Барнаульский "чернобылец" Борис Тушин: показания дозиметров зашкаливали
26 апреля 2013, 12:22, ИА Амител
Учитель русского языка и литературы Борис Тушин написал исторический очерк "Школьникам о Чернобыле", фрагменты из которого мы публиковали в 2010 году. С тех пор прошло уже несколько лет, но издать его так и не удалось. А ведь в нем есть что почитать. Да и сам Борис Федорович многое помнит:
- За мной пришли 13 мая ночью. Вручили под роспись повестку, сказали, что явиться нужно немедленно, и сопроводили в школу, где был организован накопитель. И я, и моя жена полагали, что это очередные сборы, на которые я попадал и раньше. Единственное, что удивило – ночное время. Но мы подумали: уже утром вернусь домой. Из школы по несколько человек отправляли в военкомат, где в большом зале лектор рассказывал об атомном оружии. Мы недоумевали: "Какого черта нас здесь всех собрали?" Этой же ночью солдат запаса отправили в Топчиху, где разместили в казармах полка химзащиты. Из штаба СибВО прилетел представитель командования, от которого мы и узнали, что являемся добровольцами, спешащими на помощь братской Украине. До этого момента мы даже не догадывались, куда нас отправляют. Надо сказать, несколько "добровольцев" сбежали по пути следования, но оставшиеся, в том числе и я, гордились собственной миссией и действительно жаждали помочь.
Естественно, ни утром, ни вечером домой Борис Тушин не вернулся, а его жена (инвалид первой группы), оставшаяся дома с двумя несовершеннолетними детьми, отправилась в военкомат, где ей и сообщили, куда направили мужа.
Прибыв на место, солдаты запаса расположились на большой поляне, где им тут же был проведен инструктаж. Следовало опасаться радиации.
- А как ее опасаться, этой радиации? Как можно бояться чего-то без вкуса, цвета, запаха, звука? Мы и знать не знали, что это такое. Помнили, конечно, памятки типа "не садись на траву", "водитель, не съезжай на обочину"… Из них следовало, что нужно вести себя сродни хирургам перед операцией, – рассказывает Борис Тушин.
Конечно, нелегко было помнить постоянно об опасности. Вот и попадались иногда на мелочах.
- Выдали нам поначалу противогазы. А в них на жаре сидеть-то сложно, не то что работать. Вот и старались хватать ртами "чистый" воздух, сдергивая на несколько секунд защиту. У каждого в кармане был карандаш-дозиметр, но поскольку его показания всегда зашкаливали, мы предпочитали не обращать на них внимания. А как-то раз денек выдался теплый. Сидим подворотнички подшиваем. Разделись, загораем… Через минут пятнадцать смотрим: все покрыты красноватой сыпью, вот тут-то и приуныли. А потом вообще начался поголовный кашель, – вспоминает мой собеседник.
Работы для ликвидаторов была уйма: прежде всего следовало собрать все осколки, разлетевшиеся даже по крышам домов и по площадкам сорокаметровых труб электростанции. Промыть здания, строения, бетонные и асфальтовые покрытия дорог, залить специальной, застывающей на воздухе жидкостью обочины дорог. Все это называлось дезактивацией. Кроме этого промыть, запечатать колодцы и всю систему водоснабжения, вырубить и захоронить около пятисот гектаров отличного строевого, но зараженного леса, а еще снять зараженный верхний слой грунта везде, где нет асфальта, и тоже закатать в могильники. Все эти работы осложнялись тем, что реактор еще дышал.
- Представляете, мы мыли девятиэтажки, еле-еле по двое держали брандспойты! А потом вспышка – и снова мыть. И так несколько раз.
Из зоны Чернобыля группа, в которой работал Борис Тушин, уехала через два месяца. Этого времени хватило, чтобы всю жизнь расплачиваться собственным здоровьем за непродолжительное время пребывания в очаге радиации.
- Я вот что думаю, – говорит он, – многих из ликвидаторов последствий уже нет в живых, остальные очень больны. В России есть Книга Памяти, установлены стелы. А в Барнауле пока только камень, около которого каждый год 26 апреля мы собираемся и вспоминаем те страшные события. На установку памятника пока нет денег, но ведь нас, алтайских ребят, было много. Я надеюсь, когда-нибудь памятник все же появится всем тем, кто, не пожалев собственной жизни, боролся с последствиями этого взрыва…
Из очерка "Школьникам о Чернобыле":
"Зона. Обезлюдевшие, опаленные радиацией селения. Огражденный колючей проволокой молодой город-красавец Припять, где нет признаков жизни. Желто-коричневые полосы мертвого леса, еще недавно вечнозеленого. Бездомные собаки и кошки, отставший от эвакуации скот и домашняя птица, обилие каркающего воронья…
Рядом с Припятью расположена пожарная часть, обслуживающая АЭС, на стене которой сохранилось панно – шестеро пожарных самоотверженно борются с огнем. Картина изготовлена задолго до аварии, но символ оказался пророческим – в первый день аварии погибло именно шестеро пожарных этой части…"
0
0
0
0
0
0
Комментарии 0