Почему в Финляндии считают, что Россия для детей особо опасна

Снегом Финляндию не удивишь, но вместе со снежными хлопьями в жизнь почему-то врывается тоска, несмотря на новогоднюю иллюминацию и яркие елочные шары. Нерадостным, в общем, выдалось Рождество в финском городе Вантаа...

Это потому что мы едем не на вечеринку, а в суд, вместе с Риммой Салонен - эффектной брюнеткой с выразительными глазами и старомодной челкой. Римма заметно волнуется, ее нервозность передается по воздуху - поэтому крупные снежинки, которые в любой другой ситуации казались бы волшебными, кажутся липкими и навязчивыми, как зимние мухи.

Финляндия для Риммы - почти что вторая родина. Не потому, что ей здесь нравится жить, а потому что она отсюда уехать не может. Здесь оба сына: старший живет самостоятельной жизнью, а младший по решению органов опеки отдан почти семидесятилетнему отцу и с мамой видится два часа в неделю. Но имя его регулярно мелькает в газетах - то напишут, что ему запрещают носить православный крестик и говорить по-русски, то - что хотят назвать в его честь площадь в Санкт-Петербурге, на которой располагается финское генконсульство. Да, это тот самый мальчик, Антон Салонен, которого 4 года назад мама, российская гражданка, увезла из Финляндии в Россию. А потом финский дипломат Симо Пиетиляйнен помог отцу ребенка - финну Антона украсть и перевез через границу в багажнике своего автомобиля. И вот теперь наконец Римма Салонен готовится посмотреть этому человеку в глаза. 

"Не давать себя унижать"

Последнее время "детская" тема в отношениях России и Финляндии стала главной. Скандал за скандалом - видно, что это не исключение из правил, а тенденция. Что происходит-то?

Есть ряд аксиом, не требующих доказательств. Общепризнано, например, что русофобии в Финляндии нет. "Как это нет?!" - тут же возмутилась бы Римма Салонен и десяток других русских матерей, которых именно здесь лишили права воспитывать собственных детей. Потому я и повторяю: ОБЩЕПРИЗНАНО. Газетная русофобия - ничто по сравнению с уличной или государственной. Межгосударственные отношения у нас с финнами - как заверили меня в российском посольстве в Хельсинки - лучше, чем с иными странами СНГ. Президенты встречаются регулярно. Товаро­оборот в 2012 году перевалил за 20 миллиардов долларов. За год Финляндию посетили один миллион 300 тысяч россиян и 340 тысяч финнов приехали в Россию. А скоро в Хельсинки прибудет еще один очень важный и пушистый аргумент - сибирский котенок, которого Дмитрий Медведев подарил экс-президенту Тарье Халонен. Понятия "финофобия" не существует в принципе: у россиян к Финляндии только теплые чувства. За билет в капитализм. За те деликатность и терпение, которое финны демонстрировали по отношению к нам в 90-е. Это сейчас можно со смехом вспоминать о том, как мы едва не падали в обморок, впервые увидев заграничные колбасные ряды. Как замирали перед кофейными аппаратами, не умея нажать нужную кнопку. Как исхаживали пешком весь Хельсинки, жалея денег на трамвайный билет и покупая на весь день три банана, потому что ни на что большее не хватало.

За все то время лично я столкнулась с русофобией всего один раз: когда бойко лопочущий по-русски финский таможенник бодро потрошил мой чемодан под лекцию о том, как мы всех на свете оккупировали... "Надо сделать Россию такой, чтоб никакая чиновничья пешка никогда больше не посмела над нами издеваться", - записала я себе на флешку памяти. Это первый урок Финляндии. Второй был получен там же от дочери русских эмигрантов послереволюционного еще разлива. "Не давать себя унижать!" - твердо отчеканила пожилая женщина, слушая наши тогдашние розовые грезы о том, как на месте разрушенного СССР вырастут 15 чудных цветочных республик-садов, в которых всем будет хорошо, в том числе и 25 миллионам русских... Она была мудра особой эмигрантской мудростью и уже знала, что с нами будет и как.

