Депутат Госдумы Владимир Рыжков дает прогноз главных тенденций в политической, экономической и социальной жизни России в 2002 году.

Прогноз В. Рыжкова: "Мне кажется, что 2002 год будут определять три раскола, три конфликта в российской политической жизни. Во-первых, будет углубляться раскол наверху, раскол в президентской команде. Во-вторых, мне кажется, ключевую роль будет играть конфликт между структурными реформами, которые начинаются 1 января (прежде всего - пенсионная, земельная, коммунальная), и обществом, которое боится этих реформ, плохо их понимает, плохо знает их технологию и уже привычно ждет от них главным образом неприятностей. И третье - будут углубляться противоречия в российской элите по таким принципиальным вопросам стратегии развития страны, как вступление в ВТО, реформы естественных монополий, банковской и страховой сферы. Контуры этого раскола уже обозначились в нынешнем году. Мы видели, что бизнес частично за вступление в ВТО, частично - против. Были большие споры вокруг реформы РАО ЕЭС, "Газпрома" и так далее. Мне кажется, что внутриэлитные разногласия будут обострятся по мере приближения к этим реформам. Кроме того, будет обостряться спор по поводу отношений России и Запада: отношения к НАТО, ПРО, Европейскому Союзу.

Главной опасностью, на мой взгляд, является то, что за последние два года в России усилилась тенденция к воспроизведению старой модели государственности - той, которая у нас существует с различными модификациями с петровских времен. Это бюрократическое вертикальное государство и отчужденное от него общество. Сильная власть и слабое общество, великое государство и ничтожное общество. Ельцинская эпоха - не по технологии, а по логике - соответствовала эпохе Александра II, когда имперское правительство стремилось сделать общество активным участником модернизации. Именно поэтому Александр II и его администрация создали земства, в которые были втянуты миллионы россиян, отменили крепостное рабство, провели блестящую реформу школы, армии, впервые в истории России создали независимый суд с сильной адвокатурой, суды присяжных. Эти великие реформы действительно смогли втянуть миллионы людей в модернизацию страны.

Если эпоха Ельцина и Горбачева была философски сродни реформам Александра II (местное самоуправление, федерализм, многопартийность, свобода слова), то путинская реформа скорее напоминает "подморозку" России, которую осуществил Александр III после убийства его отца. Были поставлены под сомнение основные институты Великой Реформы: независимый суд, свобода слова, земства, децентрализация страны - и был взят противоположный курс: вертикаль, бюрократизация, усиление спецслужб, русификация на окраинах, отказ от национальных автономий. Мне кажется, что тот же путь все больше и больше прослеживается и в последние два года. И в этом я усматриваю главную опасность, потому что история России показала, что централизованное, вертикальное государство не эффективно, не способно успешно модернизировать страну. Вопреки расхожему мифу, сильная рука всегда приводила Россию к краху. Как это и случилось с Александром III, чья линия довела страну до трех революций и падения самой монархии. Если бы продолжались реформы, все закончилось бы гораздо благополучнее.

Оптимизм внушает то, что пока эти попытки не слишком успешны. Мы видим, что все реформы в области госстроительства оказались малоудачными. Совет Федерации сегодня не ругает только ленивый, и даже сам новый спикер, Сергей Миронов, сказал, что эта временная схема неудачна и ее надо менять. Семь федеральных округов так пока и не нашли своего места в политической системе страны. Госсовет тоже оказался органом маловразумительным, и не вполне понятно, какова его дальнейшая судьба. Я думаю, что такая же участь ждет и новое партийное и избирательно законодательство. Мы видим, что попытки манипулировать региональными выборами хоть иногда и удаются, как сейчас в Якутии, но чаще не удаются, как это было в Нижнем Новгороде и ряде других регионов. Региональное сообщество сохраняет известную степень автономии от администрации президента. Мы видели очень здоровую реакцию общества на "Курск", советский гимн, идею семилетнего срока для президента. При всей пассивности общество в России все-таки обладает достаточной степенью зрелости, чтобы блокировать наиболее вредные и опасные инициативы, исходящие сверху. И это мне внушает осторожный оптимизм. Я надеюсь, что это избавит нас от наиболее неблагоприятных сценариев развития событий.

