Насилие над детьми в школах и реакция взрослых: от равнодушия до агрессии один шаг

Редактор "Ридуса " попытался выяснить причины спокойного отношения общества к росту насилия в подростковой среде, основываясь на реакции читателей на подобные информационные поводы.

Еженедельно редакторы новостных агентств пропускают через свой больной разум десятки тысяч вестей отовсюду, преимущественно плохих. Картина мира редактора информагентства мрачнее даже, чем у оперативного дежурного МВД – потому что шире и криминалом только начинается, в то время как у полицейских криминалом она и ограничивается. Если полицейский хочет лишний раз убедиться, что мир – это ад, он дополняет свои криминальные сводки информацией СМИ.

Однако даже в профессионально травмированном цинизмом сознании редактора некоторые вещи не укладываются, его мозг болезненно реагирует на некоторые вещи, которые, как ему кажется, находятся уже "за гранью" – преступления против детей, к примеру.

Чудовищное количество детских смертей ежедневно в городах и поселках, на дорогах, в лесах и в канализациях от Тихого океана до Балтики. География насилия над детьми, конечно, значительно шире, но острее всего разум реагирует на подобные вести с одной шестой части суши. Подобных новостей столь много, что если начальство заставит редактора написать о каждом погибшем ребенке хоть по строчке, редактор не справится с задачей, потому что сойдет с ума раньше завершения текста. Поэтому редактор постарается не писать о мертвых детях.

И тогда циничное начальство предложит ему написать о детях, избиваемых педагогами. В яслях, детсадах и школах. В самой читающей в мире стране, где обитает народ-богоносец с повышенным в сравнении с другими народами духовным потенциалом.

В России педагоги избивают детей в дошкольных и образовательных учреждениях буквально ежедневно. К сожалению, это именно так. Педагоги с этим не соглашаются. Действительно, в двух столицах информатизация общества вывела данную проблему на новый уровень. "Поднять руку на ребенка?", – уточняет Юлия Михалева, преподаватель русского языка одной из московских школ, а затем добавляет, что "сегодня, даже, близко подобное невозможно". По ее словам, любая конфликтная ситуация тут же снимается на мобильные носители, а затем сразу же доносится до родителей. "Родители же сразу по любому поводу обращаются в департамент образования, пишут, звонят на "горячую линию", и в таких условиях педагогу сложно выйти сухим из воды даже в самых безобидных ситуациях", — утверждает учитель, исходящая, в том числе, из опыта коллег.

Однако против слов педагога выступают сухие цифры статистики, достаточно хотя бы просто "пробить" по "Яндексу". Но нет смысла доводить читателя до истерики, нагнетая ужас перечислением фактов – они будут почти нескончаемы. Нет желания обсасывать "самые яркие и вопиющие", они все вопиющие и тошнотворные. Они же обеспечивают информагентству "тысячные" просмотры текстов об этом. А из "комментов" выясняется, что большая часть мнений – вовсе не возмущение поведением педагога: битые и бьющие сами, "дорогие читатели" чаще пытаются объяснить действия потерявшего контроль воспитателя. Объяснить – значит понять. Понять – значит, отчасти простить.

"Педагог Смирнова била головой об стену воспитанников-кадетов", — сообщают агентства.

"Просто так вот, бить ученика, НИ ОДИН УЧИТЕЛЬ не станет. Скорее всего, там обучаются, детишки не бедных родителей, которые довели Учителя, до ручки своими выходками", — реагирует гражданин читатель. И, как правило, таких реакций – больше, чем прочих иных.

"Уральский педагог Арефьева оскорбляла и била третьеклассников", — появляется новость, за которой следует "ироничный" комментарий её потребителя: "...называла своих учеников-третьеклассников "идиотами", "безмозглыми", "дураками"… Ну... это ещё достаточно корректно называла".

Как правило, найдутся несколько умников, которые, обсуждая (между прочим!) избиение детей, отметят неэтичность издания, называющего иногда фамилии отличившихся "воспеток". В заумную голову не приходит соображение о том, что неэтично именно рассуждать о чем-то другом, когда есть факт унижения ребенка. Не тем возмущенный комментатор обычно не замечает слов типа "видео, выложенное в сеть, подтверждает" или "по результатам проверки прокуратуры", которыми "подкрепляются" сообщения СМИ.

Однако речь здесь о другом – о неприятном открытии. Российский потребитель новостей чаще жесток и равнодушен, хоть и комментирует.

