В каких сегодня верят богов?

Почему распространяется буддизм, возрождается шаманизм и отчего для многих современных людей характерно стремление "придерживаться" сразу нескольких конфессий? На эти вопросы в интервью сайту copah.info ответил заместитель директора Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН доктор философских наук Сергей Лепехов. Предлагаем читателям ИА "Амител" ознакомиться с интересной публикацией.

Буддизм: традиционный Восток и мятежный Запад

Одна из самых активно распространяющихся религий сегодня — буддизм. В одних странах он успешно развивается, сохраняя преемственность многовековых традиций (например, в Китае, несмотря на все репрессии, до сих пор существуют старые монастыри со своими школами), в других находится в процессе возрождения (в Калмыкии в советское время были разрушены все буддийские храмы, уничтожено все духовенство, но за последние 15-20 лет удалось многое восстановить), в третьих — появляются новые формы, в частности,  так называемый "западный буддизм".

Говорить об этой религии как о некотором организованном социальном целом довольно сложно. "Какой-либо единой международной организационной структуры в буддизме нет, и никогда не было,  — рассказывает доктор философских наук, заместитель директора ИМБТ СО РАН Сергей Юрьевич Лепехов. — Эта конфессия существует как совокупность монастырских и философских школ, имеющих свои уставы, наиболее чтимые канонические сочинения, своих  выдающихся религиозных деятелей. Таких объединений в каждой стране может быть множество. И то, что характерно для одного из них, не всегда имеет отношение к другим. По этой причине ученые-буддологи обычно избегают "размашистых" заявлений, в которых даются какие-то определения для этой религии в целом".

Также следует различать традиционные формы буддизма (характерные для восточных стран) и западные "новообразования". Первые гораздо теснее вплетены в образ жизни народа. Всякий, кто пытался изучать их, очень быстро убеждался, что одного знакомства с набором религиозных текстов недостаточно. Приходиться глубоко "погружаться" в культуру, язык, историю, литературу. "Западный" же буддизм — это форма адаптации древней буддийской культуры и философии к условиям европейского общества. Он находится только в начале пути и зачастую, приспосабливаясь к западным реалиям, модифицируется до неузнаваемости."В современном мире понятие "религиозная потребность" очень быстро дополнилось понятием "религиозная услуга". В соответствии с рыночными представлениями — если есть спрос, то есть и предложение. Разумеется, то что "предлагается" не имеет ничего общего с религиозными верой и опытом в их традиционном понимании. По аналогии это можно назвать "духовным фастфудом", который так же далек от "естественных конфессий", как суррогат  от натуральных продуктов. Нередко за такими "духовными школами" стоят чьи-то меркантильные интересы и цели", — утверждает Сергей Юрьевич.

Однако и "классический" буддизм давно вышел за пределы Востока. В последнее время он активно идет на диалог с учеными. Попытки наладить взаимоприемлемые отношения с властью побуждают его искать различные способы достижения своего рода "общественного договора", а необходимость конкуренции с другими конфессиями за влияние заставляет использовать этнические, экономические, политические, культурные факторы. Буддизм вообще располагает к повышению уровня образования, поэтому и стратегии расширения у него могут быть более многочисленными иразнообразными, чем у других религий.

Шаманизм: к  истокам в поиске опоры

Сейчас в некоторых азиатских странах возрождается шаманизм. В большей степени это характерно для Монголии и Тувы, в меньшей степени — для Бурятии, где пик интереса к шаманизму пришелся на начало 90-х годов и с тех пор, несколько снизившись, стабилизировался. Интересно, что к шаманизму обращаются не только сельские жители, но и городская интеллигенция. Что заставляет современных людей возвращаться к религиозным формам, казалось бы, почти себя изжившим?

"Возрождение шаманизма связанно с кризисом идеологии и поиском основ для укрепления этнической, культурной, цивилизационной, государственной идентичности в новых исторических условиях, — отвечает на этот вопрос Сергей Юрьевич. — Если мы в одночасье перестали быть советскими людьми, строящими коммунистическое общество, нам ничего не оставалось, как вспомнить, что мы еще принадлежим к какому-то этносу, обладающему теми или иными конфессиональными предпочтениями". Шаманизм — это, наверное, древнейший религиозный феномен, который возник в палеолите и сохранился только в Центральной, Северной Азии и у арктических народов.  Он теснейшим образом связан с фольклором, мифами, легендами, этническим художественным творчеством, поэтому нет ничего удивительного в том, что те народы, где шаманизм остался, снова к нему обращаются.

