"Репортаж строгого режима". Реальная история нереального заключённого Вячеслава Кондакова

Записки из алтайской колонии. Как журналист amic "попал на зону" и "отсидел срок"

29 апреля 2021, 07:21, Вячеслав Кондаков

'Тюрьма – недостаток пространства, возмещаемый избытком времени'

Иосиф Бродский

О российских тюрьмах ходит много мифов. Например, многие до сих пор уверены, что на зоне всё ещё валят лес, а осуждённых кормят только водой с хлебом. В действительности же в современных колониях есть фонтаны, телевизоры, библиотеки и спортивные залы. А ещё – режим. И угодить туда по-прежнему страшно: пусть всё вокруг и смахивает на детский лагерь, где встаёшь в шесть утра и бежишь на общую зарядку, здесь ты теряешь самое ценное в жизни – свободу.

Журналист amic.ru Вячеслав Кондаков решился на безумный эксперимент (ещё до пандемии): провести сутки в роли заключённого в лечебно-исправительном учреждении № 1 в Барнауле. Чтобы всё выглядело достоверно, придумали легенду: суд отправил журналиста в колонию на 12 лет по статье 228.1 ч. 5 ('Распространение наркотиков в особо крупном размере'). Дня в колонии Вячеслав не выдержал: нескольких часов хватило, чтобы затосковать по свободе и мечтать скорее вырваться назад, домой. От этого и непонятно, что заставляет людей идти на преступления и лишиться этой самой свободы. Наша история как раз о таких людях.


Глава 1. Прибытие

История о тесном автозаке и разговоре с гражданином начальником

Гражданин начальник, осуждённый Вячеслав Кондаков прибыл. Статья 228.1 ч. 5. Начало срока 9 августа 2018 года. Конец срока… Забыл…

Прошу ещё раз: начало и конец срока.

В ЛИУ № 1 меня доставили ранним утром на спецавтомобиле УФСИН. Точно так, как показывают в новостях после очередного митинга – в неприступном как крепость автозаке. Отсюда не сбежать: окон нет, повсюду видеокамеры, а дверь может открыть только водитель за стальной перегородкой. Обычно в автозаке за раз перевозят 10-15 человек. Меня же везли в колонию одного – как самого опасного преступника – под конвоем двух молодых сотрудников УФСИН. Колени почти упираются в скамью напротив, а меня знобит – то ли от холода, то ли от адреналина. Проводники молчат, смотрят отрешённо в тюремного – тёмно-зелёного – цвета стены. Один из них крутит на пальце обручальное кольцо.

'За один подход точно раз по 20 подтянуться могут', – думаю я, разглядывая их руки, и машинально пытаюсь нащупать своё кольцо. Его нет: оставил дома, ведь заключённым носить украшения запрещено.

Приехали. 'Принимают' меня в специальном шлюзе – перевалочном пункте между 'свободой' и колонией. Звучит команда: сесть на корточки, руки – за пояс. Нервничаю сильнее: показалось, что это не эксперимент, что всё по-настоящему.

Гражданин начальник, осуждённый Вячеслав Кондаков прибыл. Статья 228.1 ч. 5. Начало срока 9 августа 2018 года. Конец срока… Забыл…

Конец срока у вас... – улыбаясь, полушёпотом подсказывает сотрудник колонии, прекрасно зная, что перед ним журналист, а не уголовник, – май 2030 года. Можете подниматься.

Глядя на эту улыбку, успокаиваюсь и прихожу в себя. Понимаю, что мой 'тюремный срок' – это как игра 'Зарница' или кино, где у меня главная роль. Но жуткий, неумолкающий, какой-то даже инфернальный лай пса за спиной опять заставляет забыть, что всё понарошку. Собаке, в общем-то, безразлично, кто я: уголовник или журналист, приехавший за репортажем.

Десятки заключённых – все в чёрном, коротко стриженные – смотрят на меня с любопытством и оценивающе. Как вороны.

'Не хотелось бы стать для них падалью. Доверять ворону нельзя: 'схавают' и рта не оботрут', – думаю я.

Дальше – досмотр. Сразу же забирают мобильный телефон: на зоне им пользоваться запрещено даже сотрудникам. Открывают тюбик с зубной пастой (так многие заключённые пытаются пронести наркотики) и изымают упаковку пакетированного чая (запрещённые вещества прячут и в чайных пакетиках). Поэтому чай в колонии пить можно только рассыпной. Тапочки, спортивный костюм и сухари (сушил не сам) подозрений не вызвали.

– Вячеслав Евгеньевич, у вас длина волос не соответствует правилам внутреннего распорядка учреждения. Должно быть не больше 20 миллиметров. Вам необходимо подстричься короче.

– Нет-нет, его не надо стричь. Или вы хотите, Вячеслав? Мы можем сделать стрижку, – вступается за меня сопровождающий сотрудник УФСИН.

– Нет, не хочу пугать близких новой причёской.

Стричь не стали, но в робу переодели. Её сшил местный Джорджо Армани – талантливый портной. Он угадал мой размер по описанию фигуры, эту информацию ему заранее сообщили сотрудники УФСИН. Серая лёгкая куртка на пуговицах, брюки, ботинки на толстой подошве и кепка. На плечах, карманах куртки, а также на коленях брюк пришиты светло-серые полоски. У всех заключённых – одинаковая форма. Это оказывает определённое психологическое влияние, подавляя волю и отделяя 'сидельцев' от свободных людей. Ремни запрещены, поэтому штаны немного сползают. Приходится их подтягивать, чтобы не потерять по пути. Без кепки по территории колонии ходить нельзя – штрафуют. А если потеряешь, можно вообще лишиться права на УДО.

Внешне колония напомнила мне военную казарму. Здесь в основном сидят не жестокие убийцы и извращенцы, а наркоманы и закладчики. Поэтому минимум решёток и конвоя, а осуждённые спокойно передвигаются по территории. Вновь прибывших не сразу отправляют в отряд, а только после 14 дней карантина. За эти две недели врачи проверяют поступивших на туберкулёз, ВИЧ и другие болячки. Ещё какое-то время наркоманы и алкоголики проходят реабилитацию. И только потом их отправляют в обычные отряды. А перед этим уголовников ждёт разговор с начальником отряда.

