили
скотчем и руки сзади скотчем замотали. Куда-то завели. "Ложись на
живот!" Я лег – начали бить. Ничего не говорят – бьют, бьют, бьют, бьют.
Там человек семь-восемь было. Потом пакет на нос опустился, дышать
стало нечем я говорю: "Пакет, пожалуйста, поднимите…" Кто-то его опустил
на шею и начал душить. Я дергался-дергался, уже перестал, почти
отключался – отпустили. Чуть-чуть дышать стал – посадили меня, начали
какие-то фамилии называть. "Знаешь такого-то? - Не знаю." Максимум
минуты две, потом сказали: "Мы сейчас детектор лжи принесем, посмотрим,
ты правду говоришь или нет." Я вообще обрадовался! Я же не понимаю,
зачем меня забрали, кто забрал, где я нахожусь. Думаю, сейчас узнают,
что я не виноват, и отпустят.
Сняли обувь, носки – и на большие два пальца провода подсоединили.
Какую-то фамилию назвали – я не знаю. Еще назвали – не знаю. Уже третий
раз назвали фамилию – что-то странное ощущение в ногах, чуть-чуть
дрожит. Я удивился, не понял сперва. "А детектор лжи говорит, что ты
врешь! Где оружие?" Я говорю: "Не знаю, я в жизни в руках не держал…" -
опять стало чуть дрожать, посильнее. Я удивился: я же знаю, что в жизни
оружия не имел. Я говорю: "Он неправильно работает!"
Они ничего не говорят, а меня полностью, до пупка трясет - ну уже я понимаю, что это ток. И начали: что-то говорят – бьют током. Опять, опять - я валяюсь. Потом я порвал провода, кажется, - перестали. Положили на живот, на спину сели три человека – и начали ноги назад выворачивать. Потом опять стали ногами пинать, пинать.
- Они русские или ингуши?
- Чистые ингуши они были, чистые ингуши! А когда они били, говорили: "Мы - русские! Мы - русские!"
- Зачем?
- Не знаю. Просто бьют и кричат: "Мы - русские!"
Потом бросили в другую комнату, максимум метр на метр - сижу и ровные ноги нельзя вытянуть. Минут пять, наверно, я там сидел - все время слышал: кто-то кричит, плачет, недалеко. Когда меня мучили, я тоже кричал – я же человек. Потом куда-то завели, пакет мне чуть-чуть подняли. Вижу: парень, весь тоже в крови, лицо избитое. Пригляделся – это тот парень из Промжилбазы, которого забрали. Ему говорят:
- Он с вами был?
- Он…
- Провода он подсоединял?
- Да…
На все вопросы он "да" отвечал. Я ему говорю: "Если ты чего-то сделал,
это твои проблемы. Я тебя видел, но я тебя не знаю. Скажи правду!" Меня
бьют – ему ничего.
Другого завели парня - тоже избитый, но не так сильно.
- Знаешь его?
- Нет, не знаю. (Я его первый раз в жизни вижу.)
- А он тебя знает. Знаешь его?
- Да, я его знаю, - говорит.
- Кнопку он нажимал?
- Да...
То же самое: "Да, да, да…" Я говорю: "Ты меня знаешь? Назови мою фамилию, имя?". А он не может. "Видите!" - говорю. Я все равно пытаюсь им объяснить, что я невиновный. Я тогда думал, что они не знают. Они его вывели, меня бить начали. Потом его завели – у него кровь по лицу течет. "Это Зелимхан, я забыл просто…", - говорит. Я его ругаю: "За себя отвечай, зачем меня впутываешь?"
Его увели, мне штаны сняли, наручники на руки и на ноги надели, завязали провода. Тело водой поливают и током бьют.
- Это тяжело вынести?
- Я даже не знаю, что вам ответить. Это просто невыносимо. Я что угодно сказал бы – но просто я не мог неправду говорить. Потом, на второй день я понял, что они хотят на меня этот теракт повесить. Но не мог я сказать. Ну солгу, скажу, что это я. У меня же два сына, жена, братья есть – как я домой пойду? Там же люди погибли, мы их кровниками будем. Как я жене в глаза посмотрю? Какой я мужчина вообще? Меня отец всю жизнь учил: "Чужое не трогай, неправду, хоть умрешь, не говори. И никогда задний не давай – лучше убьют." Всю жизнь я так рос – ну не мог я сказать то, что я не сделал!
Полный текст статьи можно прочесть здесь: http://rusrep.ru/article/2011/09/16/zelim
0
0
0
0
0
0
Комментарии 0