«Я не помню»: репортаж о том, как директора кировских лесхозов против Навального показания давали

В среду, 15 мая, в Кирове состоялось пятое по счету судебное заседание по делу "Кировлеса". Репортаж из зала суда подготовила "Лента.ру".

Оппозиционер Алексей Навальный и предприниматель Петр Офицеров обвиняются в том, что с помощью созданной последним "Вятской лесной компании" похитили у предприятия 16,5 миллиона рублей, и это может грозить им десятилетним лишением свободы. Идет допрос свидетелей обвинения — директоров лесных хозяйств, у которых на все один ответ: "Я не помню". С их слов сложно пока установить, был ли сам факт преступления, не говоря уже о причастности к нему Офицерова и Навального, которого они, в основном, по телевизору только и видели.

Заседание началось с ходатайства адвоката Навального Ольги Михайловой, которая потребовала, чтобы суд вынес частное определение в адрес ГУ МВД по Кировской области. В ночь с 8 на 9 мая полиция провела обыск в так называемом штабе Навального — офисе, снятом его сотрудниками на время суда. Кроме листовок и газет (они изъяты) полиция, по словам Михайловой, получила доступ к документам, составляющим адвокатскую тайну. Представители обвинения сказали, что обыск к рассматриваемому делу не относится. Судья Сергей Блинов с этим согласился и вызвал первого и самого статусного на этот день свидетеля по делу "Кировлеса" — первого зампреда правительства Кировской области Сергея Щерчкова. В 2009 году, когда, по версии обвинения, и произошли хищения, он был просто зампредом, курировавшим, в том числе, лесное хозяйство.

Щерчков, формально — свидетель обвинения, высказал несколько тезисов, которые в будущем очень пригодятся стороне защиты. Он заявил, что уже в 2009 году финансовое положение "Кировлеса" было тяжелым и у предприятия были немалые проблемы со сбытом. Приехавший тогда в Киров Навальный был советником губернатора Никиты Белых лишь на общественных началах и давать указаний кому бы то ни было не мог — статус не тот. Он мог давать лишь рекомендации, как это и было в случае с "Кировлесом" и его тогдашним руководителем Вячеславом Опалевым. Наконец, Щерчков заявил, что отношения Навального и Опалева поначалу были хорошими, но очень быстро испортились: советник губернатора как мог настаивал на увольнении директора.

Опалев, как известно, уже признал свою вину в хищении из "Кировлеса" при участии Навального и получил условный срок. И картина после показаний Щерчкова несколько пошатнулась. Получается, что лидеры "преступной группы" не просто находились в неприязненных отношениях — один из них всеми силами добивался ухода второго с должности, вместо того чтобы ему благоприятствовать. Совместные хищения в таких условиях, конечно, совершать непросто.

Щерчков сказал, что Опалев сам просил правительство Кировской области помочь со сбытом леса — это когда дебиторская задолженность предприятия достигла 600 миллионов рублей. "Я мог пообещать Опалеву, что могу помочь простить эти долги, или делал еще какие-то авансы?" — спросил у Щерчкова Навальный. "Не было такого", — отвечал зампред правительства области. "Каждую неделю шли совещания по лесному хозяйству. Я там давал указания увеличить объем отгрузок ВЛК?" — продолжал Навальный. "Такого я не помню, — говорил Щерчков. — Вопросы сбыта на этих совещаниях вообще не поднимались". Свидетель также показал, что ни Опалев, ни те директора лесхозов, с которыми он общался, никогда не жаловались ни на давление со стороны Навального, ни на работу с ВЛК.

С самого первого допроса их вариант ответа на любой вопрос — "Я не помню" — стал безусловным лидером. "В адрес ВЛК поставляли продукцию?" — спросили прокуроры у перового директора Игоря Киселева. "Не очень уверенно могу вспомнить. Не могу сказать. Не помню", — выдал тот сразу три одинаковых по смыслу ответа. Прокуроры переглянулись и объявили ходатайство об оглашении показаний свидетеля, данных на предварительном следствии. Все директора были допрошены еще в 2011 году, когда дела "Кировлеса" в его нынешней редакции еще не существовало, а Опалев считался потерпевшим.

Защита Навального и Офицерова потребовала ходатайство отклонить и зачитать показания только после того, как адвокаты сами опросят директоров. Но в эту игру с судом они уже играли на апрельских заседаниях, и ее результат был предрешен: судья Блинов постановил показания зачитать. Из них стало понятно, что затраты на погрузку и транспортировку купленного ВЛК леса легли на лесхоз директора Киселева, и тому это не понравилось. При этом слово "хищение" в ходе допроса вообще не произносилось даже гособвинителями. Вместо них в суде звучали термины "франковагон", "фанкряж", "пиловочный кругляк" и просто "пиловочник", а также другие слова, милые сердцу любого лесозаготовщика.

Адвокаты Навального директорам вообще практически вопросов не задавали. Это делали, в основном, сам Навальный, Петр Офицеров и его защитник Светлана Давыдова.