– Осуждённый Вячеслав Кондаков прибыл. Статья 228.1 ч. 5. Начало срока – 9 августа 2018 года. Конец срока – май 2030 года, с отбыванием наказания в ИК строгого режима, – отчитываюсь перед сотрудником ЛИУ. А дальше (монолог выучил заранее для убедительности образа) рассказываю о том, как несправедливо со мной обошёлся суд, отправив в колонию на 12 лет. На свободе меня ждёт семья, поэтому выйти хотел бы по УДО. А значит – готов работать и не нарушать правил.

Вячеслав Евгеньевич, я не могу обсуждать приговор суда. У нас есть бесплатная юридическая консультация, вы можете обратиться туда. В нашей колонии вы можете работать и получать зарплату. Что вы умеете?

До ареста я работал журналистом в интернет-издании amic.ru. Мог бы вести стенгазету, работать в библиотеке или на телестудии. Знаю, что она у вас есть. Сам ставил релиз пресс-службы УФСИН о её открытии.

Объясняя, что мне – первоходке, который ещё тюрьмы не нюхал, – может дать исправительное учреждение, вручает карту Zonatelecom. По ней можно созваниваться с близкими. На специальный счёт родственники кладут деньги. Все разговоры в колонии прослушивают: поэтому за языком нужно следить. А ещё за хорошее поведение разрешают свидания с близкими. Но не более трёх суток подряд и не чаще чем раз в четыре месяца. Впрочем, за хорошее поведение можно получить дополнительное свидание – 'бонусом'.

Вячеслав Евгеньевич, вам всё понятно?

Так точно.

Заполняю бумаги, забираю матрас, вещи (тапочки, спортивный костюм и сухари) и иду в отряд.


Глава 2. Всегда придерживайся правил

История о том, как я учился 'следить за языком'

Захожу в отряд (барак – как я его называл про себя). Полумрак и духота. На входе встречают пятеро осуждённых – руководство колонии заранее отобрало лучших из лучших 'соотрядовцев', чтобы я легче адаптировался и никуда не встрял. На вид обычные ребята непримечательной внешности, такие легко теряются в городском потоке. Протягивать руку мне никто не стал. Тут такое правило. Как говорят арестанты, можно 'запачкаться': мало ли за какую статью я угодил в колонию.

Эдуард высоченный, худой не по росту обещает быть моей 'тенью' и не отходить от меня ни на шаг. 'Тень' начинает с малого: объясняет, как правильно заправить кровать (днём лежать на ней строго запрещено; исключение для тех, кто работал ночью).

Мне всегда казалось: что-что, а заправлять кровать я умею. Этот полезный навык приобрёл ещё в детстве. Оказалось, что в колонии к кроватям свои требования: подушки взбивают и укладывают с расправленными углами. Полотенце должно лежать треугольником в 10 сантиметрах от края подушки. Я же никак не мог совладать с простыней, которая, как в сказке про Мойдодыра, пыталась от меня 'сбежать'.

– Сразу видно, что не служил в армии, вмешался Эдик в мою 'войну' с постельным бельём.

Место, надо сказать, мне досталось (по меркам осуждённых) не самое козырное: недалеко туалет со всеми его 'приятными' запахами. Чуть дальше – кабинет начальника отряда, то есть ты всегда на виду.

Заправив кровать, Эдик объясняет распорядок дня.

Сначала у нас беседа с психологом, потом обед, а дальше занятие в кружке журналистики. Вечером ужин и личное время. Хочешь – книги читай, хочешь – телевизор смотри. Это если у тебя нет постоянной работы в колонии.

А что здесь нельзя делать?

Смотри: нельзя играть в карты, нельзя брать чужие вещи…

А самому 'погоняло' выбрать себе можно?

Эдуард испуганно оглядывается: не слышит ли кто из начальства.

Самое главное правило следи за языком. Ругаться матом запрещено. За блатное словечко могут дать взыскание с занесением и конец УДО: с любым замечанием на свободу раньше не выйти. Понял?

'Да. Со временем я бы выучил всё сам. Если бы остался тут больше чем на один день... Боже упаси'.


Глава 3. 'Гравитация'

История о волшебном шкафе в Нарнию и о страстях по Ирине Шейк

Кабинет психолога ('психологической лаборатории', как говорят в ЛИУ) – одно из любимых мест осуждённых. Он словно волшебный шкаф в Нарнию: туда сбегают от серой и однообразной реальности послушать музыку, посмотреть кино, почитать книгу, порисовать и поговорить с психологом Мариной Зиновьевой. На встречу к ней 'сидельцы' из моего отряда (это я понял сразу по их загоревшимся глазам) идут как на праздник. По кабинету психолога и не скажешь, что он находится в колонии: никаких решёток и конвоиров. В углу – маленький телевизор с музыкальным центром. Вместо холодной скамьи и тюремной 'шконки' – мягкие кресла-мешки.

На столике – глянцевые журналы, ножницы, клей и белая бумага.

Каждый на ватмане должен изобразить жизнь, которая у вас была до колонии. На задание у вас 15 минут, – объясняет Марина Зиновьева.

В типичных мужских журналах с красивыми девушками я тут же нашёл дом и компьютер, за которым постоянно работаю. Руслан шумно листает страницы и никак не может найти автомобиль.

Ты же скорость ищешь? – уточняет Эдуард.

А при чём тут 'скорость'? – вклиниваюсь я в разговор, но вижу только хитрые улыбки.

Да наркотик такой, – поясняет Вадик. – Мы до зоны его принимали.

