Росавиация зафиксировала рост числа смертей в российском небе

За весь прошлый год на борту коммерческих авиарейсов в России скончались 9 человек, а за 9 месяцев 2014-го года в российском небе умерли уже 10 человек. Об этом "Известиям" сообщили в Федеральном агентстве воздушного транспорта (Росавиация). В статистику включены рейсы как российских, так и иностранных компаний в воздушном пространстве России; жертвы авиационных инцидентов не учитывались.

При этом число обращений пассажиров за медицинской помощью на борту в 2014 году уже почти в два раза превышает итог 2013 года. По данным Росавиации, с начала этого года авиапассажиры 164 раза обращались за экстренной медицинской помощью к экипажу самолета, а в прошлом году отмечен 91 подобный случай.

— Это сообщения, которые поступают от летных экипажей (от пилотов диспетчерам) о том, что на борту зафиксирован случай резкого ухудшения состояния здоровья, — говорит представитель Росавиации. На вопрос о причинах роста показателей в ведомстве ответить затруднились. На предположение о более активном раскрытии случаев со стороны перевозчиков представитель ведомства отметил, что "открытость авиакомпаний ни при чем".

Мнения авиаэкспертов сходятся в том, что с органическим увеличением пассажиропотока растет и смертность пассажиров на борту.

— Росавиация может полагаться только на случаи экстренные, когда к борту самолета вызывалась карета скорой помощи, либо когда самолет совершал вынужденную посадку. Каждая экстренная посадка фиксируется, и эта информация поступает в Росавиацию: по какой причине борт сел не в порту назначения, а совершил вынужденную посадку в ближайшем аэропорту, — говорит эксперт комитета по транспорту Госдумы Роман Гусаров. — Я думаю, что это увеличение показателей вполне естественно, просто потому что налицо ежегодный рост пассажиропотока. Уже по итогам восьми месяцев текущего года, в целом гражданская авиация прибавила 11% по сравнению с таким же периодом прошлого года. Соответственно, чем больше пассажиров, тем больше вероятность смерти на борту.

Последний фатальный случай произошел в пятницу, 12 сентября: 65-летний подданный Японии умер от инсульта на борту рейса Франкфурт — Осака, самолет авиакомпании Lufthansa экстренно сел в Екатеринбурге. В пресс-службе Lufthansa отметили, что перед полетом пассажирам, которые страдают хроническими заболеваниями, следует получить от медицинской службы Lufthansa подтверждение о том, что их состояние здоровья позволяет совершить авиапутешествие.

В компании добавили, что разработали специальную программу Doctor on board ("Доктор на борту") — это превентивный способ предотвращения на борту экстремальных ситуаций. Программа мотивирует врачей заранее регистрироваться, чтобы авиакомпания знала о присутствии на рейсе медицинского работника. В итоге экипаж заранее будет знать, где сидит медработник. Таким пассажирам начисляется бонус — 5000 премиальных миль, врачам периодически делаются промо-предложения. Как писали "Известия", в начале сентября Общественная палата РФ предложила менее элегантный ход: изменить правила регистрации пассажиров на рейсы в российских аэропортах — с тем чтобы пассажиры указывали, работают ли они врачами или полицейскими и согласны ли они помочь в экстренной ситуации. У российских авиакомпаний подобных льготных программ для врачей пока нет.

В Росавиации не уточнили, какой процент озвученных показателей приходится на российские авиакомпании — поэтому сравнивать российскую авиационную медицину с мировой затруднительно. По данным ИКАО, на каждые 40 тысяч рейсов приходится одна внезапная смерть, причем из каждых десяти смертей на борту шесть связаны с заболеваниями сердца. Согласно исследованию, опубликованному в 2011 году в Singapore Medical Journal, из 2 млрд людей, летающих ежегодно коммерческими рейсами, около 1 тыс. умирают от сердечных приступов.

Сейчас, если пассажиру становится плохо, об этом командиру воздушного судна докладывает старший бортпроводник, рассказывает опытный пилот и экс-председатель профсоюза летчиков Александр Романов. Бортпроводница также сообщает, есть ли на борту пассажир с медицинским образованием, и если таковой имеется, он может решить, необходима ли экстренная посадки или нет. Но последнее решение в такой ситуации всегда за командиром воздушного судна.