— Кроме ВЛК у вас клиенты были? — спрашивал Навальный.
— Были, — после паузы, с трудом, но признавался директор Киселев.
— А если бы вас для ВЛК бесплатно попросили лес отгрузить или почти бесплатно, запомнили бы? — не отставал Навальный.
— Бесплатно мы бы запомнили. Вы что, это парадоксальная вещь! — первый раз за день подал признаки явной заинтересованности Киселев.

И так продолжалось раз за разом. Директора, добрая половина которых уже сменила с 2009 года место работы, старались не вспоминать вообще ничего. Прокуроры все выпытывали, на каких условиях они работали с ВЛК, вздыхали, вновь переглядывались и ходатайствовали об оглашении показаний 2011 года. Но картина все равно получалась примерно одинаковая: напрямую с ВЛК ни один лесхоз не работал. Команды отгрузить столько-то пиломатериала приходили из "Кировлеса", а потом оттуда же приходили и деньги за вырученную продукцию. Кому-то этих денег казалось мало, и он прекращал отгружать продукцию ВЛК (у лесхозов было такое право). Кто-то включал транспортные расходы в стоимость леса, а кто-то не включал, а потом жаловался.

Из слов директоров лесхозов никак нельзя было сделать вывод, что "Кировлес" образца 2009 года — образцовое предприятие с налаженной системой сбыта (сейчас это вообще банкрот). Но при чем тут закупщик-посредник Офицеров, не говоря уже о Навальном — пока большой вопрос.

— Вы тут давали интервью и назвали мое дело политическим. Мол, директора лесхозов, узнав о деле, собрались да посмеялись, — напомнил Навальный директору Подосиновского лесхоза Наталье Каретнюк.
— Это мое личное мнение, — уточнила она. — К тому же не посмеялись, а просто собрались и обсудили. Ну а что, обычная практика, у каждого лесхоза по 15-20 клиентов, кому чуть дороже, кому дешевле.
— Так это политическое преследование? — уточнил Навальный.
— Прошу снять этот вопрос! — привстал с места прокурор.
— Я тоже очень об этом прошу, — обратилась Каретнюк к судье Блинову.

Директор Лебяжского лесхоза Петр Булатов не готов был уверенно ответить даже на вопрос, допрашивали ли его в ходе предварительного следствия. Его показания тоже были зачитаны. Там говорилось, что лесхоз отпускал продукцию по цене ниже среднерыночной. "Вы деньги от ВЛК получали напрямую или от "Кировлеса"?" — пошли в наступление Навальный с Офицеровым. Булатов признал, что от "Кировлеса". "Так может, это они вам недоплатили? — спрашивали те. — Вы имеете доступ к центральной бухгалтерии всего предприятия?". Еще пара вопросов в таком же стиле, и Навальный стал напоминать терпеливого преподавателя, решившего обучить ребенка арифметике: "Давайте еще раз. Вы получили меньше, но от кого?" Директор же еще немного продержался и ушел в коронное: "Я не помню".

"Я другой жизнью живу давно. Мне сейчас все это не интересно", — говорил земляк судьи Блинова, экс-директор Куменского лесхоза Анатолий Бузмак. И это было самое искреннее свидетельское признание за день.

— Пришлось 60 тысяч рублей за железнодорожный вагон заплатить, чтобы доставить лес ВЛК, — сетовал директор теперь уже Оричевского лесхоза Руслан Иванов.
— При этом счет-фактура на оплату услуг по перевозке выписан сильно позже доставки. Даже два разных счета, — поймала директора адвокат Данилова.
— Я не помню, не готов ответить, столько лет уже прошло, — директор Иванов как бы подтверждал, что лыком шитых в этом бизнесе не держат.

"Этот суд убивает даже не инвестиционный климат, а саму идею вести бизнес в России, — тихо сетовал приехавший на суд сопредседатель "Парнаса" Борис Немцов. — Мужики продали бревна, да погрузили, вот и все. А теперь вон свидетелями в суде. Кому такое надо?"

Директор Юрьянского лесхоза Геннадий Литвиненко стал по счету 22-м из 39-ти заявленных обвинением свидетелей. Тут уже защита Навального и Офицерова настояла на чтении показаний со следствия. Там было сказано, что Литвиненко был рад приходу ВЛК, потому что иначе продукция бы сгнила, а покупателей на нее не было. "Нейтрально к ВЛК относился. Мне команду из "Кировлеса" дали продавать — вот я и продавал", — вступил в спор со своими же показаниями Литвиненко. "Так нейтрально или положительно?" — спросила его адвокат Данилова. Последовал тяжелый вздох, потом долгая пауза. "Но ведь пропало же бы все", — наконец с отчаянием сказал Литвиненко.

Суд объявил перерыв до девяти утра 16 мая. Навальный дал интервью журналистам, в очередной раз выразив удивление самим фактом проведения такого суда. Потом пошел разбираться с полицией. Та изымала у его сторонников уже четвертый за последнюю неделю баннер с надписью "Путин — вор".