Журналист Максим Соколов: прелюбодеяние по взаимному соглашению

Новый финансовый маневр, устанавливающий пошлины на развод близкими к запретительным, был предложен на встрече Д.А. Медведева с членами СФ председателем комитета СФ по науке, образованию, культуре и информационной политике З.Ф. Драгункиной. Она ссылалась на социального вице-премьера О.Ю. Голодец, которой идея и принадлежала, авторство Голодец подтвердил и Д.А. Медведев, идею безоговорочно не поддержавший, но и не отвергший и отозвавшийся об инициативе Голодец-Драгункиной со сдержанным благожелательством. Об этом пишет журналист Максим Соколов на сайте Известий.

Приобрети бракоразводный маневр законную силу, казна получит лишние 20 млрд рублей — произведение ежегодного числа разводов, составляющего около 650 тыс., на предложенную новую пошлину в размере 30 тыс. рублей. Это примерно 2 промилле от общей суммы бюджетных расходов, хотя, конечно, и промилле бюджет бережет. Обложив распавшиеся семьи по новой ставке, можно погасить порядка 60% от недавнего иска  к федеральному правительству Е.Н. Батуриной, задумавшей стребовать с него 33,5 млрд рублей за спорный участок в 16 га в г. Москве, на котором она собиралась воздвигнуть многофункциональный жилой комплекс "Сетунь-Хиллс". Так можно будет компенсировать большую часть ущерба, нанесенного образцовой семье Батуриных, за счет усиленного обложения семей, фактически распавшихся и потому совершенно не образцовых.

Авторы таких маневров обыкновенно желают сочетать приятное с полезным. Например, антиалкогольные мероприятия — это вроде бы и борьба с пороком, и в то же время увеличение питейных сборов за счет повышения акцизной ставки. Если в борьбе с зеленым змием побеждает змий, то по крайней мере бюджет выиграет. Правда, в данном случае идея налога на пороки применена не очень к месту. Если пьянство или склонность к игре — порок несомненный, "не играл бы ты, дружок, не остался б без порток", — то назвать развод проявлением порочности, за которое надо примерно штрафовать, это по меньшей мере неосторожно, так ведь и на себя беду можно накликать.

Развод — это прежде всего несчастье. По крайней мере — неудача. И наказывать потерпевших крушение в семейной жизни и тем самым уже наказанных — идея вряд ли могущая вызвать особо широкое сочувствие. Еще можно понять, когда предполагалось бы по суду назначать штраф стороне, виновной в разводе: изменявшей, систематически побивавшей, пропивавшей всё семейное имущество etc. Хотя и в этом случае вторжение государства (причем довольно коррумпированного государства) в достаточно тонкие материи ни чему особенно хорошему не привело бы. Посредством "аблаката — нанятой совести" можно очень сильно подправлять судебное решение о том, кто прав, кто виноват. Даже в таком вроде бы ясном случае, как супружеская измена. Хотя и тут не без проблем — кто будет устанавливать факт прелюбодеяния и на каких основаниях? Как в дореформенном русском праве посредством показаний свидетелей, заставших виновную сторону in flagranti?

Но подавляющее число разводов производится по формулировке "не сошлись характерами". Здесь уж точно тот случай, когда промеж мужа и жены советчиков нет, государству здесь делать совсем нечего, ибо что оно может сказать по поводу столь деликатной материи. Не говоря о том, что развод сам в себе уже содержит наказание. Он никогда не является общественно одобряемым поступком, делом чести, делом славы, делом доблести и геройства, в лучшем случае сторонние люди разумно говорят: "Не нам судить". При этом развод всегда сопряжен с материальными расходами — дележ имущества всегда в убыток, размен жилья тоже. Людям и так тошно, зачем государству нужно эту тошноту усугублять и кому оно рассчитывает при этом понравиться.

Впрочем, давно уже указано на способ обойти новации наших министров и сенаторов — "Самое обычное и простое, разумное, я считаю, есть прелюбодеяние по взаимному соглашению. Я бы не позволил себе так выразиться, говоря с человеком неразвитым, — сказал адвокат, — но полагаю, что для вас это понятно. Люди не могут более жить вместе — вот факт. И если оба в этом согласны, то подробности и формальности становятся безразличны. А с тем вместе это есть простейшее и вернейшее средство".

Возможно, вице-премьер О.Ю. Голодец задумала шире нести в массы идеологию прелюбодеяния по взаимному соглашению. Если так, она на верном пути. Во всяком случае, если с распространением хорового пения в массах (была у нее и такая идея в начале ее правительственного служения) вице-премьер пока не преуспела, то с тысячедолларовой пошлиной за развод прелюбодеяние станет в нашем развитом народе значительно популярнее хорового пения.

Всё так, но нельзя не подивиться упорному и методическому желанию нашего правительства обязательно поломать механизм, который худо-бедно работает. Не то что действующий Семейный кодекс РФ 1995 года, но и предшествующий ему еще советский Кодекс о браке и семье РСРСР 1969 года был вполне приличным документом, не вызывавшим особых нареканий, в отношение которого достаточно было следовать правилу "Работает — не трогай".

Но жажда деятельности у нашего правительства превозмогает всё. Даже неблагодарность управляемых, совершенно не ценящих такой реформаторский задор, наших министров нимало не обескураживает.