Делить нам нечего

Что у нас в анамнезе? Один теракт: в 1904 году был убит генерал-губернатор Николай Бобриков. В 1917-м Ленин даровал Финляндии независимость - памятник ему и поныне стоит в городе Тампере, единственный, между прочим, на все страны Балтийского моря. Потом были белофинны и массовый террор в Карелии, за который вообще-то это Советская Россия должна была бы выставлять исторические счета, а не наоборот. А вышло иначе: и оскорбительное для русских слово "рюсса" появилось в финском языке именно тогда. Потом случилась "Зимняя война" со всеми вытекающими последствиями. Почему память о ней оказалась длиннее, например, памяти немецкой и пережила времена, когда Финляндия на дружбе с СССР сделала себе целое состояние, - это вопрос... Спишем на особенности финского национального характера. Был и еще ряд царапин: то премьер-министр Харри Холкери пообещал поставить по периметру финской границы полевые кухни, чтобы кормить толпы голодных русских. То финские националисты попытались было вернуть Карелию. А еще долгие годы здесь муссировался миф о русской мафии, которая якобы окопалась в каждой финской деревне, в середине 90-х

в Хельсинки даже оперу на эту тему пытались поставить. И все! Больше делить нам нечего. И вдруг на фоне кажущегося благополучия - информационный взрыв в виде детей, которых финское государство забирает у русских мам по надуманным причинам... Да еще какой! С драмами, погонями, газетными обложками и даже художественным творчеством в виде телесериалов!

Зеркала, которые искривляют

Быть нелюбимым - участь незавидная. На заре туманной журналистской юности я, помнится, от этого очень страдала и даже писала душещипательные тексты о том, как русских не любят, например, в Прибалтике. "Ну и подумаешь!" - дружелюбно подсмеивались надо мной более опытные коллеги - в мире все кого-то не любят: англичане - французов, французы - немцев, немцы - поляков. За 20 прошедших лет россияне научились с этим чувством жить. А финны в этом смысле оказались нацией нежной: как только пошел по российским СМИ шквал публикаций на "детскую" тему - в Финляндии сразу сказали "ах!"... Хотя до этого совершенно спокойно и безнаказанно могли позволять себе вставлять в адрес России и россиян болезненные газетные шпильки. Недавно вот завели в Интернете блог "Так паркуются только русские". Ну а что было бы, если б наши сняли фильм под названием "Так пьют только финны"?

И в начале декабря в Хельсинки собралась целая журналистская конференция под названием "Кривые зеркала". Организаторами с финской стороны были МИД, Союз журналистов и Финрусфорум. Это такая организация, которая общается исключительно с правительством Ичкерии в изгнании (кто забыл - это агрессивно воюющая Чечня образца середины 90-х). В правление его входит и небезызвестный финский гражданин Микаэль Стурше - владелец экстремистского сайта "Кавказ-центр". А среди спонсоров конференции значился американский фонд в поддержку демократии (NED), который финансировал в России движение "За права человека", проект "Пермь-36", Центр экстремальной журналистики, Левада-Центр и еще с пару десятков НПО, деятельность которых заточена в основном на борьбу с "кровавым чекистским режимом". Понятно, почему в этом отказалось участвовать посольство России. Российскую сторону в итоге представляли 24 журналиста из Питера, приехавшие и поселившиеся в гостинице за счет финской стороны, хельсинкский корреспондент ИТАР - ТАСС Юлия Андреева и я, впрыгнувшая в последний вагон по причине природного любопытства.

Но вот странность: говорили на этой конференции совсем не о том, почему финская ювенальная юстиция отбирает у родителей детей. О "новых шаговых знаках" на пути к безвизовому режиму, к которому мы с бешеной скоростью идем аж с 2003 года. О том, что в российском обществе есть ужасные проблемы с демократией - эмигрантка Оксана Челышева, основатель распущенного за экстремизм нижегородского общества чечено-российской дружбы (не правда ли, звучит забавно - как дружба англо-британская или техасско-американская), рассказала страшную историю о том, как в ее подъезде кто-то расклеивал листовки, отпечатанные типографским способом, что явно указывало на Кремль. Редактор сайта "Ууси Суоми" Ярмо Коппонен, которому я публично напомнила некоторые из его высказываний, дружбе между Россией и Финляндией никак не способствующих ("Православная церковь насквозь прогнила", "Я надеюсь и верю, что системе Путина рано или поздно придет конец", "В Северной Корее демократия лучше, чем в России"), сказал, что в России плохие переводчики с финского. В перерыве коллега Коппонен попытался было помириться. Сделал он это своеобразно - подошел и всплеснул руками: "Ну не люблю я вашу религию, что поделать?!" Ну а я не люблю финский молочный суп с рыбой... Как жить?

