Положение российских рабочих: ни прав, ни уважения
25 ноября 2013, 14:38, ИА Амител
На заводе и "у частника"
Прежде всего, надо отметить, что провинция не балует своих жителей большим разнообразием рабочих мест. Особенно, если мы говорим о малых городах, где до сих пор проживает большая часть населения страны. У человека, умеющего и желающего работать руками, выбор там невелик: можно устроиться, как правило, на единственное сохранившееся крупное производственное предприятие (из-за их наличия такие поселения называют моногородами), а можно пойти работать "к частнику" — например, на лесопилку.
Фабрики и заводы, если они еще худо-бедно функционируют, обычно входят в какой-нибудь большой производственный холдинг со штаб-квартирой в далекой Москве; работа там дает некую минимальную социальную защищенность (во всяком случае с человеком в отделе кадров заключают трудовой договор и даже забирают трудовую книжку) и очень небольшую зарплату, на начальной стадии обычно даже менее 10 тысяч рублей в месяц. Почти всегда работникам на таких фабриках обещают "льготы", но в результате чаще всего оказывается, что из "льгот" имеется разве что оплачиваемый отпуск.
По всей России сегодня рабочие люди фактически уже приучены воспринимать оплачиваемый отпуск как "льготу". Спрашиваешь, бывало, на фокус-группе (групповом обсуждении с рабочими) — какие у вас имеются льготы здесь как у работников? И люди начинают перечислять: отпуск дают, за больничный оплачивают… Да, зарплату "в белую" платят…
В первое время я даже переспрашивал — да нет, вы не поняли, какие ж это льготы? Это вам по Трудовому кодексу положено! А льготы-то какие? Вот тут рабочие растерянно замолкают…
И понятно, откуда такое представление. Потому что альтернативой работе на заводе является работа "у частника". У частника — то есть у частного предпринимателя на небольшой частной фирме, той же лесопилке — можно заработать побольше, чем на заводе, порой и в разы, то есть — 20—30 тысяч за месяц. Однако и трудовых договоров с частниками не заключают, зарплату он платит "черным налом", больничных, как правило, не признает, да и оплачиваемых отпусков у него не бывает. То есть вся работа "с частником" — это чистая "сделка", сколько сделал, столько получил. Да и рабочий день "у частника" ненормированный даже теоретически, "работаем пока не сделаем".
К "частнику" с завода уходят работать самые крепкие мужики, работа у него — не женская. Плохо то, что работа у частника, как правило, сезонная, неритмичная, да и с заказами у него "то густо, то пусто". Оттого для рабочего человека постоянно есть опасность еще и просто не получить обещанных и заработанных денег. При этом и требовать свою зарплату проблематично, так как чаще всего в основе "трудового соглашения" лежит устная договоренность.
Помимо завода и частника, в малых городах остается разве что возможность устроиться на работу в бюджетную сферу — однако и это тоже далеко не сахар. Зарплаты в муниципальных учреждениях — бывших ЖЭКах, домах культуры, детских садах — откровенно нищенские ("зарплата" воспитателя в детсаду 5 тысяч рублей — практически норма). Но главное, что и сами муниципалитеты обычно в России бедные, как церковные мыши, из-за чего в малых городах в последние годы даже наблюдается такой "привет из 90-х", как задержки зарплат в муниципальных учреждениях. Да, как ни странно, но эти жалкие 5 тысяч в месяц еще и задерживают порой на 2—3 месяца.
Естественно, что в бюджетной сфере практически на всех должностях в таких условиях работают женщины, демонстрируя ту самую уникальную, воспетую в веках "русское терпение и неприхотливость". Мужчинам из малых городов, если их не привлекает ни одуряющая работа на конвейере, ни работа "на рывок" у частника, остается только традиционный для Руси "отхожий промысел". И действительно, малые города часто выглядят пустыми — в них остаются жены с детьми, а самые энергичные мужчины уезжают "пытать счастья" или в мегаполисы типа Москвы и Санкт-Петербурга (удачей считается устроиться работать в охрану), или "на Севера", или (в последние годы) на олимпийские стройки в Сочи. Многие, даже проживая за тысячи километров от Москвы, работают "вахтами" — неделя в Москве, неделя дома.
