Предлагаем читателям ознакомиться с еще одной историей из тех, что делают нас лучше

…Мальчик, три шестьсот, пятьдесят три сантиметра. Ох, а рыжий-то какой! – улыбнулась акушерка. – Раз рыжий, значит, счастливый будет. Примета такая есть.

Юная мама слабо улыбнулась. В пользу будущего сыновьего счастья говорила пока только мягкая "апельсиновая" шевелюрка…

- Мам, а конфету? – возмущенно напомнил пятилетний Гаврюшка.

– Будет тебе конфета, - вздохнула мама и завернула законную шоколадную мзду в слой пергаментной бумаги. Потому что знала: "родную" оболочку из фольги нетерпеливый Гаврюшка процарапает, разомнет, раскрошит и в итоге кармашек сынишкиной курточки придется мучительно и долго отстирывать…

- Мам, а ракета может долететь до Солнца? – нетерпеливо подпрыгивает рыжий Гаврюшка, цепко держась за ладонь.

- Может, - уверенно отвечает мама. Сейчас, по пути в детский сад, нужно утвердительно отвечать на любые его вопросы. Иначе вспомнит, что предстоит дневная экзекуция со строгой воспитательницей, и тогда реву не оберешься.

- Мам, а можно я конфету сразу съем? Как только придем?

- Нет, только после завтрака.

- Ладно, - грустно соглашается Гаврюшка.

- Мам, а папа меня любит? – этот безжалостный несносный ребенок задает самый сложный вопрос. И получит на него твердое "да". Хотя такой уверенности у мамы нет…


* * *

А как все было-то? Как и бывает. Он – Алексей Гаврилович, доцент, блестящее настоящее и не менее блестящее будущее кафедры, надежда и гордость. Интеллигентная семья сплошь из профессоров да академиков, пока ровесники осваивали буквари про "мама мыла раму", этот наследник уже совал нос в Большую Советскую Энциклопедию. Вот и вырос с осознанием, что особенный, что достоин самого-самого. А в жены годится только ровня…

Алексей Гаврилович нес себя высоко, все подыскивал эту самую ровню. По мелочам не разменивался, разве что иногда случалась необременительная связь – дело молодое… Проявить снисходительность к чувствам лаборантки Валечки сам Бог велел. Пробирки моет, а сама влюбленных очей с бравого доцента не спускает. Так и сияют: в сотый раз перемытые реторты и пробирки и Валечкины глаза. Ах ты, голова садовая, ну куда сама в капкан лезешь?.. Алексею Гавриловичу даже не пришлось ухаживать мало-мальски, в кино водить и шоколадом угощать. Просто сказал, что вечерком в гости зайдет, по рабочим, так сказать, вопросам. Сказал и увидел, как вспыхнула и зарделась счастливая Валечка. И понял, что вечером в скромной комнатке общежития будет его ждать и накрытый стол, и "буйство чувств, и половодье глаз". Не ошибся.


* * *

Влюбленная Валечка летала, земли не касаясь. Ей хотелось всему миру кричать, что самый умный, перспективный и достойный мужчина выбрал ее в дамы сердца! Что обязательно у них все будет как у людей, свадьба, два кольца – непростые украшения —, полгорода гостей. И родит она ему замечательных деток, сначала, конечно, сына – продолжателя славного рода, а потом красавицу-дочку… Она замечала, что на людях Алексей с ней подчеркнуто холоден, словно и не знаком вовсе. Но все списывала на то, что не по статусу умищу да светлой голове шашни крутить с простой лаборанткой. Вот когда сделает ей предложение, тогда можно будет и под ручку на работу приходить, и вести себя вольнее…


* * *

- Ребенка признаю. Большего не жди, - холодно сказал Алексей Гаврилович, даже от микроскопа не оторвавшись.

– А вообще, Валентина, решила бы ты этот вопрос по-другому, - раздраженно бросил. – Тысячи женщин выходят из подобных ситуаций без последствий. Заметь, я ведь ничего не обещал. У меня карьера, будущее, родители явно будут недовольны. Ну к чему эти трудности?

А Валечка сидела поникшая и даже плакать не могла. Как же так получилось? Значит, ни колечек, ни свадьбы, ни полгорода гостей не будет? И сына с дочкой тоже?..

И тут вскинула голову.

- Умен ты, Алексей Гавриилович. Да не орел все-таки. Ребенка оставлю, воспитаю сама, он у меня не от сырости завелся, от любимого мужчины жду. Признаешь и станешь помогать – спасибо. Если нет – тоже не пропаду. А ты делай карьеру, родителей не расстраивай, ровню себе ищи.


* * *

И все-таки она надеялась. Что придет он в роддом забирать этого рыжика, приподнимет пенные кружева, заглянет в чудесные глазенки – и оттает. Родная кровь ведь, наследник, здоровенький и хорошенький.

Алексей приехал на отцовской "Волге", деловито передал нянечкам цветы и положенное шампанское, аккуратно принял конверт с малышом. Приподнял покрывальце:

- Мать честная. А рыжий-то какой! Весь в деда. Как назвать думаешь?

