Нельзя построить великую страну без великих потрясений

Противники революции (необязательно Октябрьской или Февральской – просто революции как таковой) в обоснование своей позиции выдвигают два аргумента, которые им кажутся весьма убедительными. Как рассуждает на km.ru Сергей Черняховский, первый из них состоит в том, что революция недопустима, поскольку всегда ведет к гражданской войне. Ну, а второй представляет собой пресловутый столыпинский постулат "Вам нужны великие потрясения, а нам нужна великая Россия".

Вообще говоря, с точки зрения теории политического развития революция вовсе не означает гражданскую войну. В истории можно найти немало примеров как мирного, ненасильственного свершения революционных прорывов в общественном развитии, так и мирного свершения собственно политических революций, а также вполне по себе насильственных революций, не переросших при этом в гражданскую войну.

Более того, никто, собственно, не доказал, что гражданская война – это плохо. Есть точки зрения, согласно которым это даже очень хорошо. Но это – отдельная тема.

Но, конечно, правда и то, что революция во многих случаях выливается в гражданскую войну. Вообще когда революция, то есть переход от одних социальных и политических групп к другим, происходит без ожесточенного сопротивления власть предержащих и имущих, то никакого насилия, в общем-то, и не происходит. То есть насилие порождается не теми, кто меняет власть и общественное устройство, а теми, кто этому сопротивляется; не стремлением неимущих улучшить свою жизнь и добиться справедливости, а стремлением имущих последнего не допустить.

Противники идеи революции во все времена говорили одно: "Мы, имущие (точнее, самые умные из нас), понимаем, что вам, неимущим, жить плохо, и вы хотели бы быстрее улучшить свою жизнь, совершив радикальные, революционные изменения нашего общества. Но мы предупреждаем вас, что такая попытка с неизбежностью приведет к гражданской войне и кровопролитию. Потому что мы вам добровольно ни власть, ни богатства не отдадим: мы зальем кровью нашу страну и попытаемся потопить вас, неимущих, в этой крови".

Может быть, если спросить этих людей прямо: "Вы в самом деле именно это имеете в виду?", то многие из них и сами ужаснутся этим словам, но говорят они именно это. Они пообещали в ответ на революцию кровь. Но кровь может пролиться только тогда, когда круг "охранителей" окажет сопротивление народу в его стремлении жить лучше, потому что народ – это в первую очередь именно неимущие.

Второй сакраментальный тезис – про великую страну и великие потрясения: "Нам нужна великая страна, вам нужны великие потрясения". Вообще говоря, это противопоставление, предложенное некогда Столыпиным, спорно само по себе. Вот Гитлер вполне мог сказать, что имеет великую страну, и привел ее к великому поражению, то есть потрясению.

С другой стороны, многие лидеры начинали путь к великой стране именно с великих потрясений. Имел Петр I великую страну к концу своего правления? А не имел ли он и великих потрясений?

Вопрос, конечно, неоднозначный. Вот только те, кто боится великих потрясений, как правило, не получают и великой страны. Произносить этот избитый столыпинский тезис имеет некий смысл, когда ты уже имеешь великую страну и хочешь уберечь ее от потрясений. А вот когда у тебя нет великой страны, то пугать "великими потрясениями" – значит в большинстве случаев ее не получить и остаться жить в имеющемся болоте.

Но это – общий момент, не имеющий значения в плане того, кто именно произносит указанную банальность.

Противники идеи революции как таковой признают разделение общества на имущих, которым революция не нужна, и неимущих, которые в ней заинтересованы, и обещают последним потопить их в крови в случае попытки ускорить общественное развитие. Здесь, поскольку произведена дизъюнкция на имущих и неимущих, яснее становятся и имена тех, кому нужно другое.

По сути они говорят: "НАМ, имущим, нужна великая страна, а ВАМ, неимущим, нужны великие потрясения". То есть весь пафос разговора про "великую страну" оказывается разговором про "великую страну для имущих".

Эта "великая страна имущих" предполагает, как свой определенный предикат, существование неимущих. И их попытка изменить положение вещей, изменить деление страны на имущих и неимущих объявляется покушением на "стабильность" и желанием учинить "великие потрясения". Но великие потрясения – это как раз продукт сопротивления имущих. Не сопротивляйтесь – и не будет никаких потрясений, если уж вы их так боитесь. Хотите сопротивляться? Ваше право. Но лицемерно тогда обвинять неимущих в стремлении к потрясениям и присваивать себе право выражать интересы великой страны.

Если великие потрясения – это плохо, если это угроза великой стране, если вы беретесь утверждать, что выражаете интересы величия родной страны, то – во имя отсутствия потрясений, во имя обретения величия – сдайтесь, принесите себя в жертву этому самому величию, предотвратите потрясения.

Разумеется, обычно такого не бывает. Но почему? Потому, что для таких, как противники революции, великая страна – это в первую очередь ИХ страна. Страна, где они велики, богаты и процветающи. Говоря о величии страны, они говорят всего лишь о своем собственном величии. И за покушение на ИХ величие они готовы отплатить кровопролитием.

В каком-то смысле это правильно. Свое величие, свое процветание, свой успех надо защищать. Позор КПСС в первую очередь был именно в том, что она ушла мирно и ненасильственно.

Но только тогда не надо считать, что право силой защищать свой материальный интерес – это только право имущих. Оно столь же естественно есть и право их оппонентов. И если вместо того, чтобы решить (не решать, а именно решить!) проблемы неимущих, вы говорите: "Подождите", то не удивляйтесь, когда на ваше признание в том, что вы не хотите или не можете сделать так, чтобы в стране не было неимущих, они, созрев, снова сделают так, чтобы в стране не было имущих.

А консерваторам, пугающим революцией, можно только быть благодарными – за то, что они четко объясняют, кого сегодняшняя жизнь устраивает, а кого не устраивает. Кто в чем видит величие России и кто на самом деле обещает залить страну кровью в том случае, если она сама захочет решать свою судьбу, не оборачиваясь на их предостережения, резюмирует Сергей Черняховский.