Из-за этого постоянного оттока рабочей силы даже успешное, загруженное заказами предприятие в "глубинке" оказывается неспособным породить полноценный местный рынок труда: все время оказывается, что, собственно, свободных рабочих рук в округе не просматривается, в очередь у заводской проходной никто не стоит. Обычная история для моногородов: предприятие выгоняет рабочего за прогул или за пьянку на рабочем месте, всем торжественно объявляется, что "в соответствии с корпоративной политикой таким не место на нашем славном заводе!" — а уже через два-три месяца этого рабочего тихо принимают обратно. Причина в том, что образовавшуюся вакансию заполнить так и не удалось, а работать надо.
Парадокс: в 50—70-тысячном городе стабильно не находится "с избытком" рабочих для предприятия, где работают 2—3 тысячи человек. Где все люди? Люди в отъезде.
Очевидно, что для создания полноценного рынка труда надо, чтобы в городе работало не одно, а два-три более-менее крупных предприятия. Однако новые предприниматели, видя, что даже у единственного завода в городе возникают проблемы с рабочей силой, естественно, не рискуют открывать производства. Возникает порочный круг.
Продолжительность рабочего дня, переработки
В России, в соответствии с Трудовым кодексом, принят за норму 8-часовый рабочий день и пятидневная рабочая неделя. Однако по моим наблюдениям, крупные предприятия по всей стране почти повально переходят на работу посменно, причем "смена" длится 12 часов. В ходе таких смен предусматривается один обеденный перерыв, как правило, полчаса (!). Чаще всего почти всю смену рабочий должен проводить на ногах.
Я спрашивал рабочих из самых разных отраслей, какая продолжительность рабочего дня им нравится больше, 8 или 12 часов — ожидая услышать, что, конечно, 8-часовая, ведь 12 часов — это очевидная сверхэксплуатация. Однако, как ни странно, по большей части рабочие высказываются за 12-часовую смену. Одна из главных причин — при такой периодичности чаще выпадают выходные дни (через два дня на третий).
Выходные сутки жителям малых городов требуются не для отдыха, а для подработок. Рабочие-отцы семейств в эти выходные часто занимаются "таксованием", если у них есть автомобили (тем же самым занимается и младший состав ИТР). И женщины, и мужчины в выходные и "отсыпные" дни (после ночных 12-часовых смен) занимаются своим подсобным хозяйством: большинство выращивает овощи и фрукты на зиму на своих огородах, а вот скотину или птицу держат уже немногие, объясняя тем, что это стало невыгодно, слишком дороги комбикорма.
Подработки и выращивание картошки — жизненная необходимость для рабочего в провинции, так как зарплаты в 10—15 тысяч "на жизнь" очевидно недостаточно (цены на продукты в провинции примерно такие же, как в Москве, а коммунальные платежи выше, чем в Москве).
Таким образом, в сменной работе по 12 часов совпадают интересы и владельцев завода, и рабочего. Для владельца выгода очевидна — такая работа позволяет держать на заводе не три, а две смены.
Однако являются ли 12 часов работы в день пределом? Очень часто — нет.
Оборудование на большинстве заводов в России крайне изношено и оттого периодически выходит из строя; кроме того, ввиду той же изношенности и "морального устаревания" даже для с виду работающего станка требуется больше времени на выполнение необходимой трудовой операции, чем заложено в нормативе. В итоге, по ходу выполнения работ периодически возникают простои. На большей части заводов, где я побывал, картину мне обрисовывали одну и ту же: вместо ритмичной работы цеха то стоят, пока где-то по цепочке устраняется поломка, то потом со страшной силой все начинают "наверстывать" упущенное время… и часто не укладываются.
В этих случаях как само собой разумеющееся подразумевается, что рабочий должен продолжить и завершить работу после окончания своей смены. Смельчаков, которые ровно в 5 или 8 часов вечера (или утра), поглядев на часы, выключают станок, снимают шлем и идут в душ невзирая на то, что там сделано или не сделано, на всех предприятиях набирается считаные единицы, да и те, как правило, на работе не задерживаются, их "выживают" разными способами. Можно сказать, что такому отчаянному индивидуализму противостоит не только администрация предприятий, но и трудовая этика российских рабочих.
