Иван Охлобыстин: «Закончу сниматься в «Интернах» - снова стану приходским священником»

- Иван Иванович, поклонники сериала опасаются, что рано или поздно интерны поумнеют, станут профессионалами, вам не на ком будет оттачивать остроумие и сериал закончится. Ждать ли нам этого в новых сериях?

- Ну, оттачивать остроумие в хорошей компании можно до бесконечности. А вот новая кровь сериалу нужна. Тем более такое количество серий уже отснято! Поэтому авторы в целях борьбы за живучесть корабля вводят в следующем сезоне новых интернов. Этого требует логика развития. Сейчас будем смотреть, либо свежая кровь приживется и все будет хорошо. Либо она убьет сериал. Все-таки есть риск, что с увеличением количества персонажей мы можем потерять в качестве.

Охлобыстин уверен, что "Интернам" не помешает свежая кровь. Фото: Владимир ВЕЛЕНГУРИН

- Что подсказывает интуиция?

- С интуицией здесь как раз все в порядке. "Интерны" пишли к успеху интуитивно. Да что там говорить... Даже я оказался в роли доктора Быкова благодаря странным обстоятельствам. Потому что для выпускника ВГИКа нельзя пасть ниже, чем сняться в комедийном сериале.

- Почему?

- Ну это же по представлениям вгиковца то самое "мыло", в котором позорно даже краем уха засветиться.

- А теперь не позорно?

- А сейчас все поменялось. Мы понимаем, что "Интерны" не "мыло". Это другая продукция, которая торжественным маршем затаптывает кинематографическую продукцию. Но кинематограф сам виноват. Все, как известно, испортили деньги и квартирный вопрос. Потому что проката у нас не существовало и только на телевидения было упование. Продюсеры стали требовать от режиссера, снять односерийку в полном метре для кино и четыре серии для ТВ. Может, окупится. Работали по схеме: свозить кино на фестиваль, погреться там в лучах славы, и получить деньги от показа на телевидении. И сериалы делали на разогретых актерах, в тех же декорациях, просто больше по объему. Тут сериал начинает эволюционировать, там появились серьезные актеры. Поэтому на нашем ТВ появились сериалы-шедевры, причем на уровне кинематографического качества.

- И все-таки, что заставило вгиковца пасть до уровня до сериала?

- Очень странная ситуация. Звонит Пежемский (режисер "Интернов" и "Наша Russia"). Максима знаю еще по "Мама не горюй!". Помню, что он никак не связан с реалити-шоу, меньше всего с "Домом-2". Это другая сторона Луны. И говорит, что есть работенка для ТНТ. И вот Пежемский предлагает сниматься в сериале. Даже не в сериале, он другое страшное слово произнес - "ситком". Я говорю: "Ты обалдел, что ли? Да я в сериал не пойду, не то что в дебильный ситком, где за кадром хлопают и хохочут". Он говорит: у нас не будут хохотать, у нас эксперимент. Предложил для начала познакомься со сценарием. Я прочитал и понял, что это очень хорошая придумка, а по конструкции - новый жанр. И очень хорошо прописанные изящные диалоги. Правда первые шесть дней премьерного сезона продюсеры ходили с серыми лицами и кричали "Ужас! Ужас!!". Потому что ничего не получалось и они потеряли какие-то деньги. А то ли на шестой, то ли на восьмой день стрельнуло! Зрители разглядели и подтянули друзей и рейтинги подскочили на глазах.

- Сколько сезонов еще продержатся "Интерны" на ТНТ?

- Когда мы закончили съемки нового сезона я подошел к авторам и говорю: поклон вам до земли. И даже не потому что хорошо сделано, а за то что за 180 серий еще не опозорились. Но всему есть предел, нужно отдавать себе отчет, что однажды Купитман и Быков как Хаус и Уилсон должны сесть на мотоциклы и уехать.

- Ваш отец был хирургом. Какие-то черты отца в вашем герое прослеживаются?- Безусловно. У отца тоже была манера язвительными шуточками доводить окружающих до белого каления. Я подукрал у него какие-то обороты, где у него органично сочетается несочетаемое: высокое и низкое, неологизмы и анахронизиы. Но Быков это упрощенный вариант моего отца. Он был хирург от бога, военный аристократ. У брата есть газета с очень показательной фотографией на передовице. Не помню то ли дело было под Курском, то ли под Сталинградом. Мы видим панораму поля боя. На заднем плане по полю бегут навстречу друг-другу в штыковую атаку наши и немцы. А на переднем плане стоит операционный стол с развороченной пулями хирургической лампой. Под столом лежит с простреленной головой медсестра. На столе - окровавленный человек, а над ним стоит с сорванной повязкой мой папа и оперирует. А мимо люди бегут резаться. Вот это его жизненная позиция.