Реакция на информацию об избиениях и унижениях детей в школе никем и никогда не артикулируется нижеследующим образом, но удивительно напоминает армейское "мы терпели – теперь молодые пускай потерпят!", на чем там стоит дедовщина. "Сами такие" не готовы сильно осуждать истеричку-училку, нанесшую пощечину шестикласснику – не потому, что одобряют ее действия, а потому, что в школьные годы были неоднократно унижены сами, тем или иным способом.

На вопрос к педагогу Михалевой о том, как на тех же родительских собраниях родители реагируют на учительскую критику и ругань в отношении чужих детей, тех школьников, которых педагоги называют "хулиганами" и т.п., учитель ответила, что соглашаются, "ведь все прекрасно знают, кто есть кто".

Но действительно ли родители в курсе, каковы одноклассники их чад? Или просто равнодушно соглашаются с тем, что хулиганы преобладают, и их надо осаживать? Педагог косвенно все-таки подтверждает, что если родители и интересуются, то в лучшем случае собственными детьми. Зато с тем, что "хулиганов надо наказывать", соглашаются, бесспорно. Ну, а форма наказания в данном случае значения не имеет.

"За сложными социально-психологическими явлениями никогда не стоит один мотив, каким бы значимым он не был, – не соглашается с подобными выводами заведующий кафедрой психологии личности МГУ Александр Асмолов. – То же самое относится и к мотивационному анализу сложнейшего явления под названием "насилие в школах", которому посвящено множество научных трудов". Сведение подобного явления к одному лишь "дембельскому синдрому" родителей, по его словам, "существенное упрощение ситуации".

Но вместе с тем психолог не отрицает описываемого явления. Любопытно, что инфа о незаконных (неэтичных, жестоких) действиях педагогов детских домов вызывает более отстраненную и чаще ироничную реакцию сограждан, для большинства из которых детдомовская жизнь, слава Богу, экзотика. "Директор детдома в Оренбурге использовала рабский труд десятков воспитанников"? И чё – там бывает как-то иначе?

"Приучала детей к труду... какая молодец...", — ёрничает первый комментатор, остряк.

"Интересно сравнить масштабы использования "рабского" труда в детдомах и в армии", — проявился второй, умник.

"Дадут штраф 2000", — в общем-то плевать третьему…

Анализ разности реакций общественности на факты жестокого обращения с детьми можно продолжить – у нас есть еще ясли-детсады, сюда же дома ребенка, там тоже совершенно уж маленькие и беззащитные. И вот тут реакция, иная, третья – человеческая, возмущенная, агрессивная, инстинктивная:

— "если моего ребёнка обидят, то какие права нарушили, им объяснят в суде или тюремной больничке";

— "как это в детском саду избивают? А родители-то где? Если бы это не дай бог коснулось моего ребенка, не жить тем воспитателям";

— "жалко детей, жалко, что смертной казни нет", — пишут уже без всяких "шуток юмора" мужчины и женщины, юноши и девушки – не готовые прощать и объяснять действия каких-нибудь безнравственных и садистических медсестер, забивающих 3-летнего мальчика и 10-месячную девочку… а еще одного 7-месячного ребенка они замотали с головой в одеяло, засунули в контейнер и он впал в кому – за то, что малыши мешали им водку жрать на работе.

"Изменение отношения к насилию над детьми, нейтральное отношение общества к подобному явлению – следствие трансформации ментальных и социальных норм, — считает психолог Владимир Асмолов. – В нашем обществе уже давно насилие воспринимается, как норма". Сегодняшние подростки, по словам Асмолова, в своей массе, сталкиваясь с конфликтными ситуациями, предпочитают насилие в качестве разрешения конфликта, да и многие уже повзрослевшие на сегодняшний день молодые люди все равно уже воспринимают насилие, как обыденность.

Битых и униженных в школах, лагерях, армиях – нам не за что уважать и не жалко самих себя, и уж тем более, не станем мы жалеть ближнего своего, потому что он такой же. "Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели", — это ж наш поэт сказал... Но осталось практически у каждого нормального где-то на дне души смутное: "А маленьких-то за что?!"

"До революции в психиатрии существовал диагноз — нравственное помешательство, потом его отменили и не вспоминали уже. Диагноза нет, а явление есть", — кажется, это лучшее резюме всем нам, написанное одной из читательниц "Ридуса".