Но и здесь не обошлось без "паразитизма". Сейчас не только в Сибири, но и в европейской части России появилось множество людей якобы владеющих шаманским даром. Они проявляют недюжинную активность, в то время как настоящие служители культа воспринимают свой дар не как личное достоинство, выделяющее их из ряда "обычных людей", а чаще как тяжкое бремя, которое они вынуждены нести, от которого рады были бы избавиться, порой стыдятся его и никогда не рассматривают как способ быстрого обогащения.

Мультиидентичность — религия XXI века

Феномен, когда человек ощущает себе принадлежащим одновременно к нескольким культурным общностям и вынужден искать способы каким-то образом снять тот когнитивный диссонанс, который неизбежно в связи с этим возникает— характерная особенность нашего времени. "Мультиидентичность была известна еще в древности, она возникала всякий раз, когда встречались или сталкивались разные культуры и цивилизации. В ней нет ничего удивительного для китайцев, японцев, корейцев, индийцев, где не редкость храмы, в которых можно поклоняться божествам различных религий", — рассказывает Сергей Юрьевич. Обычно со временем происходит "естественное" разделение функций между конфессиями. Японцы, например, свадьбы справляют по синтоистским обычаям, а хоронят своих близких как буддисты. В культуре китайцев конфуцианские, даосские и буддийские элементы тесно связаны и переплетены, воспринимаются не как конкурирующие идеологические течения, а скорее как единое трехчастное учение. "Можно сказать, что мультиидентичность – это переходное состояние в культуре, которое должно закончиться появлением нового культурного явления – новой идентичности" — утверждает ученый.

Религиозная картина будущего: проблемы и перспективы

"В наше время все традиционные религии повсюду испытывают достаточно сильное давление. Это следствие глобализации. А причина в том, что ценности и морально-нравственные устои верующих являются серьезным препятствием для самого разного рода новаций и реформаций, а иногда и просто мешают манипулировать сознанием и поведением людей в желаемом направлении", — говорит Сергей Юрьевич. Традиционные конфессии вынуждены реагировать на это давление, что должно привести к некоторому обновлению как в догматике, так и в церковных иерархиях, и в целом в системе организации религиозной жизни. "Само по себе это может быть для них и неплохо, но всеми этими процессами обязательно будут стремиться воспользоваться в своих целях те, кто хочет разрушить конфессии изнутри. А таких желающих в наше время немало", — уверяет ученый. — Сейчас получили большое распространение разнообразные "новые религиозные движения", которые сами по себе не могут произвести какой-либо значимый результат, а способны существовать только за счет  уже известных, интерпретируя их и видоизменяя по своему усмотрению. Паразитируя на традиционном учении, эти "вирусы" искажают его культурный код, и с обществом происходит приблизительно то же, что с человеком, заболевшим гриппом и с такими же приблизительно последствиями".    

Сергей Юрьевич Лепехов утверждает, что основная конкуренция сейчас разворачивается не столько между традиционными конфессиями, как это ни странно, а между ними и "новыми религиозными движениями", и таким "духовными" объединениями, которые мимикрируют под традиционные. Сами же они являются скорее союзниками в этой борьбе и имеют все основания для плодотворного и эффективного диалога, который является для них едва ли не единственным способом выживания. Причем, по мнению ученого, попытки "развести" традиционные конфессии как изначально "способные к диалогу" и "неспособные" — методологически несостоятельны. "На прошедшем недавно в Монголии международном тибетологическом конгрессе глава калмыцких буддистов Тэло Тулку Ринпоче на довольно провокационные вопросы об отношениях буддизма с "агрессивной и тоталитарной православной церковью" честно ответил, что они хорошие, идет конструктивный диалог, нигде в России буддисты и, конкретно, тибетцы не ущемляются в своих гражданских правах, имеют возможность спокойно жить, работать, исповедовать свою религию. Чем, признаться, разочаровал часть аудитории, ждавшей совсем других признаний", — рассказывает он. Некоторые стремятся  искусственно сталкивать религии, чтобы  раздуть имеющееся всегда и везде социальное напряжение до размеров непримиримых противоречий. Они придают конфликтам этническую и конфессиональную окраску, "подкрепляют" их псевдоисторическими и псевдорелигиоведческими изысканиями. "В сущности, идеологическая война, о кончине которой поспешили объявить в конце прошлого века, в действительности никогда не прекращалась, просто сейчас она приобрела более изощренную и завуалированную форму, — считает Сергей Юрьевич. —  Гораздо выгоднее и удобнее представить ее в форме столкновения разных конфессий, культур, цивилизаций".

В целом же, говоря о межконфессиональных отношениях, нужно учитывать, что они являются результатом многих социальных, экономических, культурных и политических факторов, действие которых может существенно различаться даже в пределах одного субъекта федерации. Для того чтобы делать точные и обоснованные выводы и прогнозы, нужно учитывать их все, иначе получится что-то вроде ответа синоптика на вопрос: "какая будет погода в следующем году?"