— Я в течение пяти лет работал пилотом в иностранных компаниях, и знаю, что у них на самолетах даже дефибрилляторы есть, чтобы помочь пассажиру при остановке сердца. А смерть на борту происходит в большинстве из-за остановки сердца, — говорит Романов. — У нас, как выясняется, даже при вызове скорой помощи его может не оказаться. Оснащение объектов инфраструктуры гражданской авиации в России находится в очень плохом состоянии.

Романов имеет в виду самый громкий трагический случай на объектах авиационной инфраструктуры последнего времени — смерть 24-летнего Артема Чечикова утром 18 августа в аэропорту Шереметьево. Его мог спасти оказавшийся рядом переносной дефибриллятор (прибор, использующийся медиками для устранения нарушений сердечного ритма), который находился в арсенале медицинских работников, поднявшихся на борт — но в приборе не было батареек. В обязательный набор медицинской техники на борту, предусмотренный ИКАО, дефибриллятор не входит. Следственный комитет возбудил уголовное дело о причинении смерти по неосторожности. Теперь все медслужбы российских аэропортов ждут долгие и тщательные проверки.

В Шереметьево "Известиям" сообщили, что по этому году дать статистику не могут ввиду продолжающегося расследования дела о смерти Чечикова.

— Мы в настоящий момент находимся под проверкой СК и прокуратуры и все сведения предоставили этим органам и до завершения следствия воздержимся от предоставления дополнительных сведений, чтобы не навредить процессу установления истины, — сказал представитель аэропорта Роман Генис. Он сообщил, что прошлом году было снято с бортов по медицинским показаниям 395 человек, а всего госпитализирован 621 пассажир. В 2012-м отвезли из аэропортов в больницу 533 пассажиров, сняли прямо с рейсов 283 человек — тоже налицо рост.

Что касается статистики по медицинским инцидентам в других аэропортах столичного авиаузла, то в телефонном разговоре представитель пресс-службы Внуково заявила, что у них смертельных случаев в аэропорту вообще не было, не уточнив статистику по экстренным случаям оказания медицинской помощи. Аэропорт Домодедово отказался разглашать информацию об инцидентах, сославшись на законодательство о врачебной тайне — которое, впрочем, подразумевает под врачебной тайной только данные о конкретных пострадавших.

Эксперт комитета по транспорту Думы Роман Гусаров подчеркнул, что по общему правилу за безопасность пассажира отвечает авиакомпания — как за клиента по договору перевозки, в том числе за все, что происходит в аэропорту.

— В тот момент, когда человек получил посадочный талон — всё, перевозка началась по закону, он уже пассажир, — рассуждает собеседник. — Но аэропорт находится вообще вне правого поля — нет закона об аэропортах. Если пострадавший пассажир рискнет судиться с авиакомпанией по какому-либо инциденту, то авиакомпания, в свою очередь, может судиться с аэропортом, чтобы компенсировать выплаты. Но авиакомпании ссориться с аэропортом тоже не хочется, потому что аэропорты в большинстве городов России являются монополистами. Разграничений ответственности за пассажира между аэропортом и авиакомпанией нашим законодательством не отрегулировано.

Поэтому Гусаров предлагает обязать крупные аэропорты заключать договоры с медицинскими организациями о постоянном дежурстве врачей в аэропорту.

— Через московские аэропорты проходит по 1,5-2 млн пассажиров в месяц, тысячи работников аэропортов на своих объектах постоянно подвержены риску, — отмечает Роман Гусаров. — И чтобы в этом конгломерате не было нормального медицинского пункта, я честно говоря, не понимаю. По моему мнению, нужно обязать аэропорты заключать договора со станциями скорой помощи: приезжает бригада скорой помощи и дежурит в аэропорту. Им нужно предоставить помещение и стоянку для реанимобиля. Но никто ничего не будет делать, пока Минтранс не обяжет крупные аэропорты, проходимостью свыше, к примеру 1 млн человек в год, заключать такие соглашения.