Вадик, Эдик, Руслан, Егор, Андрей. Каждый разглядывает девушек из глянцевых журналов с вожделением. Хвастаются, чья модель лучше. Понимаю, что эти молодые парни провели в колонии по несколько лет и, конечно, одичали без женской ласки. Да и вряд ли на свободе у них были красотки вроде Ирины Шейк, изображение которой так аккуратно вырезал ножницами Руслан. У других на коллажах тоже девушки, девушки, девушки... А ещё алкоголь, таблетки и деньги.

– Ребята, всё это осталось там – на свободе. Вам нравится ваша прежняя жизнь?

Я вот не хочу к ней возвращаться. Очень много пил, тут же отвечает Вадим.

– Нет, ну по девушкам я точно не скучаю, – Руслан ухмыляется. И все в комнате, кроме психолога Марины и меня, тоже смеются. Будто знают какую-то тайну, которую разрешено рассказывать только самым близким. Другом для осуждённых я ещё не успел стать, поэтому просто киваю в ответ и смущённо улыбаюсь.

Марина Зиновьева уверена, что арт-терапия помогает заключённым отвлечься от жизни в колонии. На встречу с психологом можно прийти в любой момент: когда грустно и одиноко. Поговорить и послушать музыку. Больше всего они любят смотреть кино. Самый популярный фильм здесь – 'Гравитация' Альфонсо Куарона. Главный смысл картины, говорит Зиновьева, в том, что персонаж Сандры Буллок, оставшись в одиночестве в бескрайнем космосе, старается выжить и вернуться домой к дочери.

– Даже из самой безвыходной ситуации можно найти выход. Если героиню ленты окружал вакуум, а внутри была любовь к жизни, то у заключённых всё наоборот. В колонии они забыли, как ходить на свидание, делать подарки и просто радоваться мелочам. После каждого киносеанса мы долго обсуждаем с ребятами фильм. Главная задача – дать понять осуждённым, что нужно стремиться остаться человеком, даже в колонии. Если героиня сумела вернуться на Землю из космоса ради дочери, то ребята тоже смогут выйти и начать всё с нуля, – уверена психолог.

'Хорошее кино. Никогда не думал, что его полюбят осуждённые'.


Глава 4. Эдик-телевизор

История о том, как я ходил в столовую и узнал о прошлом 'тени'

Обед (на местном языке приём пищи). Есть из-за стресса не хочется, но отведать местной 'баланды' для эксперимента был не против. Готовят заключённые, кстати, сами. Вообще, повара в колониях и тюрьмах – мегауважаемые люди. Поэтому все, кто отличает пекинскую капусту от белокочанной, стремятся работать на кухне.

Суп и каша, – радуется Эдуард, и сразу же начинает орудовать ложкой, которую достал из кожаного чехла.

К моему приезду готовились?

Да нет, ты чего… У нас тут всегда хорошо кормят. Только без соли. Да ты сейчас сам поймёшь. Но можно досолить, если захочешь.

Борщ действительно несолёный. Соль Эдик, кстати, не ест совсем: она напоминает ему о наркотиках, от которых он с трудом отвык в колонии. У меня аппетита не было, есть я не стал, но зато поговорил с Эдуардом, почему он здесь, а не на свободе гуляет с девчонками. Обладая не самым благозвучным именем для колонии, высокий худощавый парень с тонкими губами и квадратным лицом – душа отряда. Да и руководство ЛИУ ценит его за то, что тот сочиняет песни, посещает кружки и играет в местном театре. На одну из постановок с участием Эдика приезжала министр культуры Алтайского края Елена Безрукова. Она так прониклась игрой заключённого, что стоя аплодировала ему и другим 'актёрам'. Недавно Эдик сыграл одного из главных героев спектакля 'Дурачок' по произведению Николая Некрасова. После премьеры у него, как у голливудской звезды, брали интервью журналисты. Сейчас Эдуард репетирует роль Гамлета.

После школы Эдуард переехал из деревни в Барнаул. Говорит, учиться не хотел, но жить на что-то было нужно. В интернете наткнулся на объявление, в котором обещали быстрый и, самое главное, огромный заработок. То, что придётся делать закладки наркотиков, Эдик понял сразу. Но тогда это его не беспокоило. За первую же закладку получил 40 тысяч рублей. Потом ещё 40, затем опять 40 тысяч... Снял квартиру в центре Барнаула, кутил в кафе, ресторанах, спуская на пиво и развлечения всё, что зарабатывал. Однажды сам решил попробовать наркотики, которые так усердно 'прятал' в разных концах города. Понравилось. Так Эдик стал наркоманом и всё, что зарабатывал, просаживал на наркоту.

Я тогда кайфовал. Жизнь была клёвой. Гулял по городу, попивая пивко. Было хорошо… Только вот попался глупо. Всё из-за телевизора. Лежу как-то я дома. Выпил пару литров пива и думаю: 'Хочу купить телевизор'. Иду в магазин, никого не трогаю, и тут… В общем, телевизор зло, – вспоминает Эдуард. Суп он, пока рассказывал, съел. На очереди – гречневая каша.

Телевизор?

Он на зрение влияет. А вообще опера повязали, когда спокойно шёл в магазин. Ничего не предвещало беды. Просто захотелось телевизор купить. Понимаешь, телевизор… Смотрю, бегут на меня двое. А я на расслабоне пивасик попиваю. Замотали, и в машину. А я в невменяемом состоянии. На тот момент много 'курил'. Каждый день. 'Прокуривал' всё, что зарабатывал.

С тех пор Эдуард считает, что если бы не телевизор – всё в его жизни было бы иначе. Во всех своих бедах заключённый винит именно голубой ящик.

Не, телевизор зло. Если бы не он…

К жизни в колонии Эдик-телевизор привык и даже ей благодарен. Утверждает, что если бы не срок – он никогда не вылечился бы от наркозависимости.

Здесь я веду активный образ жизни. Витаминчики всякие там пью. Футбол, брусья, книги можно почитать. Иногда в спектаклях участвую, – рассуждает Эдуард, доедая последнюю ложку каши.