- А ваши дети какие у вас черты переняли?

- Не совсем правильно думать, что дети перенимают черты родителей напрямую. Они перенимают антропологические признаки, но чаще всего это происходит через поколение. В нас надо искать наших дедушек и бабушек. У моих детей очень хорошие бабушки и дедушки - принципиальные, ответственные люди. С оксанкиной стороны предки - вообще сталь. С моей стороны много фантазии, но и много подвигов, потому что мой папа был военный врач. Мама вышла за него в возрасте 19 лет, когда папе исполнилось 62 года! Я унаследовал от него прогрессивную операционную систему в черепной коробке и склонность к гипертонии.

Актер в семейном кругу. Фото: Михаил ФРОЛОВ

- Ваша байкерская страсть кому-то передалась по наследству?

- Очень опосредовано. Наши дети уже живут чуть-чуть в другом времени. Когда я формировался, как молодой человек байкерская культура была такой спасительной нишей, где можно было не сойти с ума от происходящего вокруг. Все-таки, когда тебя окружают люди категорически тебе симпатичные даже по внешним признакам тебе легче выжить и выстоять. Такая культура была у музыкантов, байкеров, кинематографистов... А сейчас не обязательно нырять в эти ниши, чтобы оставаться самим собой.

- Хочу вас спросит, как отца шестерых детей, как ваша семья распорядилась материнским капиталом?

- А что это такое?

- Вы не знаете?

- Нет.

- Ну, как же. За второго ребенка или последующего государство платит около 400 тысяч рублей.

- Я думаю это из малообеспеченных семей.

- Нет, всем.

- Дело в том, что у нас с Оксанкой была извечная проблема. Я периодически получал хорошие гонорары, а периодически - по нескольку лет, жил голодранцем. Мы привыкли и к тому и к другому. Но возникала всегда одна проблема. На момент, когда мы были голодранцами нужно было оформлять разные дотационные вещи. А потом, когда ситуация улучшалась Оксанка, как комсорг, не могла допустить, чтобы мы не снялись с учета. И она меня мучила обходами всех эти инстанции. На этом наше знакомство с социальным вспоможением закончилось. Хотя нет. Нам дали еще таун-хаус.

- По линии социалки?

- Да, в аренду. Мы сейчас думаем, как его выкупить или что-то еще с ним сделать потому что больно неохота строится. Все тоже самое надо будет делать, ну, а зачем повторять? Ведь у меня семья - синдром чингизидов. Сколько ни зарабатывай - все бесполезно. Взять обычную семью, с двумя детьми. Они смогут поместиться в четырехкомнатной квартире, даже если дети выйдут замуж или женятся. А когда восемь человек - тут ты стратегически оказываешься в ситуации, когда тебе надо захватывать, как минимум, другую страну. Что мне остается? Либо уезжать подальше от Москвы и покупать нормальный дом, на сумму адекватную моим гонорарам. Либо ехать в арабские Эмираты, девок продавать и на этой выгоде уже ребят устраивать (смеется).

- Опыт жизни голодранцем помогает выдержать великий пост?

Иван в рясе священника. Фото: РИА "Новости"

- Это никак не связано. Великий пост принципиально не касается ни жратвы, ни услад с утехами. Это же отказ от самого принципа получать удовольствия! В великий пост ты заново восстанавливаешь понимание, что ты сам себя контролируешь. Что твой дух управляет телом, а не наоборот. Что ты не погряз в привязанностях окружающего мира до уровня раба. Пост он окрыляет. Это идеологическое понятие. А еда... мне кажется это так не серьезно. Нам нравится, что рецепторы еще работают. Среди моих знакомых гурманов не очень много. И все они странные люди, кстати.

- Дети все следуют традиции постится?

- Да. Но им даже легче, чем нам с Оксанкой. Мы вошли в церковную жизнь поздно. А они на этом выросли. Для них это как воспоминание о Новом годе. Это дисциплинирует и очень помогает даже сейчас, несмотря на то что они маленькие, а в будущем это вообще бесценный дар. Это возможность всегда найти убежище. Любая церковь для них психологически ассоциируется с убежищем.

- А вам от какого удовольствия сложнее всего отказаться?

- От велосипеда.

- Разве это удовольствие?