Вероятность изменений в правительстве существует. Хотя последнее время и Касьянов, и Аксененко, и другие держатся уверенно, показывая, что позиции команды достаточно сильны. С другой стороны, мы видим, что позиции новой команды также усиливаются, особенно в экономическом блоке, в различных крупных корпорациях, в естественных монополиях. Это приведет к куда более тяжелой борьбе, но еще раз повторяю: уход одного и приход другого ничего фундаментально не изменит. Природа власти в России остается прежней: она беспартийна, неконцептуальна, неподотчетна обществу, непрозрачна для общества и даже для парламента, и в этом смысле смена фигур в огромной бюрократической машине фундаментально, с точки зрения будущего России, ничего не меняет. Никаких предпосылок для изменения природы власти я не вижу. Наоборот, я вижу откат: Россия скатывается ко все более архаичному типу власти, это уже даже не двадцатый век, а скорее восьмидесятые или девяностые годы девятнадцатого века. И это наводит меня на очень печальные размышления, потому что общество за пятнадцать лет оказалось настолько слабым, что не смогло создать институтов в виде мощных политических партий, неправительственных организаций, независимых СМИ, автономного и самостоятельного, сильного в политическом и гражданском отношении бизнеса, чтобы держать власть под контролем. Мы видим, как за два года все это осыпалось и на поверхности остался остов бюрократического многоглавого змея под названием "российская бюрократия". И вспоминаются слова Ключевского, сказанные 100 лет назад: в России никогда не было борьбы партий, а всегда была борьба ведомств. Сейчас мы в чистом виде наблюдаем возвращение к этой архаической модели власти, отчужденной от общества и неподконтрольной ему. Что, конечно, снижает шансы России на успешную модернизацию в начале 21 века.

Главный интерес представляет конфликт между структурными реформами (коммунальной, пенсионной, земельной и так далее) и обществом, которое их не понимает и боится. И в этом смысле, как мне кажется, главный конфликт будущего года - социальный. Это конфликт между ожиданиями и реалиями, между восприятием и результатами реформ. Мне кажется, что рейтинг Путина будет по-прежнему оставаться достаточно высоким: все-таки экономическое, бюджетное и финансовое положение страны в течение следующего года будет устойчивым. Но появится тенденция к снижению, потому что люди начнут распознавать различные реформы на вкус и не всем этот вкус покажется приятным. Мне кажется, что это тоже внесет дополнительную интригу в нашу политическую жизнь, потому что общество будет понемногу структурироваться по отношению к этим реформам. Будут структурироваться элита, средства массовой информации.

В целом следующий год будет инерционным и похожим на нынешний, но в нем все-таки появятся новые краски: конфликт в верхушке, раздираемой противоречиями, конфликт в элите (потому что структурные реформы затрагивают огромные интересы различных ее групп: одни хотят открытой, другие - закрытой страны, одни - открытого, другие - закрытого рынка, одни фритредерства, другие - протекционизма, одни - сохранения естественных монополий, другие - их реформирования), которая будет постепенно структурироваться. И наконец, будет структурироваться общество, которое, получив импульс от реформ, определится по отношению к ним либо положительно, либо отрицательно.

Мне кажется, что 2002 год будет решающим для наших отношений с Западом. Россия безоговорочно вошла в антитеррористическую коалицию, очень мягко и скорее дружественно отреагировала на выход Соединенных Штатов из договора по ПРО. Но здесь возникает принципиальный вопрос. Мне кажется, в будущем году решится, какая из моделей будет избрана Россией в ее отношениях с Западом и какая из моделей им будет принята. Возможны три варианта. Первый - Россия как часть Запада, то есть такая же западная страна, как Франция, Германия, Англия или Соединенные Штаты. Этот вариант кажется маловероятным прежде всего по внутриполитическим условиям. Полудемократическая Россия не может быть частью Запада, не может полностью интегрироваться в западный клуб. А поскольку она пока не хочет строить полноценную серьезную демократию, то этот сценарий маловероятен. Второй сценарий кажется более реалистичным: Россия - союзник Запада, такой же как Турция. Турция не является частью Запада, это не демократическая, не западная страна, но тем не менее надежный военный союзник Запада, член НАТО, и сейчас участвует в антитеррористической операции в Афганистане. Россия, как мне кажется, движется именно к этой модели. И третий вариант - сохранение статус-кво: Россия не часть Запада, не союзник Запада, а важный партнер, капризный, непредсказуемый, который в какой-то момент может войти в коалицию, как сейчас, в какой-то - хлопнуть дверью. Но этот сценарий, как мне кажется, уходит, и Россия сейчас на полдороге от третьей модели ко второй. То есть от непредсказуемого капризного партнера к более или менее надежному союзнику. Об этом сообщают "Проспект-Новости".