Обед окончен. Я же к еде почти не притронулся. Попробовал салат из капусты с морковью. Оказался вполне годным. В борще я, кстати, нашёл кусок мяса. Вкус горячего также был специфическим – не домашним, чужим. За пару недель бы привык. На свободе есть люди, которые не могут позволить себе три раза в день горячее питание. Может, поэтому многие заключённые, отмотав срок, вновь возвращаются на зону. Государство всегда накормит, если не можешь сделать этого сам.


Глава 5. 'Убивать я не боюсь'

История о Косте, его татуировках и о том, как он может подтянуться 25 раз

Ну, куда мы дальше?

Ты куришь?

Нет. Но за компанию постоять рядом могу.

Площадка для курящих осуждённых и сотрудников колонии находится рядом с общежитием отряда. Около курилки установлено несколько турников. Однако желающих подтянуться, в отличие от покурить, намного меньше. Впрочем, в любом коллективе, даже в колонии, есть те, кто не курит, занимаются спортом и правильно питаются. А ещё передают свой богатый жизненный опыт 'молодняку'.

Константин – главный 'зожник' колонии. Может подтянуться за подход 25-30 раз, чем очень гордится. Вот и меня допытывал, каким видом спорта я увлекаюсь.

Чего ты с этими курильщиками сидишь? Ты же, Слава, не куришь?

Нет.

И правильно. Сегодня, кстати, у нас матч в 16:00. В футбол-то хоть играешь?

Да, хотя очень редко. Но с тобой с удовольствием сыграю. Я даже кроссовки с шортами взял с собой. Только майки нет.

Ничего. У меня для тебя есть запасная. У нас же у каждого отряда своя форма.

Со спортом лично я 'развёлся' килограммов 10 назад, но легко нашёл с Костей общие темы для беседы. Себя он называет 'спорторгом' колонии. В свободное от работы время играет в теннис, футбол, волейбол и делает это лучше всех в ЛИУ. В последние годы, чтобы привить любовь к физкультуре, руководство учреждения ввело негласное правило: победитель спортивных турниров получает приз – три дня свидания с родными. Эта награда для Кости ценнее всех олимпийских медалей, и за неё он, как сам говорит, 'готов порвать всех'. Поэтому и тренируется по несколько часов в день.

– Когда был чемпионат мира в России, нам разрешали смотреть матчи. Сборная тогда, конечно, классно играла, – увлечённо вспоминает Константин лето 2018-го.

Вам и футбол разрешают смотреть? – поддерживаю я разговор, прекрасно зная, что в колониях смотреть футбол не запрещают.

Конечно. Многие из отряда, даже те, кто не любит футбол, смотрели матч с Испанией. Классно тогда Артём Дзюба играл, конечно.

12 из своих 36 лет высокий подтянутый парень с карими глазами и с татуировкой на всю правую руку мотался по колониям (пока я писал материал, он уже вышел на свободу). Историю жизни Кости могут рассказать его татуировки. Свеча – тяга к воровству, карты – осуждён за кражу, нож – зарезал человека, нарды – любовь к приключениям, купола – то, что в неволе осуждённый обрёл веру в Бога.

Да обычная у меня жизнь. После школы отправили служить в Чечню. В армейскую разведку. Тогда война шла. Если помнишь, после 'Норд-Оста' с террористами на Северном Кавказе боролись?

Помню.

Вот тогда я и начал по приказу Родины убивать чеченских бандитов. Причём много. В этом ничего нет страшного. Нажимаешь курок – и человека нет, рассказывает Костя, заваривая чай на кухне, куда мы отправились после 'перекура'.

Костя напомнил мне героя фильма 'Брат' Данилу Багрова, простого парня, который, как и персонаж культовой ленты Алексея Балабанова, после войны не смог вернуться к нормальной жизни. Костя несколько месяцев пытался найти работу в родном Горно-Алтайске, но потом вернулся в армию служить по контракту в городе Хасане на Дальнем Востоке.

Возможно, через несколько лет за хорошую службу Костя получил бы от государства квартиру, завёл бы семью и за выслугу лет рано ушёл бы на пенсию. Но военную карьеру разрушили пьянка и азартные игры. Однажды Костя вместе с приятелем ограбил квартиру. Был осуждён на два года. Из армии ветерана Чечни, естественно, выгнали.

После срока Костя вернулся домой к маме в Горно-Алтайск.

– Знакомые помогли устроиться в одну контору вставлять пластиковые окна. Проработал я там, кажется, месяца три. Однажды о судимости узнали клиенты и меня отправили на все четыре стороны. Диагноз моей жизни: 'Я никому не нужен'. А потом, через два месяца после увольнения, я убил человека. Во время пьяной драки, табуреткой. Тело спрятал. Но не расчленял. Понимал, что за мной придут, и арест – дело времени. Так и было: через 12 дней за мной пришли, – спокойно и буднично, как о походе за хлебом, вспоминает Костя о втором сроке.

Жена сбежала от убийцы сразу же, не дожидаясь приговора. Хотя Костя считает, что это он сам отпустил её: чтобы не ждала напрасно и нашла себе нового мужчину, который позаботится и сможет содержать. Костя не жалеет об этом. Ну а что жалеть – именно в тюрьме он встретил новую любовь. Отбывая наказание в ЛИУ № 1, по переписке познакомился с девушкой из Барнаула. Пригласил её на краткосрочное свидание, ни на что не надеясь. А она взяла и приехала. И Костя влюбился с первого взгляда.

Люблю я её. Мы даже расписались. Вот выйду на свободу, а она меня уже ждёт. Уже же лучше выходить, согласись? Там, за проволокой, кроме жены, и нет никого. Мама умерла несколько лет назад, а свою квартиру завещала не мне. Я на неё, кстати, не обижаюсь. Жалко только, что на похороны попасть не смог.

А ты не боишься, что не сможешь начать всё снова? Думал о том, что опять можешь совершить преступление и вернуться обратно?

