Сергей Черняховский: Чтобы выбраться из пропасти, России необходим революционный прорыв

Но революция — это не разрушение старого, а создание нового, - об этом на сайте "КМ" пишет Сергей Черняховский. Предлагаем читателям ИА "Амител" ознакомиться с его статьей.

России, конечно, нужна революция. России, конечно, нужны перемены. У России сегодня слабая индустрия. У России сегодня слабая по сравнению с необходимой армия. В России сегодня так и не восстановлено даже до уровня РСФСР 1990 года производство. Деградирует сфера образования и науки. У власти находится во многом дефектная элита, не способная определять долгосрочные цели развития. В России малоэффективная система государственного управления. В России дефектная политическая система. В России разрушена одна и не создана другая мотивационная система.

Все это, в общем-то, очевидно. Как очевидно и то, что десять лет назад положение было еще хуже. И пороки системы были созданы не в 2000-е годы, а раньше.

Все это, конечно, нужно менять. Причем ситуация такова, что, с одной стороны, в общем-то, все понимают, что изменения нужны. В том числе и высшая власть. С другой стороны, те, кто обладает объективной возможностью существующее положение изменить, по совокупности причин на это либо не решаются, либо не знают, как это сделать. С третьей стороны, нужно признать, что представления о том, какие изменения на самом деле нужны, подчас прямо противоположны друг другу. 

Нынешнее состояние России — это состояние "зависания". Процесс распада был приостановлен в начале 2000-х годов, в значительной степени благодаря Путину и путинистам разных фракций. Вопрос в том, чтобы не только не падать вниз и не просто постепенно карабкаться вверх, но осуществить прорыв. Технологический, производственный, социальный, ментальный.
Не имея современных технологий и современного производства, можно сколько угодно рассуждать и о правах человека, и о величии страны - все это будет либо коллаборационистским оправданием прислуживания внешним центрам влияния, либо – мечтаниями в послеобеденный час.

"Духовность" - это замечательно. Но всякая духовность только тогда чего либо стоит, когда на ее страже стоит современная армия. Стратегический бомбардировщик не удастся сбить троеперстным крестом, ракетный удар не остановит взметнувшийся ему навстречу портрет Сталина.

Но для производственно-технологического прорыва нужна другая организация экономики. Ориентированная не на быстрейшую и наибольшую окупаемость, а на программы развития, создание наукоемкой продукции. То есть на производство не того, что можно быстро и выгодно продать, а того, что обеспечит создание нового производства. 

Нынешняя элита частью это понимает, но не решается на действия. Частью – боится признаться самой себе в том, как была обманута (еще когда не была элитой), поверив в лжеутопию рыночной экономики. А частью – слишком материально заинтересована в сохранении нынешнего положения дел, либо даже в возврате к положению 1990-х гг. И вот здесь существует развилка: либо назад в девяностые, либо вперед в 21 век. Стоять на месте – значит терять время и отставать все больше. 
И одни хотят перемен. И другие хотят перемен. Перемен хочет даже та часть, которая перемен не хочет: она хочет сохранения статус-кво. Но оно требует существенного укрепления системы. а не постоянного балансирования на границах противостояния векторов движения вперед и назад.

В чем-то у нас сегодня воспроизведена ситуация середины 80-х годов, только на более низком витке развития. В подобный условиях призыв "мы ждем перемен" становится своего рода "зовом из могилы". Потому что абсолютизация "стремления к переменам" ставит значимость "перемен" как таковых выше понимания того, какие именно перемены нужны и стране в целом, и тому классу, к которому принадлежит желающий перемен. И самому желающему. А в такой ситуации страсть к переменам, ограниченная тем, то что-то нужно поменять, становится только оправданием любого разрушения. Разрушения, приравненного к переменам – потому что разрушение, конечно, есть перемена. А главным героем становится тот, кто зовет что-нибудь разрушить. 

Есть две цивилизационные задачи: переход к постиндустриальному производству и создание системы. скажем так, социальной демократии при доминирующей власти тех, кто является носителем обеспечивающего это производство труда. Чтобы все это создать, нужно поменять экономику, реорганизовать производство и создать новую систему власти. То есть изменить производственные отношения, производительные силы и политическую организацию общества. Строго говоря, именно это и называется революцией.

Стране и большинству общества это нужно. Определенным социальным группам – не нужно: и тем, кто экономически выигрывает от нынешнего состояния, и тем, кто получил возможность политически, интеллектуально и информационно их обслуживать. Они, естественно, заинтересованы в противоположном – даже не в сохранении статус-кво, а в возвращении в "допутинский" период. И они, естественно, сопротивляются и будут сопротивляться всему тому, о чем шла речь выше: и невозврату назад, и движению вперед. И вперед нельзя двигаться, не сломав их сопротивление и не разрушив их рубежи обороны. 

Но когда речь идет о необходимости революции, речь идет не об этом сломе и разрушении. Теоретически это вообще не обязательно. Речь идет о необходимости строительства, созидания. Когда говорится о необходимости революции, говорится о необходимости созидания и строительства. Свержение, разрушение, подавление, слом и все этому подобное – не есть продукт революции как таковой – это результат сопротивления тех. кто строить и создавать не хочет, кому это невыгодно. В принципе, можно и, более того, желательно и вполне реально обходиться без этого. 

Только ситуация, к сожалению, такова, что из всех тех, кто пытается оппонировать нынешней власти и клеймит ее на каждом шагу, ни один не продемонстрировал, что он способен что-то строить. В лучшем случае, они обещают все (или что-то) сломать, объявляя, что намерены ломать все "старое" и "отжившее". Но сломать старое без хотя бы общего плана строительства нового – означает обречь себя на жизнь на груде обломков. Чем, собственно страна и занималась после начала "перестройки". 

Повторять похмелье на развалинах не хочется. Поэтому пока нет тех, кто готов строить, кто знает, что будет строить, и действительно способен строить – лучше сохранять имеющееся, а не ломать его. Хотя, безусловно, простое сохранение возможно лишь как некая временная мера, оправдывающая себя лишь постольку, поскольку позволяет вызреть силам, способным строить и организоваться тем, кто способен выразить их интересы. 

Строго говоря, если на данном этапе просто реализовать то, что записал в своих предвыборных обещаниях и своих майских указах Путин - это уже само по себе было бы огромным шагом вперед, создающим начало нового движения и строительства будущего.