Dura Lex: ещё 70 лет назад в Барнауле можно было сесть за уход домой с работы раньше положенного

9 августа 1921 года сессия губернского трибунала приговорила жителя Барнаула Ивана Пискунова, владельца 9 кур, за невыполнение масло-яичного налога к общественно-принудительным работам на 3 года. Кроме того, у него конфисковали весь урожай 1921 года в пользу Республики. Для обжалования приговора Ивану было дано всего 48 часов, причем местом обжалования могла быть только Москва. Закон давал лазейку для оправдания, но фактически в неё было невозможно протиснуться.

В конце 1922 года в Барнауле состоялся суд над церковнослужителями, которые хотели утаить ценности при изъятии их в пользу голодающих Поволжья. Настоятель Богородицкой церкви Долинин приговорён к 6 годам тюрьмы, псаломщик той же церкви Торопов и староста Крестовоздвиженской церкви получили по 3 года, а священник Знаменской церкви Казанцев получил всего лишь 2 года и 8 месяцев.

Карающая рука компетентных органов прошлась и по барнаульским проституткам. Для начала советская власть закрыла все публичные дома, однако, местные куртизантки переместились в бани, на вокзал, в гостиницы и перешли на подпольное положение. А за это наказывали не менее строго, чем за укрывание церковных ценностей. Например, в 1924 году городская милиция арестовала Лизу Духанину  (она же Четыркина), которая содержала притон еще с дореволюционных времен. Суд влепил ей полноценные 7 лет тюремного заключения.

Кстати, за наркоторговлю давали меньше. В мае 1931 года уголовный розыск арестовал перевозчика опиума из Азии по фамилии Туманов. При нём было обнаружено 12,5 кг опиума при цене 500 руб. за фунт. Зарплата милиционера того времени составляла около 50 рублей. Дали наркокурьеру всего 2 года.

В суровом 1938 году местные чекисты обнаружили две  "контреволюционных церковно-монархических повстанческих организации", которые состояли из монахов, монашек и верующих. Одну из групп в количестве 14 человек возглавляла бывшая игуменья Барнаульского женского монастыря М. П. Фролова. Все они были расстреляны. Из другой группы расстреляно 28 человек, а 25 обвиняемым дали по 10 лет исправительных работ.

1 марта того же 1938 года краевое совещание передовиков высокой урожайности приняло резолюцию, в которой потребовало от Верховного суда СССР приговорить  "подлых изменников и предателей социалистической родины — Бухарина, Рыкова и других к высшей мере социальной защиты — расстрелу". Акция продолжилась на предприятиях и в учебных заведениях Барнаула. На собраниях зачитывается обвинительное заключение Бухарину и Рыкову, а барнаульцы требуют  "смести с лица земли право-троцкистскую падаль". 

Так, например, рабочие Барнаульского канифольно-скипидарного завода  "с чувством великого гнева узнали о чудовищных злодеяниях правого-троцкистского блока".

Собирается партийный актив города, на котором выясняется, что  "презренные троцкистско-бухаринские агенты фашизма орудуют в горкоме Барнаула". Ряд барнаульских коммунистов требуют наказать других барнаульских коммунистов, разоблачить  "клеветников-карьеристов и перестраховщиков".

Пока в партийной верхушке города идут чистки и показательные процессы, в Барнауле запрещает движение гужевого транспорта по проспектам Ленина и Социалистическому. Виновных штрафуют на 300 рублей и приговаривают к месяцу исправительных работ.

В предвоенное время в Барнауле ужесточились требования к трудовой дисциплине. За нарушения можно было лишиться не премии, а попасть за решётку. Горсовет установил режим рабочего дня: начало в 8:30, окончание в 16:30. Перерыв на обед — 30 минут. Самовольный уход с работы был запрещен категорически.

В июле 1940 года прокуратура начала уголовное преследование бывших музыкантов клуба БМК Г. Хрущинского и А. Березкина, самовольно бросивших работу и перешедших в оркестр парка горсовета.  "Перебежчики" были заключены под стражу и приговорены к 4 месяцам тюрьмы. В сентябре того же года и тоже на 4 месяца осудили сторожа Рудакова, охранявшего краевое управление связи. Он имел неосторожность уснуть на работе. А вот плановику треста  "Водосвет" Нарицину повезло меньше остальных. Оказалось, что он из пяти часов рабочего времени, полезным делом занимался лишь 53 минуты  (вспомните увлечение социальными сетями в современное время). Нарицина приговорили к 5 месяцам исправительно-трудовых работ и ещё вычли 20% зарплаты.

В марте 1941 года на барже у причала Барнаульской пристани возник пожар. Виновным оказался шкипер по фамилии Шилов, которого осудили на 10 лет лишения свободы. Впрочем, время это было весьма непростое. Сразу же после начала войны, в июне того же года исполком горсовета принял решение  "Об охране общественного порядка" за нарушение которого предполагался штраф в 100 руб. и до 30 дней исправительных работ.

Лишь после войны, в 1949 году это наказание было снижено до 10 руб. и 5 дней работы на благо социалистической родины. Причем решения суда в таких случая не требовалось, право налагать подобное взыскание было дано начальникам отделений милиции.

Менялось время, менялись наказания, но не менялись преступления. До хрущевской оттепели оставалось несколько лет.