Убивать я не боюсь, но постараюсь этого больше не делать. И так жизнь прошла мимо меня. Даже сотовый телефон ни разу в руках не держал. Куда идти мне после колонии? Что мне делать? Надо же где-то квартиру снимать. Боюсь свободы. После первого срока я ведь не смог найти работу.

А что ты умеешь делать?

Да хоть на стройку пойду. Тут, в колонии, можно образование получить. Без профессии, без корочки не освободят. В этом плане руководство заботится о заключённых. На биржу труда пойдёшь а ты уже хоть что-то умеешь делать. Сейчас каждую неделю посещаю 'Школу освобождения'. Говорю же, боюсь свободы. Боюсь, что выйду, недели две потыкаюсь и не найду работу. Все будут 'отфутболивать'. Это же начнёт грызть меня изнутри. Я не уверен, что снова не убью из-за этого. Но постараюсь этого не сделать. Мне много не надо: тысяч 20 рублей в месяц. На квартиру десятку, ну и на прожить там хотя бы 10 тысяч. Видимо, если не найду денег, придётся тогда примкнуть к какой-то группировке. А мне хочется исправиться. Часто сидел в одиночной камере. А всё потому, что нарушал правила колонии.

– А что тебе мешало эти правила соблюдать?

А зачем? Всё равно у меня нет будущего. Хотя с появлением жены всё изменилось. Я ведь устроился работать здесь, в колонии, появился стимул. Стал зарабатывать. Немного, конечно, но на сигареты хватает. В год у меня несколько свиданий с женой. Ездит девчонка регулярно ко мне в колонию. Привозит еду, заботится. А мне неудобно. Хочется уже самому ей отдавать, а не получать.

Костя, как и многие в колонии, словно ребёнок искренне верит в чудо. Что там, на свободе, ему помогут. Прилетит какой-нибудь волшебник на голубом вертолёте и даст работу или подарит волшебную палочку. Ведь Россия живёт, считает Костя, очень хорошо. Оно и понятно: телевизор в ЛИУ – главный источник информации.

'Кажется, Косте надо меньше смотреть телевизор', – думаю я.


Глава 6. 'Рисковать нужно было'

История о талантливом мультипликаторе и вкусных рёбрышках

Свободное время в колонии многие обитатели (впрочем, как и остальные жители страны) проводят у телевизора. Смотрят в основном новости по Первому каналу: 'сидельцам' очень важно знать, что происходит в мире, за колючей проволокой. В 21 час голубой ящик выключают: отбой.

Те, кто не любит телевизор (как, например, Эдик), пишут письма родственникам, возлюбленным и разгадывают кроссворды. Местные интеллигенты 'рубятся' в шахматы или настольный теннис. В колонии есть небольшая, но уютная библиотека. Там можно усесться в мягкое кресло и остаться наедине с потрёпанными, засаленными старыми книгами. Чтобы на пару часов, зачитываясь приключениями и фэнтези, убежать от реальности к эльфам и гномам. Но большинство заключённых всё же больше любят детективы и романы о преступлениях и наказаниях. Да-да, Фёдор Достоевский здесь любимый писатель. Александра Дюма тоже уважают: герой его романа 'Граф Монте Кристо' сумел сбежать из тюрьмы.

С досугом в ЛИУ № 1 нет проблем. Здесь, как в Хогвартсе из мира о Гарри Поттере: если кто-то попросит о помощи – тот её найдёт.

Работы в учреждении тоже хватает: осуждённые шьют одежду, собирают мебель, изготавливают плитку, черепицу и мусорные контейнеры. Руководство точно знает: занятый работой осуждённый – полезный для общества осуждённый, а потому старается закупать новое оборудование и станки. Арестанты сами заинтересованы в заработках: нужно платить алименты детям и гасить штрафы. Бездельничать в колонии не дадут. Даже если не нашёл работу, тебе предложат заниматься в местных кружках.

Я записался в телестудию, которая появилась в ЛИУ несколько лет назад. Руководит ею Вадим. Ему всего 21. Тихий, скромный, щуплый – кажется, что в колонию по ошибке посадили подростка. О таких, как Вадик, обычно говорят: 'И мухи не обидит'. И действительно, убийств, грабежей и изнасилований Вадим не совершал, угодил сюда за распространение наркотиков. Возможно, если бы не они, Вадик сейчас получал бы огромные гонорары за работу на Disney. Ещё в школе он влюбился в мультфильмы знаменитой студии.

– В этот момент меня озарило: 'А почему бы не стать мультипликатором', – вспоминает Вадик.

Как заставить нарисованные картинки двигаться, он узнал в интернете. Прочитал несколько самоучителей по анимации, и мечта, казалось, начала сбываться. Свой первый мультфильм он снял после трёхмесячного онлайн-курса. Мультик был пусть и короткий, всего несколько минут, но этого хватило, чтобы Вадима заметили и предложили работу.

Рисовал для интернет-приложений и компьютерных игр. Причём заказы приходили от компаний из Москвы. Иногда – от новосибирцев. Эти агентства ценили меня как художника.

А сколько зарабатывал, если не секрет?

Да немного. Всё зависело от заказчика. Московские фирмы любят нанимать провинциальных мультипликаторов, которым можно много денег и не платить. Такие аниматоры обычно выполняют всю 'грязную' работу. Но меня тогда и это устраивало. В 18 лет даже звали работать в Новосибирск помощником художника. Как раз заниматься этой рутинной работой: рисовать сложные детали для мобильных игр. Я испугался. Только ведь окончил школу. Чужой город, я его не знаю. Может быть, если бы тогда рискнул, жизнь моя бы изменилась... Рисковать нужно было.

Рисковать и переезжать в Новосибирск он не стал. Да и мама с папой не отпустили сына в другой город: уговорили подождать несколько лет и для начала хотя бы получить высшее образование. Вадим – тихий и ведомый – послушал родителей и поступил в барнаульский вуз на бюджет. Студенту денег на всё про всё не хватало. Хотелось то модные ботинки, то новый телефон, то дорогой компьютер для создания мультфильмов. В интернете, где он когда-то узнал, как делать мультики, Вадим нашёл 'заманчивые' объявления. Так он стал закладчиком. За несколько часов нелегальной работы получал в несколько раз больше, чем за месяц создания мобильных игр. Только Вадим даже не думал употреблять наркотики.