В итоге зачастую рабочие задерживаются уже после окончания своих смен на два-три, а то и на пять часов. Порой люди, "завершая начатое", остаются на своих рабочих местах до суток. На значительной части предприятий подобные "авралы" и "форс-мажоры" являются не исключением, а вполне рутинным явлением — просто так выстроен сам трудовой процесс, что без постоянных авралов работа просто встанет.
Самое интересное то, как оплачиваются подобные переработки. За пять лет я привык к тому, что упоминание в контексте оплаты сверхурочных Трудового кодекса вызывает у рабочих нервный смех. Люди слышали, что за сверхурочные им положено платить сначала полторы, а потом и две ставки — но в большинстве случаев этого не происходит.
Чаще всего на российских предприятиях за сверхурочные вообще не платят никаких денег — вместо них предоставляют "отгулы". Отгул — это как бы право прогулять один рабочий день, получив за это обычную дневную плату. Однако и "отгулять" отгулы удается далеко не всем: ввиду постоянных сокращений на предприятиях хронически не хватает персонала для затыкания всех "дыр", и начальники просто не отпускают работников "в отгулы", постоянно перенося их "на потом". Нередко приходилось выслушивать жалобы работниц и работников, что у них к концу года накапливалось "отгулов" фактически на второй отпуск. Проблема с такими накоплениями в конечном итоге решается просто: в начале года работнику объявляют, что все его отгулы "сгорели", и, таким образом, отсчет начинается заново.
В беседах с мастерами и начальниками цехов я задавал вопрос о причинах столь вопиющих нарушений ТК при оплате сверхурочных. У начальства, однако, тут своя правда: как правило, у начальника цеха, да и директора завода, есть спущенный ему "сверху", из Москвы, фонд оплаты труда, утвержденный на год вперед, и в нем просто нет денег на оплату сверхурочных. По плану предполагается ритмичная работа предприятия. Но, коли денег в ФОТ нет, то и взять их неоткуда. На вопросы "наверх" в духе "что же нам делать в таком случае" ответ тоже один — мол, начальник должен своим авторитетом побудить рабочего отработать норму, а иначе какой же он начальник?!
Впрочем, в ряде случаев оплата за переработки все-таки предоставляется, хотя и по-прежнему в одинарном размере. Это происходит тогда, когда после бездумных сокращений, как правило, инициированных из Москвы, на предприятии просто образуется хроническая нехватка персонала для выполнения производственных планов. В этом случае среди кадровых работников кидают клич — "Кто готов подработать?" Соглашаются многие. В итоге иные феноменальные работники отрабатывают по 25—28 двенадцатичасовых смен в месяц (!): я видел этих женщин — это, без сомнения, трудовые героини.
Хотя наиболее потрясший меня случай мне рассказали на шахте. Выяснилось, что там не такая уж редкость, когда проходчик, отработав 12-часовую смену под землей, через час снова лез обратно — отработать еще одну смену! Я был в шахте; честно говоря, даже сам путь на 1,5 км вниз (40 минут туда, 40 минут обратно) чрезвычайно меня утомил…
За вторую смену подряд проходчику платят ту же ставку, без двойной оплаты. А дорогу — вот эти 1 час 20 минут туда-обратно до собственно "рабочего места" — не оплачивают. Дорогу, сколько бы она ни занимала, в России не оплачивают практически никогда, даже если выездные бригады едут в разбитых автобусах по диким лесным дорогам несколько часов. Видимо, считается, что в дороге работник отдыхает — за что ж ему платить?
Надежда Толоконникова в своем нашумевшем письме из мордовской колонии описала жуткие условия работы в производственных помещениях "исправительного учреждения" в так называемой промке: холод, давно устаревшие и часто ломающиеся станки, постоянное давление надзирателей с требованием выполнять немыслимо высокие нормы, переработки. Наверняка многим москвичам и петербуржцам, для которых сломавшаяся в их теплом офисе кофемашина с бесплатным кофе — это ужас и произвол работодателя, на который надо срочно жаловаться, сложно воспринимать этот текст Толоконниковой: кажется, что она ведет рассказ о каком-то ином измерении, о какой-то другой, намного более дикой и первобытной жизни.
