«Мама, я буду жить!»

У Ваньки - распахнутые миру глаза и светлая лысая головушка с отрастающим после химии пушком. Вцепившись худыми ручонками в большущий игрушечный грузовик, он в честном поединке со своим соседом по койке зарабатывает право кататься в нем, пока не надоест. Дети как дети, обычная веселая возня для общества, в котором собирается больше одного ребенка. Только с поправкой: ребятишки - пациенты отделения онкогематологии краевой детской клинической больницы.

Ирина Арташкина и ее Ванечка, которому скоро исполнится два годика, в этом отделении - с апреля 2010 года. Мальчику едва исполнился год, когда их с мужем единственному и обожаемому малышу врачи поставили диагноз "микробластома". Что они чувствовали во время тяжелого разговора с врачами о том, что правую почку нужно удалять, а в легкие проникли метастазы? "Мир перевернулся, - Ирина отводит глаза и смотрит мимо меня, в одну точку, в одну ей видимую даль, - я никогда до того момента не видела, чтобы мой муж плакал, наоборот, он меня всегда поддерживал. И когда он заплакал, мне еще страшнее стало…".

Без малого год как Арташкины живут на два дома. Один - в Алтайском, где их ждут не дождутся родные, второй - тут, в отделении. За это время Иванушка, не по годам мужественный оптимист-умница, боец с пеленок, перенес сложнейшую операцию, несколько курсов химиотерапии. Сейчас, выкарабкиваясь из болезни изо всех своих детских силенок, он радует врачей и родителей маленькими шажками к ремиссии – периоду, когда болезнь уступает мужеству человека, профессиональной упертости врачей и их общей вере в жизнь. Теперь персонал отделения, волонтеров АРОО "Мать и дитя" и новых своих подруг по несчастью, таких же, как она сама, мамочек, Ирина называет своей семьей:

- Нам намного легче от того, что они рядом с нами. Когда после первого удара ты понемногу приходишь в себя и понимаешь, что тебя не оставят в одиночестве, отношение к миру становится иным. Начинаешь понимать, что важно, а что - не очень. Недавно я окончила университет по специальности "Госслужащий", радовалась новой интересной работе. А когда в наш дом пришла беда, мои коллеги открылись с новой для меня стороны. Они - очень переживают за нас с Ванечкой. Ждут, когда мы вернемся, и все это время сохраняют за мной рабочее место, хотя, что греха таить, многие работодатели сейчас и со здоровыми-то не церемонятся. Наверное, это режет ухо, но к нам и школьники с концертами приезжают, и волонтеры устраивают развивающие занятия, рисуют с детьми, лепят, понимая, что без такой поддержки в больничных стенах атрофируется детская радость от жизни. Ежедневно у каждого из наших детей - изматывающие процедуры, уколы, капельницы. Тяжело. Но когда они видят в конце больничного коридора Елену Ивановну (психолог Елена Черныш. – Прим. ред.), то бегут со всех ног, садятся на свой заветный диванчик и ждут. Новой сказки, новой истории, новых приключений. А для нас, мам, важно, что нас консультируют, помогают решать самые насущные вопросы.

Наталья Карпачева слушает Ирину очень внимательно. Ее 14-летний сын после трехлетней ремиссии снова попал сюда, увы, с рецидивами врачам сталкиваться не впервой. Удивительно, что как раз о болезни здесь говорят меньше всего. Все больше - о вере, любви к ближнему, способности поселить в своем сердце, ставшем вмиг таким вместительным, тревоги и бессонные молитвы за всех детей отделения, а не только своего, самого ненаглядного.

"Буду спасать людей"

Здесь мы познакомились с мамой Яны Трифоновой – Евгенией. "Вечёрка" писала о 15-летней девушке. Подростки - отдельная тема в онкогематологии. Взрослеющие и все понимающие, они непременно задают взрослым вопрос: "А почему я?". Яна - сгусток энергии, магнит для друзей, большая любительница танцев. А сейчас болезнь подкосила позвоночник, и у Яны нет сил не то что танцевать - пройтись по коридору. Девушка все больше лежит в своей палате, и пока она не может выйти в мир, этот мир приносят ей прямо в палату волонтеры, стараясь быть рядом и не давая ребенку замкнуться в своей раковине. Евгения, конечно, держится при дочери, не допускает слез и слабости. Но девчонки - они ведь от природы экстрасенсы. За минуту до того, как мама готова сорваться на плач, Яна непременно почувствует это, обнимет и прошепчет на ушко: "Мам, я буду жить". За 11 месяцев лечения в отделении девушка так повзрослела, что врачи и медсестры посмотрели на нее с уважением. И слышать раньше не желавшая о профессии доктора, она твердо решила: "Буду врачом, буду спасать людей".