Я вообще думал, что брошу эту работу и займусь мультипликацией, как и мечтал. Но всё время откладывал этот 'последний раз'. Не думал, что всё так выйдет. Не осознавал последствий. Даже когда мне дали семь лет.

Сейчас Вадим руководит местной телестудией. Снимает сюжеты о других заключённых, рисует мультфильмы и делает видеоклипы. Один из них, кстати, он меня долго уговаривал посмотреть. Да я был и не против. Не каждый день встречаешь в колонии любителя анимации.

Очень достойно, – оцениваю я работу Вадика, посмотрев видео. – Ты чем хочешь заниматься после колонии? Знаешь, как сложно найти хорошего специалиста в Барнауле?

Надеюсь, что найду работу. Очень хотелось бы вернуться скорее домой.

Мы ещё долго говорили о мультипликации: я рассказывал о самых интересных мультфильмах, которые вышли, пока Вадик сидит, о провальном продолжении 'Каникул в Простоквашино' и о новых гениальных работах студии Pixar. Глаза осуждённого загорелись сильнее, чем у Руслана от фото Ирины Шейк. Было видно, что Вадим соскучился по беседам о мультфильмах с тем, кто разговаривает с ним на профессиональном языке. И с такими же горящими глазами Вадик повёл меня в мясной цех – снимать ролик о главном мастере Евгении.

Пока Вадим устанавливал камеру на самодельный штатив, я осматривал помещение и удивлялся, как внутри всё современно. На свободе едва ли я где-то видел более чистый цех. Главный герой сюжета – Евгений – не без гордости предупреждает: мол, о нём уже делали материалы многие телеканалы края. Последний, кстати, выходил на 'Катуни 24' за несколько месяцев до ареста. Мужчина на тот момент работал главным технологом на крупном мясоперерабатывающем предприятии и считался одним из самых крутых специалистов региона. Арестовали Евгения за мошенничество. От вопроса, сколько украл, 'звезда' по переработке мяса деликатно ушёл. Вместо этого заметил, что суд учёл регалии, исключительно хорошие рекомендации Евгения и приговорил всего к четырём годам с шансом выйти досрочно уже через два года.

В ЛИУ, узнав о моей специальности, сразу предложили работу. Руководство как раз хотело открыть цех по изготовлению мясных деликатесов. Я и согласился. Могу сказать, что по сравнению с жизнью на свободе у меня ничего не изменилось тут. Только вот после смены возвращаюсь не к семье, а в отряд к уголовникам. Но и к этому быстро привыкаешь. Главное, что дают заниматься любимым делом. Делаю вкусное сало, рёбрышки. Даже получаю приличную зарплату.

Объяснив на камеру, как классно заниматься любимым делом даже не на свободе, Евгений спешит наконец-то накормить меня фирменными копчёными рёбрышками. С таким упоением он просил откусить кусочек – настолько ему хотелось, чтобы его труд оценил именно я. Рёбра, надо признать, действительно вкусные.

'Сдаётся мне, что мяснику Жене на самом деле даже повезло. И срок дали небольшой, и делом любимым занят. Другим в колонии всё же фартануло меньше'.


Глава 7. 'Я всю жизнь прожил в нищете'

История о бедности Руслана и походе в магазин

Пока я ел рёбрышки, Костя заварил специально для меня свой фирменный чай. Ему хотелось порассуждать о том, как наша страна поднимается с колен. Рецепт 'фирменного чая' оказался очень простым: клади как можно больше заварки и сахара – и будет 'бомба'.

Чего мы будем чаем тебя угощать без печенья. Давай в магазин сбегаем?

А это далеко?

Да минут пять идти. Мы с Эдиком тебе покажем.

Магазином в колонии называют обычный ларёк. В 90-х такие стояли в Барнауле на каждом углу. Наличные деньги запрещены: на каждого заключённого открыт специальный личный счёт. В ларьке продаются товары первой необходимости: средства личной гигиены, мясные деликатесы, чай, кофе, сигареты и печенье.

– Какие любишь? – спрашивает Руслан.

Честно? Мне без разницы. Вы с чем любите пить?

С пряниками и печеньем курабье. Его тоже делают осуждённые.

В невысоком смуглом парне с ямочками на щеках не сразу угадаешь бывшего наркомана, который ещё несколько лет назад был в шаге от смерти от передозировки героином.

Руслан – один из самых популярных в колонии музыкантов: играет на гитаре, сочиняет стихи и музыку. Несколько раз участвовал во всероссийском конкурсе среди осуждённых 'Калина Красная' и даже занимал призовые места. Из деревни, от родителей-алкоголиков, Руслан сбежал в Барнаул. Тогда ему не было и 18 лет. Чтобы встать на ноги, пришлось влезть в долги. В какой-то момент их накопилось так много, что 'пришлось выбирать: либо продавать почку, либо стать наркокурьером'.

– Я ведь в такой нищете жил, знал бы ты. В Барнауле дела шли получше, но меня кинули с деньгами на трёх работах одновременно. Плюс, появилась девушка, и нужно было снимать хату. Тогда и решил делать закладки. Иного пути не было. Работы нормальной не смог найти. А тут халява. Халява меня опьяняла. Представляешь, 60 тысяч в неделю мог срубить! Где ещё я в Барнауле смогу столько заработать?

Не зная, что ответить, я пожимаю плечами.

– Заказчиков я не видел в глаза. Приходили SMS на телефон с координатами. Я что-то куда-то относил и мне приходили деньги. Так я расплатился с долгами. И завязывать не собирался.