Однако так ли далека эта жизнь, как представляется на первый взгляд? Присмотримся к типичным условиям труда на производстве в провинции.
Холод
Начнем с холода в цехах. На самом деле это — стандартная жалоба почти всех работников производственных предприятий по всей России, независимо от отрасли. Цеха огромны по кубатуре, а зимы в России и затяжные, и порой — особенно в Сибири — морозные. Естественно, их полноценное отопление влетает в копеечку, и поэтому владельцы предприятий стремятся на этом как-нибудь сэкономить. Положение усугубляет крайняя изношенность самих производственных зданий: в стенах щели, оконные рамы рассохлись, даже разбитые ненароком стекла заменяют не сразу ввиду повсеместного сокращения вспомогательных служб (чтобы что-то заменить и вызвать людей, начальнику цеха приходится вступать в длительную "деловую переписку").
Был пару лет назад на Урале, на машиностроительном предприятии, входящем в один из крупнейших производственных холдингов страны: там ввиду общей ветхости здания летом ураганом сорвало крышу. Крышу кое-как подлатали своими силами — и всю зиму провели при −8 градусах на рабочем месте.
На многих предприятиях в целях "оптимизации" котельные, отапливающие здания, отданы "в аутсорсинг" частным или дочерним предприятиям. В этих условиях начальники цехов сами постоянно делают отопление "поменьше", чтобы меньше средств уходило с баланса цеха.
Таким образом, на вполне "цивильных", вовсе не тюремных производствах зимой в цехах часто поддерживается температура около +1 градуса. Люди вынуждены работать, утепляясь как только можно. Спецодежда чаще всего низкого качества и, как правило, или плохо греет, или, если греет хорошо, громоздка и стесняет движения.
Жара
Впрочем, проблемы рабочим создает не только холод зимой. Почему-то забывают о том, что во многих регионах страны в летний период устанавливается немыслимая жара. Например, на Юге России — Волгоград, Астрахань, Ростов и т.п. — не редкость температуры до +50 градусов, причем такая погода устанавливается не на пару дней, а на месяцы. Однако речь может идти не только о юге, но и о городах, расположенных в "сердце континента", в Сибири. В той же Чите летом бывает и +40, и +50 градусов. Это и есть "резко-континентальный климат": зимой до −50, летом — до +50 градусов.
Как это отражается на климате в производственных цехах? Естественно, они превращаются в ад, — учитывая, что свой вклад в общую температуру делают и работающие агрегаты. Температура доходит до +60 градусов и выше — то есть цеха превращаются практически в сауну. Здесь опять пару "незлых тихих" стоит сказать о спецодежде: стандартны и повсеместные жалобы на то, что "спецуху" почему-то всегда заказывают "ценою подешевле", из синтетики, которая не проветривается и тем самым усугубляет эффект жары.
С жарой предприятия борются еще менее эффективно, чем с холодом. Кондиционеры если и устанавливаются, то только в кабинетах самого высокого начальства; если кондиционер когда-то установили в производственном помещении, его обычно не обслуживают — то есть после первой же поломки он выходит из строя навсегда.
Но чаще всего никаких кондиционеров вообще нет. Максимум, на что иногда идет руководство предприятия — это выдача вентиляторов самым страдающим работникам (например, цеховым крановщикам, которые работают под крышей и которым зачастую вообще нечем дышать: крыша раскалена солнцем, а теплый воздух, как известно, поднимается вверх).
На фокус-группах с работниками "южных" предприятий я часто наивно спрашивал: а почему, мол, не делать что-то вроде сиесты в такие не просто жаркие, а очевидно опасные для здоровья часы? На меня смотрели с непониманием. Сиеста — это для Италии и Испании, а мы же, мол, в России… На самом деле, конечно, дело не в этом, а в том, что руководство элементарно не желает нарушать производственный процесс: это негативно отразится на выполнении плана.
Поэтому на предприятиях летом случаются обмороки и сердечные приступы — хотя и не так часто, как простудные заболевания зимой.
0
0
0
0
0
0
Комментарии 0