Александр Румянцев, врач отделения, внештатный главный детский гематолог, называет волонтеров АРОО "Мать и дитя" своими помощниками:

- Дети в силу возраста многое не понимают, а вот их мамы понимают все. Специфика нашей работы такова, что мы не скрываем от них природы заболевания, возможных осложнений и исхода. Эмоциональная коррекция, выведение мамы и ребенка из гнетущего состояния - это то, что необходимо для успешного лечения. Но лечащему врачу просто не потянуть на себе еще и психологические моменты работы с пациентами, мы круглосуточно заняты своей работой. И вот тут на помощь приходят психологи. Разговор, участие в судьбе человека, переориентация на позитивное мышление - переоценить такую помощь невозможно.

Коллега Александра Александровича, Елена Замалетдинова, - педиатр АРОО "Мать и дитя". Она рассказала, что доктора подтверждают своими наблюдениями: лечение идет успешнее и ребенок быстрее выздоравливает, если они с мамой улыбаются, а не плачут.

Казалось бы, чем может помочь волонтер-общественник, у которого за душой ни гроша? Привлечь к жизни отделения меценатов, отправить бесплатно на лечение в РДКБ имени Румянцева самолетом маму с ребенком, позаботиться об устройстве их в Москве, посидеть рядышком, взяв в руки слабую ладошку малыша, которого тошнит от невероятно тяжелых курсов химиотерапии. Марина Сазонова и Елена Замалетдинова вспоминают, как уговаривали они одну из своих подопечных, 14-летнюю девочку Ксюшу, как маленькую, съесть ложечку супа за папу, за маму, бабушку и котенка… Врачи просят: нужно, чтобы дети ели. Даже когда выворачивает от одного вида еды. Иначе не останется сил противостоять болезни. Каждая съеденная ложечка - как зачет на пути к выздоровлению. Когда ребенок осилил свою первую тарелку, по отделению пронеслось: "Ксюша покушала!" "Сейчас девочка выписалась домой в состоянии ремиссии, все у нее хорошо", - констатирует Елена Юрьевна.

"Есть смысл жить для них…"

Удивительно, но за те годы, что корреспондент "Вечёрки" общается с врачами отделения и волонтерами "Мать и дитя", мы ни разу не слышали от них бодренького "выздоровел". Предпочитают осторожное "в ремиссии", зная, как коварна болезнь. Иногда, несмотря на все усилия, ребятишки уходят. Не часто, но этого не легче. Рак - он и есть рак. Одна из неудавшихся волонтеров, побывавших здесь всего пару раз, потом призналась: "Мне две недели потом ребятишки снились, просыпалась вся в слезах…". Если думать об этом без конца, можно сойти с ума. Но, каждый день втискиваясь между санитарными нормами, распорядком дня и жестким режимом процедур, они научились быстро переодеваться - в накидки, маски, бахилы и… улыбку. Непременно. Без накидки, маски, бахил и улыбки сюда нельзя. Вот и нам Марина Сазонова на пороге отделения командует: "Улыбаемся!".

Да простят меня милые, умные и добрые врачи отделения, но каждый из тех, кто не за зарплату, а просто потому, что по-другому не может, приходит к этим детям, - тоже доктор, каждый - по своей специальности. Доктор-клоун, доктор-художник, доктор-утешитель - очень важные доктора. Я не удержалась от стандартного вопроса про броню на сердце, про то, как умудряются не устать и не сгореть. Ответ Марины Николаевны успокоил:

- Нам плакать нельзя. Мы утираем слезы другим. Жить вот так, для кого-то, намного легче, чем просто быть еще одним юристом, психологом, менеджером... Есть смысл. Главное - успокоиться самой. И тогда успокаивается мамочка, которая еще час назад билась в истерике. Это надо сделать от всей души, мама ведь в глаза тебе заглядывает, внимательно. А если она там слезы увидит, как тогда поверит, что все с ее ребенком будет хорошо? Наши мамочки – очень мужественные, до конца сражаются за своих детей. Даже если надежды становится все меньше, они верят в чудо.

- За эти годы, что вы здесь работаете, часто ли оно случалось?

- Бывает…

Ваня Арташкин - не по годам мужественный
     мальчик - оптимист. Фото Андрея Чурилова