Когда у Руслана появились деньги – много денег, – он снял хорошую квартиру в Барнауле и забыл о нищете, из-за которой сбежал от родителей. Кто и как 'подсадил' Руслана и его девушку на иглу, уже не помнит. Но наркотик, который тогда покупал, был настолько дорогим, что делать закладки пришлось в два раза чаще. Однажды Руслана, как и Вадика, и Эдика, задержали с поличным. Осуждённый каждый раз вспоминает, как закрылась за его спиной дверь камеры в СИЗО.

– В этот момент я понял, что не надо юлить и отнекиваться. Поэтому сразу стал сотрудничать со следствием. Все адвокаты уверяли, что меня отправят в колонию лет на восемь-девять. Но поскольку я помогал следакам, то суд был гуманным: дал всего шесть лет и шесть месяцев. Для наркокурьеров, считай, помиловали.

Руслан уверен, что он – всего лишь винтик в огромном механизме наркобизнеса. С его арестом наркоманов и тех, кто распространяет запрещённые вещества, в России не станет меньше.

– Я ведь просто приносил товар из точки А в точку Б. Не знаешь, кто с тобой связывается по телефону. Тебе представляются девушкой, а это может быть дедушка. Полиция только состригает листву, урожай, а корни деревьев не вырубает, – рассуждает осуждённый. И, по сути, он прав.

В колонии Руслан прошёл курс реабилитации от наркомании. До ареста он несколько раз был на волоске от передоза и смерти. Девушку Руслана тоже посадили. Но о том, что с ней сейчас, он понятия не имеет. И не переживает: уверен, что дама с 'головой на плечах' и не пропадёт.

А вот 'пропадёт' ли сам Руслан, когда выйдет на свободу, он не знает. И совсем не уверен в том, что распрощался с наркотиками.

– Может, я тут такой хороший. А вдруг выйду и снова стану наркоманом? Меня тут, конечно, витаминами вылечили, но я не уверен, что завязал навсегда.

Руслан хитро – словно лис – улыбнулся, а его чёрные мутные глаза заблестели живыми огоньками.


Глава 8. Первый саксофон колонии

История об Илье Выставкине и его оркестре

Дом культуры в колонии ничем не отличается от Дома культуры в обычном российском селе. Руководит кружком Илья Выставкин – музыкант, композитор, актёр, поэт и режиссёр. Сюжеты и материалы о нём выходили в алтайских СМИ едва ли не каждый год. В них рассказывали, как талантливый студент АлтГАКИ, который мог бы выступать в составе ведущих оркестров мира, загубил свою жизнь из-за наркотиков, а теперь выступает на конкурсе 'Калина Красная'.

Любовь к саксофонам у Ильи появилась ещё в детстве. Родственники подарили чешский 'Амати'. Игра для ребёнка стала смыслом жизни, хотя отец был против. Грозился выгнать сына из дома, если тот решит получить музыкальное образование. Мама была на стороне главы семейства, утверждая, что миру нужен ещё один экономист или юрист, но не музыкант, зарабатывающий копейки на концертах. Илья слушать родителей не стал. Втайне от них поступил в барнаульский колледж культуры, а папе с мамой соврал, что прошёл в АГАУ по специальности 'инженер автомобилестроения'.

Талант Ильи заметили ещё на вступительных экзаменах, а потом считали одним из лучших на курсе. Во время учёбы он давал концерты, выступал за гонорары на праздниках и свадьбах. Но однажды попался. Во время продажи марихуаны подставному покупателю студента задержали сотрудники ФСКН. Отвертеться от наказания у Ильи не было шансов. Суд назначил талантливому саксофонисту девять лет лишения свободы. Илья пытался обжаловать приговор, однако суд апелляционной инстанции наказание Алтайского краевого суда не изменил. Тогда Выставкин обратился в Европейский суд по правам человека. Но и там не помогли.

– Больше всего расстроился приговору отец. Мы долго не разговаривали. Со временем все обиды прошли, – вспоминает (и в голосе слышится сожаление) музыкант.

В колонии – с утра до вечера – Илья тоже занимается любимым делом. Руководить местным клубом по 'колонийским' меркам – мечта, а не работа. Ну что сложного, например, репетировать с духовым ансамблем, в котором играют исключительно свои, осуждённые. Многих участников коллектива в музыку привёл именно Илья. Даже и меня – пусть и не самого безнадёжного в плане искусства человека в мире – он за несколько минут научил нескольким нотам на трубе.

Мне интересно всё, что худо-бедно связано с искусством. Кто-то из ребят на свободе занимался КВН, кто-то пел, играл на гитаре. Некоторые вообще ничего не умеют, но хотят попробовать. Чем могу тем помогаю этим людям. Когда вокруг много разносторонних людей, интереснее. Время тогда летит здесь быстрее, – говорит Илья.

В небольшом помещении за сценой – рабочий кабинет. Внутри висят плакаты звёзд шансона: группы 'Бутырка', 'Лесоповал', Михаила Круга и других артистов. Также в колонии есть и 'звукозаписывающая студия', оснащённая неплохим компьютером, современными инструментами и хорошими микрофонами. Именно там местные музыканты записывают свои песни, которые потом отправляют на конкурс 'Калина Красная'. В одном из них принимал участие и Илья, заняв призовое место. В качестве награды получил гитару. За шесть лет в колонии Илья – профессиональный музыкант с прекрасным слухом и голосом – всё же привык к тому, что партнёры по ансамблю – не отличники колледжа культуры. Не стоит ждать от них попадания во все ноты. А ещё колония превратила Илью в хорошего психолога: другие осуждённые уважают саксофониста, приходят просить совета. И не удивительно: кому как не умелому гипнотизёру, покоряющему с помощью музыки сердца, раскрывать душу в колонии.

Конечно, аппаратура не новая, но и этого хватает, чтобы заниматься творчеством. Важно научиться находить подход к каждому. Везли меня сюда из СИЗО. Выхожу из автозака. Мне начинают объяснять правила жизни в колонии. Выслушав, понимаю, что не смогу их придерживаться. Думаю: придётся здесь драться каждый день не на жизнь, а на смерть. Но это оказалось не так. Люди такие же, как и на свободе: ты к ним по-человечески и они к тебе так же.