- Для меня, да. Это несказанно, когда ты едешь на горном велике и понимаешь, что можешь любую трассу преодолеть, прыгнуть на трамплине или забраться на высотный дом и на крыше покататься. Велик это отдельное счастье! Мне мама не покупала велик мотивируя тем, что меня обязательно собьет машина. У нее это была навязчивая идея. А мне нравилось ездить. Я брал у своего друга велик и ехал от Войковской до Кремля и обратно. Центр весь объездил. Но мама мне все равно велосипед не покупала. И первое что я сделал, когда вернулся из армии купил себе велик , а не машину. Я и детей к велосипеду приучил. Как-то взяли пистолеты-духовушки и поехали по новой Риге, место для битвы искать. Нашли перелесок надели очки страйкбольные и стреляли друг в друга из пистолетов. Война была - вобще супер.

- Как отреагируете если дочки захотят сделать татуировку по вашему примеру?

- Пока Анфисе в 16 лет разрешили проколоть уши. Остальные ждут. Так что до татуировок дойдет очень нескоро.

- Вы несколько лет оставили сан священника. Что может вас заставить вернутся к этой деятельности?

- Все очень просто. Я должен закончить "Интернов" Все хорошее когда-нибудь заканчивается. Потом надо досняться в "Методе Фрейда". Потому что у них неожиданно хорошо пошло и неудобно большой коллектив оставлять. Еще хочу запустить 12-серийный сериал, который называется "Эрисан" про японского православного священника, который восстанавливает ярославскую глубинку. Не по своей воле. Просто вынужден. И все! Буду писать письмо патриарху с просьбой зачислить в штат на приход моего духовного отца. А там, как бог рассудит. Буду заниматься чем-то простым.

Охлобыстин блистает в одном из телевизионных шоу. Фото: Рощупкин Руслан

- Когда вы лет восемь назад оставляли сан, то говорили, что вас на этот шаг толкнули материальные причины. Сейчас сплошь и рядом происходят истории, когда священник попадает в ДТП с человеческими жертвами, на машине, на которую не у всякого олигарха деньги есть. Быть священником сегодня это выгодное дело?

- Нет. Быть священником невыгодно, 90 процентов священников живут бедно. Это вопрос больших семей и вопрос восстановления храма. Эти две вещи забирают у них все денежные и жизненные ресурсы. Я понимаю, о чем вы говорите. В одну из таких историй попал мой друг отец Илия. Но здесь Москва, здесь столица, здесь офисы. Здесь соответственно и уровень общения и уровень решения проблем другой. И он по другому выглядит. То чем занимался отец Илия носило дипломатический аспект. Очень тонкие вопросы относительно финансирования... Знаете, это великое искусство убедить людей не на баб деньги прогулять, а дать некую сумму на детские дома. Я был свидетелем того, как отцу Илие удавалось повлиять на людей именно таким образом. Причем, я очень скептически отношусь к благотворительности. Когда-то я патронировал приют для девочек-сирот. У них с отоплением была беда и я знал, что они придатки себе застудят. Я и деньги нашел и сам следил за работами. А здесь уровень совершенно иной, это масштаб первой сотни "Форбс". Отец Илия должен был ходить в тех костюмах, в которых ходил. Он сам по себе происходил из семьи аристократической. Это особый тип человека, недостижимая для обычных людей кастовость. Это трудно объяснить, но он принадлежал к кругу тех, кто всегда у власти. Он говорил с людьми, которые ворочают миллиардами и решают судьбы страны, на одном языке. Он верно служил церкви. У него у самого трагическая судьба, погибли родители, я знаю двоих его братьев... Понимаете, вот я сейчас говорю и вижу, все это звучит неприлично, хотя на самом деле неприличного здесь нет. Поэтому я говорил в свое время: "Легче пристрелить, чем объяснить". Сейчас ,то что случилось, оправдать ничем нельзя. Убийство людей оправдать нельзя. Но с другой стороны отказываться от друга и брата по служению, с которым причащались вместе тоже нельзя. Тут очень противоречивая ситуация.

- Вы вернетесь к церковному служению, что автоматически скажется на уровне доходов. Семья готова к падению уровня жизни?

- Она не очень понимала, что он вырастал. Это проявлялось во всякой ерунде, в цацках каких-то. Причем это касалось в основном меня, рок-н-рольщика. Дети абсолютно индифферентны. Были времена, когда они годами ели макароны с консервированным лососем и это до сих пор их любимое блюда. Новому поколению не интересно, как мы живем. Они ценят не вещи, а контакты. Плюс они знают цену компромисса. Меня однажды Оксанка оставила одного с детьми. Я говорю: "Дети, сегодня вечером у нас будет индейский ужин!" Заключалось это в том, я отварил макароны с тем же лососем из консервной банки, но не разложил по тарелкам, чтобы не мыть. Все ели из одной посудины, я зажег свечку в бытовке и включил этническую музыку. Глупость вроде бы, но они запомнили это на всю жизнь. Правильное мировосприятие - великая вещь!