- Гаврилой. Гаврюшкой. Раз на деда похож, в его честь называть надо, - робко улыбаясь, пояснила Валечка. Она надеялась, что Алексей оценит, а он лишь досадливо поморщился. Господи, эта вечная женская угодливость. На что только не пойдут, лишь бы мужика привязать.


* * *

Обещание сдержал. Помог и с жильем, и ребенку фамилию дал, и деньгами исправно снабжал. Даже родителям признался, что, так сказать, "в подоле принес". Те затребовали внука на смотрины, одобрили и постановили на семейном совете: по выходным мальчонку приводить "на побывку". А то, что назвали Гаврюшкой – очень хорошо. Валентина пусть женщина и простая, но тут помыслила правильно.

Вскоре рыжик ковылял по дедовскому паркетному полу, тянул глобус со стола и норовил истрепать в клочья научные журналы. Бабка умилялась, дед Гавриил шутливо-сурово грозил пальцем. А молодой отец морщился и не понимал, ради чего все это шапито. Ну, родила себе Валентина, пусть сама и возится. Зачем в семью-то лезть. Как ему с таким приданым, приносимым по воскресеньям, свою жизнь устраивать? Как объяснишь приличной женщине с хорошей карьерой, что когда-то он допустил ошибку молодости?

Да и Валентина наконец вышла бы замуж, что ли. А то словно надеется на что-то, ждет, что семья у них все-таки нарисуется.


* * *

- Леша, мне нужно в больницу лечь. Это ненадолго, не волнуйся. Пожалуйста, пусть Гаврик у тебя это время побудет. Его нужно только по утрам в садик отводить, вечером забирать. Даже завтраком и ужином кормить не обязательно. Ладно?

- Ну, раз такое дело, заберем, конечно.

- Леша, спать он любит во фланелевой пижамке с самолетиками. Свет, пожалуйста, не выключай, пока не заснет. А то будет тревожиться и плакать. Сказки читать на ночь не обязательно, он их сам придумывает и себе рассказывает. Перед сном, конечно, не забудь его в туалет сводить. Так, что я еще хотела сказать…

- Да ты не волнуйся, с мыслями соберись. Тебя в больнице навещать надо?

- Ну, если придешь, буду рада, - опустила голову Валентина. Ты главное ничего не приноси, просто приди. Приходи ко мне, Леша, - опустила голову и беззвучно заплакала. Потом вдохнула, прекратила плач и деловито напомнила.

- Леша, он по пути в садик задает много вопросов. Глупых, смешных, разных. Это Гаврик так себя успокаивает, очень не любит в садик ходить. Ты на все вопросы отвечай "да", чуть только начнет сомневаться или откажешь ему в чем-то – закатит рев на всю улицу.

В садике у него главный враг Сидоров, вечно дерутся и мутузятся. Можешь смело обещать оторвать Сидорову голову, Гаврик такие обещания очень уважает…

Валентина опять замолчала, скрестила на груди худые руки, зябко поежилась. За окном осень писала последние письма на красных кленовых листах, отправляла депеши на желтых и каштановых.

- Леша, чуть не забыла главное. Гаврику положен приз за то, что каждое утро он соглашается идти в садик. Шоколадная конфета, желательно, "Пилот". Так ты ему эту конфету заверни еще в один слой плотной бумаги. Иначе положит в карман и будет пальчонками царапать, мять и давить. Кармашек куртки потом не отстираешь. Так что поплотнее заверни конфету, чтобы не испачкал… Ну, вот вроде и все. Спасибо тебе, Леша.

Алексей вдруг нервно дернулся:

- Ты давай не раскисай, Валюш. Все будет хорошо, справимся мы.


* * *

В воскресенье с дедом Гаврилой Гаврик ходил на карусели и соглашался слушать рассказ про птиц северных стран. Бабушка пекла блины, а Гаврик смазывал их маслом и посыпал сахаром. Получалось!.. Алексей наблюдал за происходящим и испытывал странные чувства к мальчонке, который старательно возил машинку по паркету, сопровождая поездку усиленным "жжж". Смешной он. Рыжий, трогательный и беззащитный.

…В понедельник утром Алексей Гаврилович завернул целых две конфеты "Пилот" в три слоя фольги – мужество нужно поощрять, решил он. Положил шоколадное богатство сыну в кармашек курточки, крепко взял за ладошку и повел к месту "экзекуции". Где обитал ненавистный Сидоров и строгая воспитательница.

- Па, а луну можно накрыть мешком, чтобы она ночью не мешала спать? – завел шарманку Гаврик.

- Если мешок большой, да размахнуться посильней, можно – обнадежил всемогущий и мудрый отец.

- Па, а Сидоров сегодня опять плеваться будет, - заныл Гаврик.

- Да я этому Сидорову голову оторву и дедов глобус приставлю, - успокоил всесильный отец.

Гаврик одобрительно закивал. Сидоров с дедовым глобусом вместо башки выглядел гораздо безопаснее.

- Па, а вечером что мы будем делать?

- К маме пойдем, сынок. Ей там скучно без нас.

И Гаврик сладко замер.

- Тогда я не буду обе конфеты есть, я ей одну оставлю. Правильно, па?

- Правильно, сынок.

Автор: Наталья Гребнева