А разве преступники, особенно убийцы и рецидивисты, не принимают человечность за слабость?

Илья задумался. Повисла пауза секунд на 30.

Людей судить надо не по поступкам, а по мотивации. Иногда не знаешь, что осуждённый на самом деле хотел от тебя. Не все психологами здесь становятся. Просто есть те, кто думает, что понимает людей... Слушай, давай закончим. Давай лучше о музыке. Творчество это спасение. В неволе рождается искусство, – говорит Илья.

Песни, несмотря на мою однозначную нелюбовь к шансону, надо заметить, в целом мне понравились. Я уже бывал на конкурсах 'Калина Красная'. Кое-какие композиции осуждённых вполне могли бы стать хитами на воле. Как знать...


Глава 9. Как Кокорин и Мамаев

История о том, как я в футбол с заключёнными играл

Спорт одно из главных развлечений в колонии. Только вот огромный тренажёрный зал с гирями и штангами посещают всего несколько человек. Многие записываются в спортсмены просто 'для галочки'. Участие в кружках и секциях плюсик к УДО. Но вот футбол в колонии – почти религия. Как и для латиноамериканцев. Летом 2018 года руководство пошло навстречу осуждённым, разрешив смотреть матчи сборной России на чемпионате мира даже позже 21 вечера. После победы над Испанией в ЛИУ был настоящий праздник. Голы Дзюбы и сейф Акинфеева обсуждал даже тот, кто никогда не интересовался футболом.

Да и сами зэки любят гонять мяч летом и зимой. Но все эти вещи не сравнимы с главным призом. Так, победителя турнира среди отрядов поощряют правами начальника учреждения, а это может быть и дополнительное свидание с родными.

Вот и к моему приезду, зная, что в футбол я когда-то играл, руководство колонии организовало товарищеский матч. Я должен был играть за команду своего отряда против сборной лучших игроков ЛИУ. Короче, лучшие против лучших. Костя – местный Лионель Месси – как и обещал, выдал мне футболку, ведь у каждого отряда своя форма. У нашего – красная. Собираемся в круг, чтобы обсудить тактику.

Ты как играешь?

Да пойдёт. Но точно не Кокорин или Мамаев, – отвечаю я. – Килограммов 20 назад сошёл бы за Криштиану Роналду.

– Короче, будешь играть в защите, командует Костя.

Несколько осуждённых, занятые на уборке территории, наблюдают за тем, как я разминаюсь. Даже побросали лопаты. Это – болельщики. А моей персональной группой поддержки стали Руслан, Эдик и Евгений, отложивший колбаски и свиные рёбрышки ради моих финтов. Судья даёт свисток. Первым касанием делаю обостряющую передачу назад. Костя берёт игру на себя. В физическом плане осуждённые могут дать фору любому профессиональному спортсмену. Здоровье – лошадиное, перебегать их нереально. Играют, что называется, жёстко. Идут в стыки, не жалея соперников. Газона на поле просто нет. Накануне прошёл сильный дождь, и мы тут же испачкались в луже рядом со своей штрафной. За 20 минут первого тайма я поучаствовал в результативной атаке, позволил дважды обвести себя и забить сопернику голы. Мы проиграли в два мяча.

После финального свистка игроки пожали друг другу руки – всё как в настоящем футболе. Вратарь команды соперника по прозвищу Матюха решил отдельно поблагодарить меня за игру. Я сразу почувствовал, как от него отвратительно пахло. Словно из помойного ведра, которое неделю не выносят из дома. Весь в татуировках и с гнилыми зубами вратарь протянул мне руку. Позабыв, что могу 'запачкаться', протягиваю в ответ. Огляделся по сторонам: среди 'болельщиков' ещё с десяток таких же Матюх – суровых уголовников с татуировками и неодобрительными взглядами. Видимо, я для них 'падаль'. Не все в колонии такие 'гостеприимные', как Эдик, Вадик или Костя. И я понял: делать здесь мне больше нечего, поэтому на второй тайм не остался. 'Сидельцы', 'перекурив' 5 минут, продолжили гонять мяч по местному стадиону. Их выносливости можно позавидовать. Я же к этому времени устал. От футбола, от тюрьмы, от осуждённых. Как морально, так и физически.


Глава 10. Освобождение

История о том, как я не остался на ужин и сбежал на свободу

Мне предлагали переночевать в колонии, и до начала эксперимента я был согласен. Но не захотел оставаться даже на ужин. Мои приключения в ЛИУ закончились. Расставание с неволей получилось таким стремительным, что я не смог попрощаться с ребятами из отряда. Лишь у самого выхода из колонии я увидел вдали Вадика и Эдика. Они махали мне и грустно смотрели вслед. Я возвращаюсь домой, а они остаются здесь ещё на много лет. На выходе получил паспорт, переоделся в гражданскую одежду. До сегодняшнего 'срока' я уже несколько раз был по работе в колониях Алтайского края. И каждый раз, несмотря на порядок там и внешнее благополучие осуждённых, всегда хотелось как можно скорее вернуться домой. В колонии начинаешь ценить время, которое люди, угодившие туда, украли у себя сами. Каждый герой уверял меня, что привык к неволе. Согласен: человек вообще привыкает ко всему. За много лет осуждённые привыкли, что их накормят, оденут, за них всё решат. До колонии они не ценили свободы. Теперь они её жаждут и боятся.

'Умеешь радоваться радуйся. Не умеешь так сиди'.

Домой я поехал на трамвае.

P.S. Несколько недель назад я снова побывал в ЛИУ № 1 и встретился с ребятами из 'своего' отряда. Вадик за полтора года возмужал и рисует 'какой-то крутой мультфильм'. Эдик ещё сильнее похудел и всё так же не смотрит телевизор. Руслан подкачался и сочиняет песни для дебютного альбома. А Костя вышел на свободу к жене и нашёл работу. Всё у него хорошо.

Комментарии 0

Новости партнеров