Гернот Эрлер: Хватить травить Россию!

В качестве реакции на российскую военную операцию западные страны прекратили на время работу Совета НАТО - Россия, то есть - именно того органа, в рамках которого и должны были обсуждаться последствия произошедшего конфликта. В том же году президент Дмитрий Медведев представил свою идею относительно создания общей архитектуры безопасности для Европы в целом, которая, по его мнению, могла бы способствовать созданию единого пространства безопасности от Атлантики до Владивостока и позволила бы таким образом окончательно преодолеть конфронтацию между Востоком и Западом. Однако Запад в целом не проявил к этой инициативе никакого интереса. С самого начала ей приписывалось намерение сделать НАТО ненужной организацией.

Новый президент Соединенных Штатов Барак Обама на некоторое время прервал существовавшую цепочку разочарований. Однако второй президентский срок Обамы начался, в отличие от первого в 2009 году, без заметной политической повестки дня по поводу России. НАТО приняла решение относительно первых шагов по созданию системы противоракетной обороны без участия России. И в сирийской трагедии Запад определил для Москвы роль плохого парня.

Все это, естественно, избирательный и односторонний взгляд. Однако разочарование, накопившееся за последние годы, влияет на позицию и поведение российской политической элиты. Просто никто уже ничего не ожидает от Соединенных Штатов или от Евросоюза. Путин в ходе своей предвыборной кампании попытался направить возникшие пессимистические настроения в определенное политическое русло и привлечь внимание избирателей к своим не особенно обнадеживающим планам по созданию Евразийского Союза, то есть организации, в рамках которой Россия, Белоруссия и Казахстан должны сотрудничать по образцу Евросоюза. Смысл послания: вы нам не нужны – и нас больше не беспокоит то, что вы думаете о нашей политике. Только так можно объяснить тот факт, что накануне своего посещения Ганноверской ярмарки, в которой Россия в этом году участвовала как страна-партнер, были проведены обыски в офисах двух немецких политических фондов в Москве и в Санкт-Петербурге.

Подобная непереносимая внешнеполитическая ситуация складывалась в течение нескольких лет, и все те люди, которые постоянно находятся в контакте с российскими партнерами, стали свидетелями ее формирования.

На этом фоне и следует рассматривать события, произошедшие в России после выборов в Государственную думу в декабре 2011 года. Возникло протестное движение, которому удалось вывести на улицу сотни тысяч демонстрантов и убедить общественность в том, что и во время выборов в парламент, и на президентских выборах имели место масштабные подтасовки. Оппозиции удалось прикрепить к кремлевской партии не очень лестное определение "партия жуликов и воров" и объединить очень разные протестные группы - от крайне правых до крайне левых - под лозунгом "Россия без Путина".

Политическое руководство вынуждено было серьезно отнестись к этим протестам. Оно не решилось отреагировать на них с помощью репрессивных мер и в период между двумя выборами пошло на политические уступки в области избирательного и партийного законодательства. Особенно беспокойство у руководства должно было вызывать то обстоятельство, что среди демонстрантов находились представители среднего класса. Многие наблюдатели увидели в этом прекращение действия общественного договора между средним классом и Кремлем.

Вновь избранный в марте 2011 года президент Путин мог предпринять попытку установления диалога с протестным движением. Однако Путин принял другое решение. С помощью серьезных изменений законов предполагалось изолировать сердцевину протестного движения, деморализовать ее и частично связать с криминалом. Для политического обеспечения этого процесса российский президент стал все больше и больше мобилизовывать националистические группировки правого толка, использующие враждебные по отношению к иностранцам и к Западу лозунги.

Однако без описанного выше разочарования в Западе подобного рода стратегия, несомненно, была бы менее успешной, чем она представляется в настоящий момент.

Не без оснований взираем мы с особой озабоченностью на наших давних партнеров в гражданском обществе, которых затронули новые законы. Большую роль играет при этом обязанность в случае получения денежных средств из-за границы регистрироваться в качестве "иностранных агентов", что воспринимается подпадающими под действие этого закона людьми как оскорбление и пока ими отвергается. Собственно сам конфликт по поводу принятого закона еще впереди.

В политических буднях весьма уместным будет проявление солидарности с нашими партнерами, против которых теперь направлены столь репрессивные действия. В этом отношении не только в Германии существует широкий консенсус. Это уже стало политической практикой. При каждом удобном случае мы обращаем внимание наших российских коллег на сложившуюся в гражданском обществе ситуацию. Однако одного этого еще недостаточно. Речь также идет о том, в каком направлении Россия будет двигаться в будущем. Мы не можем сидеть, сложа руки, и наблюдать за тем, как Россия и Европа все больше отчуждаются друг от друга, а политическая изоляция воспринимается как национальная независимость.

Нам необходимо иметь всеобъемлющую политику в отношении России. Известное всем "модернизационное партнерство" может служить в данном случае исходным пунктом. Модернизационное партнерство никогда не означало осуществление только технологической кооперации, но было нацелено также на процесс реформ во всем обществе - от эффективного управления функционирующей системой социальных гарантий до сильного гражданского общества в качестве критичного партнера в политике. Становящийся все сильнее российский средний класс требует осуществления именно такого процесса. Его представители больше не готовы довольствоваться постоянно звучащими обещаниями стабильности, их больше не пугают воспоминания о "хаосе" времен правления Ельцина, и они уже не воспринимаются ими как грозящая альтернатива.

Конечно, Россия способна сама со всем справиться. Однако без партнерства необходимое обновление и модернизация политики будут продолжаться дольше, и, возможно, даже опасно долго. Но что означает в данном случае партнерство? Сейчас подходящий момент для того, чтобы разработать новое понимание этого процесса. Европе самой, как показывает нынешний глубокий кризис, необходимы обновление и модернизация. Москве нужны не торговцы "европейской моделью", а наша готовность вместе с Россией заниматься поисками решения общих проблем. Только в случае равноправного партнерства можно убедить российскую элиту в преимуществах взаимодействия с Германией и с Европой. Подобный подход вдохнет новую жизнь в модернизационное партнерство. Хоронить его пока еще нет никаких оснований.