Резюме конференции было неожиданным: так как мы с финнами внезапно перестали друг друга понимать, решено было создать некий пресс-центр, который будет фильтровать информацию на обе стороны, чтобы журналисты звонили именно туда, а не напрямую носителям информации. Новое слово в журналистике... А так как у российской прессы явные проблемы с этикой, финские коллеги готовы нас этой самой этике обучить.

24 питерских коллеги дружно молчали. То ли заснули от скуки, то ли боялись, что им больше никогда не дадут шенгенскую визу.

"Какой же этике вы нас собрались учить? - задумалась я. - Перевозить ребенка в багажнике дипломатической машины? Или писать о том, что это правильно - забирать грудного младенца от матери? Или считать проявлением демократии пляски в храме? Что было у вас в эти двадцать прошедших лет, кроме вступления в ЕС и экономического кризиса? И что у нас? Напомню тем, кто запамятовал: развал страны, две войны, с десяток терактов. Да это мы вас можем научить этике профессии, а не наоборот, поскольку российская журналистика сейчас гораздо профессиональнее европейской!" Но тут на трибуне подвели итог: проблем между нашими государствами нет. Кроме той, которая называется "один доцент". Фамилию его вслух старались не произносить. Финский Волан-де-Морт, не иначе...

В отличие от некоторых других стран Европы на памятники в Финляндии никто не покушается. Даже если они посвящены советско-финской дружбе Фото: автор

Молочный брат Каспарова и Немцова

"Одного доцента" зовут Йохан Бэкман. Это огромных размеров человек лет сорока от роду, выходец из очень благополучной и богатой финской семьи. Знает несколько языков, на русском говорит почти как мы с вами, имеет за плечами несколько книг и защищенную докторскую диссертацию, в подлинности которой финские газеты недавно попытались было усомниться. Что ж, пришлось извиняться потом: Бэкман - доктор права самый настоящий.

О его правозащитной деятельности на днях зло и иронично написал журналист Олег Кашин. Те, кто смотрел фильм "Служебный роман", намек поняли: если Кашин ругает - значит, Бэкман достойный человек. Надо брать...

В клинч с финским государством Йохан Бэкман вошел именно на "детской" теме, хотя в багаже его есть и парочка остановленных депортаций российских старушек - с жалобами он дошел аж до Европейского суда. Что бы в Финляндии ни произошло, Россия узнает об этом именно из его уст, а на определения он не скупится: здесь вам и финский фашизм, и терроризм с геноцидом.

По непримиримости, с которой он обличает проблемы финской действительности, его, пожалуй, можно сравнить с нашими Каспаровым или Немцовым. Разница в том, что в отличие от первого Бэкман свою родину уважает (слышали бы вы, с какой любовью он ведет экскурсию по Хельсинки!). В отличие от второго - никогда не занимал никаких государственных постов. И в отличие от всех их вместе взятых любит Россию искренне и страстно.

Некоторые говорят, что на "детской" теме Йохан Бэкман делает себе пиар. Это не так - я его знаю еще со времен эстонского Бронзового солдата, про которого он написал книжку. И про права русских в Латвии и Эстонии он неоднократно заявлял открыто, и слеты эсэсовцев пикетировал - за что эстонской полицией безопасности был объявлен персоной нон грата. Можно записать его в чегеваристы, идеалисты и романтики, но других финских правозащитников или журналистов за все годы независимости там больше не видели... Бэкман - это "экскьюз" за стоическое многолетнее молчание финского МИДа, который знает, что происходит в странах Балтии, но предпочитает этого не замечать. Вот и сейчас, на суде по делу Риммы Салонен, кроме Йохана Бэкмана и адвокатов, нет ни одного журналиста или дипломата ни с российской стороны, ни с финской. А Бэкман есть. И не будь его - о том, что происходит в системе финской ювенальной юстиции, в мире бы не узнали.

Окончание в следующем номере.